Корабль судьбы (Книга 2) - Хобб Робин (книги онлайн .txt) 📗

— Я иссякаю, — пожаловалась она Сессурии, покачиваясь рядом с ним в глубине. Они устроились друг подле дружки на ночлег, вот только место было неудачное: здесь присутствовало течение, баламутившее ил, отчего вода была мутной. — Сколько времени мы уже следуем за этим кораблем? И чего ради? Моолкин с Той, Кто Помнит, держатся все время в тени корабля. И беседуют только между собой. Яды, которыми они — причем впустую — поливают корпус корабля, имеют странный вкус и не приносят добычи. Они все повторяют нам, дескать, нужно быть терпеливыми. Ладно, я терпеливая, но моя выносливость имеет предел, и этот предел близок! Кончится тем, что, когда они примут-таки долгожданное решение, у меня недостанет сил путешествовать вместе с Клубком. Хотела бы я знать, чего ждет Моолкин?

Сессурия долго молчал. Когда же синий змей наконец заговорил, в его голосе прозвучал не упрек, а скорее недоумение.

— Вот уж не думал, что однажды ты начнешь песочить Моолкина.

— Мы долго следовали за ним, и, если помнишь, я ни разу не усомнилась в его мудрости, — сказала Шривер. Течение несло муть ей в глаза, и она ненадолго опустила веки. — Вот бы он снова повел нас! За ним я готова плыть до тех пор, пока не распадется моя плоть и не рассыплются кости. Но теперь он только и ждет, что скажут ему Та, Кто Помнит, — и серебряная. В мудрости Той, Кто Помнит, я тоже нисколько не сомневаюсь. Но она-то кто такая, эта серебряная, чем она заслужила, чтобы мы выполняли ее прихоти, вместо того чтобы скорей строить себе коконы?

— Ну-ка, что тут говорят про серебряную? — неожиданно послышался знакомый голос, и рядом с ними точно из ниоткуда материализовался Моолкин. В илистой воде почти не разглядеть было золотых ложных глаз, украшавших бока вожака. Он зацепился за скалу и оплел, обнимая, обоих своих старинных товарищей. Шривер благодарно разжала хвост, которым держалась за камень. В объятиях Моолкина она наконец-то сможет как следует отдохнуть.

— Я просто устала, — пробормотала она, оправдываясь. — Я и не думала сомневаться в тебе, Моолкин.

— Ты верила в меня даже тогда, когда я сам в себе сомневался, — ласково ответил вожак. — Я знаю, ты дорогой ценой заплатила за свою верность. И я боюсь, что нам всем слишком дорого обходится моя нынешняя нерешительность. Та, Кто Помнит, не устает пенять мне за это, и ее упрек справедлив. Наш Клубок и так большей частью состоит из самцов. Что толку, если мы благополучно закуклимся и вылупимся драконами, но из-за теперешней задержки среди нас не окажется королевы?

— И что же? — тихо спросила Шривер.

— Об этом-то мы и спорим. Каждые сутки промедления отнимают у нас силы. Но без провожатого все равно нет никакого смысла мчаться куда-то, ибо этот мир более не соответствует воспоминаниям, которые мы храним. Даже Та, Кто Помнит, не может уверенно указать верный путь. Нам требуется водительство Молнии, поэтому мы должны ждать ее. Кроме того, мы так ослабели, что нам и ее защита не помешает!

Сессурия высказался со своей обычной прямолинейностью:

— Но почему же она заставляет нас ждать до бесконечности?

Моолкин досадливо хмыкнул, и с его гривы сорвались ниточки яда.

— Мы двадцать раз спрашивали ее об этом, но так ничего вразумительного и не услышали. Та, Кто Помнит, полагает даже, что на деле серебряный корабль зависит от маленьких двуногих гораздо больше, чем на словах. Так что, как я уже говорил вам, все упирается в ее истинную суть. Сама она утверждает, что является драконицей. Но мы-то знаем, что это не так!

— Не драконица? — прогремел Сессурия в ужасе. — Но кто она тогда?

— Да какая разница, — простонала Шривер. — Кто бы она ни была, почему бы ей просто не помочь нам, как она обещала?

Моолкин попытался утешить друзей, но больно уж тревожащим получилось его утешение.

— Чтобы помочь нам, ей, в свою очередь, придется просить помощи у людей. Но вы представляете, какое это унижение для драконицы, которой, по ее утверждению, она является? — И он задумчиво продолжал: — Пожалуй, прежде. чем она действительно начнет нам помогать, придется ей смириться со своим нынешним состоянием и сутью. Та, Кто Помнит, все время ее к этому призывает. Тем более что она хорошо знает одного из двуногих, обитающих на борту. Это существо, именуемое «уинтроу», помогло ей сбежать от Богомерзких. При этом она коснулась «уинтроу» и постигла его. Помимо прочего, она восприняла его знание корабля, только долго не могла разобраться, что к чему. Зато теперь ей многое ясно. И мы с ней пытаемся пробудить еще одну часть корабля, дать этой части силу очнуться. Поначалу эта душа была слишком слаба, да и просыпаться не слишком стремилась. Лишь в последнее время она начала шевелиться. Как знать, может, у нас вправду что-то получится?

Кеннит поворачивал ключ в замке, другой рукой держа поднос на весу. Задача оказалась не из простых. Его сотрясала противная мелкая дрожь, отнимавшая привычную сноровку и ловкость. С тех пор как он последний раз входил в эту каюту, миновало около суток. За это время Кеннит не спал. И почти не ел. Он избегал носовой палубы, поскольку там была Молния, он сторонился Этты и Уинтроу. Он вообще с трудом мог припомнить, как провел эти нескончаемые часы. Во всяком случае некоторую часть минувших суток он провел высоко наверху, на мачтах. За это следовало благодарить Соркора, не так давно преподнесшего своему былому капитану новую деревянную ногу со специальным вырезом в наконечнике, чтобы лазить по вантам. Кеннит только теперь испытал новое устройство в деле — и пришел от него в полнейший восторг. Особенно понравилось ему сидеть в «вороньем гнезде» и обозревать оттуда свое царство. Ветер нес вперед его корабль, а кругом играли в волнах морские змеи. Подставив лицо ветру, Кеннит заново переживал свой любовный опыт с Альтией Вестрит, вспоминая и смакуя мгновение за мгновением. На самом деле он отказывал себе в повторном визите к ней не из соображений дисциплины, не из приверженности воздержанию и подавно не из чувства вины. Нет! Он ждал, он предвкушал — и находил в предвкушении высшее удовольствие. А ждал он, чтобы его страсть вновь достигла такого же накала, как сутки назад. Только тогда он пойдет к ней. И вот заветный час наступил. Кеннит стоял у ее двери — и от вожделения по коже бежали мурашки.