Принимающий дары (СИ) - Драфтер Ули Александрия (полная версия книги .txt) 📗

Один из прежних берет меня за волосы, заставляя откинуть голову. От ожидания новых мучений, я сжимаю зубы, напрягая мышцы. Это их и раздражает.

— Еще сопротивляешься? Ладно, так даже веселее, — один дает знак другому и тот возвращается со стержнем и тяжелым молотом.

Я стараюсь не думать о том, что последует за этим, продолжаю смотреть в лица мучителей. Когда стержень приставляют к моим зубам, протолкнув за губы, третий, что стоял позади поворачивается уходит.

Часть 98. Право на спасение

Когда я снова воспринимаю этот мир, то чувствую лишь кровь во рту и на губах. Осколки зубов лежат у моих колен и перекатываются на языке. Что со мной делали, я не помню, но силы почти на исходе. В таком положении меня застает тот самый третий, что ушел, как только началась моя пытка.

Он дергает за рычаг, поднимая меня цепями, пристегнутыми к рукам пока мое лицо не оказывается вровень с его. Тогда я узнаю этого функционала — Пирит. Приподняв меня за основание ног, он готовится использовать меня как и те, кто был до него. Но он продолжает смотреть мне в глаза, я же не отвожу своих.

Пирит останавливается, будто не решаясь начать контакт.

— Отвернись, — говорит мне, не меняя сосредоточенного лица. Злости или ярости я в нем не чувствую.

Понимая, что и сам не могу смотреть на него, отворачиваюсь, сосредотачивая внимание на скобах в стене и надеясь так отвлечь себя от происходящего. Но он так и не совершает задуманного, резко отпускает меня и уходит, ослабив натяжение цепей, так, что я снова оказался на коленях.

Почему это произошло, я не понимаю, но значило ли это, что у меня появился шанс спастись? Хотя бы кто-то из мучителей не согласен со своим положением. Однако, своего предполагаемого спасителя я встречаю уже в качестве аннигилятора.

Функционал нес в руках несколько тяжелых распорок. Я, из последних сил оставаясь в сознании, уже понял, что проиграл. Распорки устанавливаются на ногах и руках заведенных за спину. К последним прикрепляют цепь.

— Не бойся, — слышу неуместное замечание аннигилятора, смотрю на него, ожидая увидеть насмешку в лице, — «Подыграй мне», — следует ментальное сообщение.

Вероятно, мое удивление было воспринято как страх, потому и не вызвало подозрений. Цепь начинает натягиваться, выворачивая суставы рук, но боли я не ощущаю. Как такое происходит, понять я не в силах, но, взамен, сам погружаю свое сознание в недифференцированное состояние, воспринимаемое как дезориентацию при агонии. Сил удержать накопители закрытыми мне хватает.

— Зачем тебе это нужно? — спрашиваю я у него, когда, закончив попытки «разговорить» меня, нас оставляют наедине.

— А как ты думаешь? Чтобы помочь, — он отцепляет распорки от моих рук и ног.

— Почему помогаешь? — говорить мне тяжело, но ментальное общение сейчас для меня не доступно.

— Не уверен, что делаю правильно, — честно отвечает функционал, — но все происходящее здесь выглядит слишком странно.

— Тебе сказали, почему я здесь?

— Да, сказали — за уничтожение двух групп, — Пирит вместо того, чтобы пристегнуть мои запястья к скобам на стене, опускает меня на пол, давая телу необходимый отдых.

— Почему же ты не поверил?

— Потому что о вас говорили другое, — опережая мой вопрос, поясняет, — что вы пожертвовали собой ради приговоренных функционалов.

— Знаете, почему я здесь на самом деле?

— Хотел бы послушать вашу версию, — он укрывает меня полотном, сдернутым со стоящего в камере стола, изношенным и в ржавчине, но я благодарен ему за такую заботу.

— Кому-то понадобилась информация моего Куратора. Они решили добыть ее, пока я, как носитель ослаблен.

— Что по поводу групп, которые вы уничтожили?

Я подбираю слова перед ответом.

— Группа Гуата исчезла и мы отправились на поиски, но нашли только портал светлых, — я смотрю на него, оценивая его доверие, но сомнения не вижу, — я хотел отдать свой потенциал, чтобы опечатать его, но, видимо, что-то пошло не так и никто кроме меня не покинул этого места.

