Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (книга жизни .TXT) 📗
У входа в беседку стоял высокий, худощавый мужчина в тёмно-коричневом плаще поверх синей с белыми полосами туники.
Снедаемый любопытством врачеватель воровато огляделся по сторонам. Он прекрасно понимал, насколько смешно будет выглядеть, и какие слухи пойдут по дворцу, если кто-нибудь заметит, как пожилой, уважаемый царедворец крадётся по кустам, словно подглядывавший за купающимися девицами мальчишка, но не смог удержаться.
Перебегая от дерева к дереву, пригнувшись к земле, лекарь добрался до благоухающих зарослей как раз в тот момент, когда принц, поприветствовав свою мать, осведомился, зачем он ей понадобился?
— С вами хочет поговорить претор Сената господин Камий, — с лёгкой издёвкой ответила Докэста Тарквина Домнита.
— Это вы? — удивлённо, словно только что заметив, спросил Вилит у застывшего столбом мужчины.
— Да, ваше высочество, — отозвался незваный гость неприятным скрипучим голосом. — Сенат поручил мне розыск особы, выдававшей себя за Нику Юлису Террину, племянницу господина Септиса регистора Трениума.
— И что же вам от меня нужно, господин Камий? — сухо поинтересовался молодой человек.
— Мне, ваше высочество, известно, что вы вчера скрылись с Ипподрома вместе с той девицей, — невозмутимо проговорил собеседник. — Не могли бы вы сообщить, где она сейчас?
— Не знаю, господин Камий, — с явно наигранным спокойствием пожал плечами принц. — Я потерял её в толпе.
— Как это потеряли, ваше высочество? — удивился претор. — И для чего вам вообще понадобилось покидать Ипподром?
— Если вы когда-нибудь были молоды, господин Камий, — теперь в голосе императорского отпрыска звучала откровенная издёвка. — То должны помнить, что влюблённым иногда хочется побыть вдвоём подальше от чужих, навязчивых глаз.
— Так вы любите эту девицу, ваше высочество? — тут же спросил сенаторский дознаватель.
— А какое это имеет отношение к розыску самозванки, господин Камий? — моментально вступила в разговор государыня.
— Прошу прощения, ваше величество, — повинился гость, объяснив. — Но для того, чтобы найти преступницу, я должен знать о ней как можно больше.
— К чему скрывать, ваше величество, — криво усмехнулся Вилит. — Госпожа Юлиса мне нравилась. Я за ней ухаживал, но родственники никогда не оставляли нас наедине. Поэтому, когда мы катались на колеснице, я предложил госпоже Юлисе сбежать, чтобы погулять по городу подальше от её надоедливой тётушки. Разве это преступление?
— И она согласилась, ваше высочество? — игнорируя вопрос, живо поинтересовался претор.
— Разумеется, господин Камий! — с нескрываемой обидой ответил юноша. — У меня нет привычки принуждать к чему-то своих знакомых.
— Что же случилось после того, как вы вышли в город, ваше высочество? — продолжил расспрашивать собеседник.
— Она потерялась!
— Вот просто взяла и потерялась? — с иронией переспросил гость.
— Представьте себе, господин Камий, так всё и случилось, — вздохнул сын Константа Великого. — Там, неподалёку от Ипподрома, есть рынок, там она и пропала. Клянусь Питром, когда я шёл с базара, госпожи Юлисы со мной рядом не было.
— И вы не пытались её отыскать, ваше высочество? — с сомнением в голосе спросил сенаторский дознаватель.
— Ну почему же!? — возмутился принц. — Я обошёл всё вокруг того рынка! Потом я подумал, что госпожа Юлиса, наверное, в последний момент испугалась, что родственники могут подумать о ней плохо, и ушла домой.
— А кто же, ваше высочество, был тот человек, что остановил вашу колесницу? — задал претор самый опасный, с точки зрения Акция, вопрос.
— Мне бы не хотелось об этом говорить, господин Камий, — замялся юноша.
— И всё же, ваше высочество, — с лёгким нажимом продолжил собеседник. — Преступница, выдававшая себя за внучку сенатора Госпула Юлиса Лура, скрылась после того, как тот человек что-то вам передал. Поэтому ответьте пожалуйста.
— Клянусь Фиолой, он не имеет к госпоже Юлисе никакого отношения! — заверил Вилит. — Это просто слуга одного человека, который иногда передаёт мне его письма. И это всё, что я могу сказать.
— Боюсь, я вынужден настаивать…
— А я вынужден отказать! — повысил голос императорский отпрыск.
— Вы намерены укрывать беглую преступницу, ваше высочество? — выпалил посланец Сената.
— Что?! — вскричал принц. — Да как вы смеете обвинять меня в нарушении закона?!
— Ещё раз прошу прощения, ваше высочество, — низко поклонившись, вновь извинился собеседник. — Но всё выглядит именно так.
— Вы просто плохо смотрите, господин Камий, — насмешливо фыркнул юноша. — О том, что пришло письмо из Канакерна, я узнал только вечером. На Ипподроме я понятия не имел, что госпожа Юлиса — самозванка.
— А переданная вам на Ипподроме записка? — вновь завёл прежнюю песню претор.
— Я уже сказал, что она не имеет никакого отношения к госпоже Юлисе! — не сдерживая себя, рявкнул сын Константа Великого.
— Господин Камий! — вновь вмешалась в разговор государыня. — У вас есть доказательства того, что в послании, полученном его высочеством Вилитом на Ипподроме, речь идёт о самозванке?
— Нет, ваше величество, — секунду помедлив, нехотя признал претор
— Тогда можете идти! — голос императрицы звенел оружейной бронзой. — Мой сын уже ответил на все ваши вопросы!
— О, уж это мне хорошо известно, госпожа Юлиса, — смех хозяйки квартиры прозвучал как-то не очень натурально.
— И что же вы обо мне услышали, госпожа Константа? — усмехнулась Ника, которой вдруг стало любопытно: чем радланские сплетники умудрились так напугать бедную вдову? — Да вы садитесь.
— Ой, госпожа Юлиса, — засуетилась та, опускаясь на единственный табурет в комнате. — Я уж даже и не знаю…
— Да вы не стесняйтесь, — подбодрила её гостья. — Рассказывайте, мне очень интересно, до чего люди в столице додуматься могут?
— Ну, если вы так настаиваете, — пробормотала собеседница, отводя взгляд и теребя кончик пояса. — Болтают, будто вы никакая не Юлиса, а самая настоящая самозванка. Напридумывали себе всяких сказок: будто и родились вы на краю света в землях незнаемых и через океан плыли, и с варварами да чудищами сражались… Дураки из знати в лучшие дома вас приглашали, а на самом деле вы даже на Западном побережье никогда не были. Рассказывают, уж вы простите, госпожа Юлиса, что вы воровка из Этригии или беглая рабыня то ли из халибок, то ли из банарок.
— Так банарки же вроде чёрные? — прервала рассказчицу девушка, весьма впечатлённая креативностью местных новостных агрегаторов.
— Ну, не скажите, — покачала головой вдова. — Среди них и светленькие встречаются, только реденько.
— Продолжайте, госпожа Константа, — не стала спорить слушательница, решив, что местным в данном случае виднее.
— Ещё ругают вас по-всякому, даже повторять стыдно, — понизила голос до шёпота женщина. — Говорят, что приворожили вы его высочество каким-то колдовством.
И тут же затараторила:
— Только я во всё это не верю, госпожа Юлиса! Не такой человек его высочество, чтобы чарам поддаваться! Это вас сама Диола благословила.
— Да, госпожа Константа, — с задумчивой улыбкой подтвердила Ника. — Я тоже считаю, что без небожителей здесь не обошлось.
И поинтересовалась:
— А что слышно о господине Септисе?
— Это вы о вашем дядюшке, регисторе Трениума? — на всякий случай уточнила собеседница, и дождавшись утвердительного кивка, обречённо махнула руками. — Плохо говорят, госпожа Юлиса. Всё больше смеются, да зло так. Вроде, как он умным себя считал, упрекал всех, что традиции да старинные обычаи забыли, к древней простоте и чистоте призывал, а у себя под носом мошенницу не заметил, которая чужое имение отобрать собралась. Говорят, регистором ему больше не быть. Мол, за такого дурака даже за деньги никто голосовать не будет.
— Жалко дядюшку, — покачала головой гостья. — Он такого обращения к себе не заслужил.