Опускаю голову, заново осознавая произошедшее. Баулт говорил, что они приложат все усилия, чтобы я выдержал. Возможно ли, что они истощили себя до предела? Ради меня….

— Наверно, я все же виновен в этом, — честно отвечаю функционалу.

— Но, не в той мере, как это представляют Итир и его подчиненные, — делает он свое заключение. Я удивлен этим, но Пирит продолжает, — вот как мы поступим.

План его прост — дать мне возможность дождаться разрушения оболочки, а в Уровнях сообщить обо всем происшедшем. Осталось выбрать методы, позволяющие мне сохранить информационные каналы.

Только плану не удалось исполниться. Скоро ко мне возвращаются прежние мучители. Вместе с Итиром.

Часть 99. Дознаватель

— Считай, тебе повезло, энгах, к тебе прислали доверенного дознавателя Старшего, — сообщает он с нескрываемым недовольством, — только не думай, что для тебя на этом все закончится.

Отвечать на это я не собираюсь, просто жду, что будет дальше. Считыватель и аннигилятор остаются стоять у стены, Итир становится спиной ко мне, посреди помещения, лицом ко входу. Снаружи слышатся шаги.

Вошедший функционал мне не знаком, я даже не могу распознать его уровень возможностей и функции. Но Итир явно обеспокоен его присутствием. Передо мной становится довольно высокий мужчина с завязанными в хвост длинными темными волосами и сильным телосложением. Он кладет руку мне на голову, от чего горячая волна опалят все внутренние подсистемы.

— Он сильно истощен, — говорит он в заключение, — осталось не долго до физиологической ликвидации. Нам это не нужно, — оборачивается он к стоящим позади, — приведите его приемлемому состоянию, тогда я приступлю к работе.

Он направляется к выходу, поравнявшись с Итиром, говорит:

— Да, и еще — не стоит больше испытывать его по функции наложника, это приведет к нежелательным последствиям.

Властность и значимость слов этого функционала становится неоспоримой, поскольку функционалы, почтительно ответив, тут же приступают к работе. Я же готов зародить в себе надежду, что смогу разъяснит ему свое положение.

Но сейчас мне достается только тяжелый взгляд Итира.

— Пришлите лекаря, — говорит он двум функционалам, отстегивающим меня от скоб, — к следующему дню он должен быть готов.

Потом действительно приходит лекарь и двое младших. Без лишних слов и аккуратности меня отмывают от запекшийся крови и перевязывают, даже вливают некоторое количество резерва. После всех процедур укладывают на металлическую плоскость, заменившую мне ложе.

— Не долго тебе радоваться, — с долей раздражения говорит лекарь, прежде чем погрузить меня в анабиоз.

Прихожу в себя, как и прежде, помимо своей воли.

— Встань, — слышу команду, передаваемую больше ментально, чем словесно.

К своему удивлению, понимаю, что могу подняться легко, не ощущая боли или скованности мышц. Опустив ноги на пол, вижу перед собой того самого функционала, что прибыл по поручению Старшего Лерда. Мое тело укрыто полотном, его я прижимаю к груди, не желая снова остаться обнаженным.

— Опусти руки, — следует команда, я, не понимая смысла такого приказа замираю, надеясь, что ослышался, — опусти руки и убери покрывало, — говоря так же твердо, он рушит мои надежды, — в процессе дознания твое тело не должно быть скрыто. Таковы правила, — поясняет он. Спокойно, без доли агрессии или нетерпения, — аннигилятору безразличен твой пол. То, что творили с тобой прежде неправомерно.

Я киваю, но откладываю покрывало с трудом, становлюсь перед дознавателем прямо.

— Мы будем говорить, — продолжает он, так же стоя напротив, — и от искренности нашей беседы будет зависеть, какие меры снижения твоего контроля я буду применять. И применю ли вообще, — он заходит за мою спину, скорее проводя осмотр, чем намереваясь навредить, — если я замечу неточность, стертость или сокрытие информации, которую я у тебя запрашиваю, мне придется использовать способы твоего ослабления. Их выбор будет за мной и ты будешь не в праве противиться. Тебе ясны правила? — спрашивает он, снова становясь передо мной.