Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий (электронные книги бесплатно txt) 📗
Несколько мечей подряд, прежде чем вытащить свой, он просто перемолол огнём, оставив только тлеющие рукоятки и обожжённые пальцы, после чего парой рубящих ударов наискосок отправил их владельцев в небытие. Несколько стрел, не долетев до него, обратились в пыль, после чего, отбив ещё атаку, он провёл рукой длинную диагональ, поджигая людей и деревянные стены на пути, распространяя и умножая силу огня. Что-то холодное коснулось его плеча, и он тут же оказался рядом с готовящим новое заклинание магом, обрубив ещё одну короткую жизнь вместе с обеими руками. В следующее мгновение он чуть не подставился под удар главы, только благодаря инстинктам успев отпрянуть на пару сантиметров, вытянув руку и пустив вперёд столп пламени, объявший человека с головы до ног и не оставивший ничего, кроме утонувшего в брани крика. Энью выругался — теперь из-за невнимательности придётся узнавать у кого-то ещё, — и вытянул перед сбой руки ладонями кверху, наливая их синевой до самых плеч и скапливая как можно больше энергии, словно ограничения магии больше для него не существовали. Всё здание затрясло до основания, будто прямо здесь был эпицентр землетрясения, потом из него вырвались языки пламени, перекрывшие все входы и выходы и заживо сжёгшие с десяток охотников, прежде чем оставить всего с дюжину внутри.
— Спрашиваю один раз, — злорадно пригрозил Энью. — Число и точное время наступления повстанческой армии! Кто сознается, прямо сейчас отпущу, остальные отсюда не выйдут.
— Завтра вечером, — пролепетал кто-то, кажется молодой парень с луком позади остальных. — Завтра, когда начнёт смеркаться.
— Мне этого хватит, благодарю. — Не успел парень договорить, кто-то из ближайших соратников вытянул меч, пронзая сердце предателя, и парень рухнул на спину, гулко ударившись о доски. Энью усмехнулся, сделав лёгкое горизонтальное движение кистью, и на пол слетели с десяток оставшихся голов, оставляя тишину только для треска дерева и рёва пламени. — Было проще, чем я думал.
— Так это твоих рук дело? — Энью обернулся. — Сколько же ты испортил…
Перед ним стоял спутник Хиллеви, одетый в чёрную чешуйчатую накидку и раскинувший руки в стороны, показывая на результат недавней битвы. Энью даже не заметил, как он появился, но теперь это было неважно, важно было только желание разрушать, синей язвой засевшее в сердце. Халд в этот момент напоминал ему жертву: эта непринуждённая поза, видимость слабости, но в то же время было в нём что-то странное и, может даже, страшное: манера речи, слова, произнесённые из его уст, каждое вымеренное, но резкое движение тела, и этот взгляд — серый, металлический, как лезвие несущего смерть ножа. Он молчал, Энью не разговаривал тоже, в глубине души понимая, что за пару секунд эта встреча уже стала дуэлью, и проиграть в ней — значит… Нет, он даже не хотел думать, что будет после, хотелось только выиграть любой ценой, любыми жертвами. Пока Энью думал, Халд сделал еле заметно переступание с ноги на ногу, но он успел среагировать, мгновенное приняв стройку и создавая вокруг себя кольцо из огня. Дальше всё произошло в течение секунды: Халд оказался рядом с ним, проходя через защиту и опалив только локоть, но этой задержки Энью было достаточно, так что он приготовился отвести прямой удар левым кулаком в голову и нанести ответный, когда Халд вдруг одним движением развернулся, присел и нанёс секущий удар ногой в развороте по обеим его коленным чашечкам, с хрустом выгибая их в обратную сторону и отбрасывая его к проломившейся от такого напора стене.
Пламени больше не было. Казалось, всё его существо разрезали, смяли и исковеркали. Энью очнулся в холодном поту. Ему казалось, что он умер, но голову всё терзал и терзал муторный страх, хуже, чем когда он лишился учителя, чем когда остался один. Это мгновение его поражения было настолько величественным и настолько ужасающим, что он, казалось, больше никогда, даже во сне или после смерти, не забудет его. Но всё же сейчас он был не в горящем здании, а в какой-то кровати, и это немного успокаивало, совсем немного, потому что руки и колени были обвязаны чем-то стягивающим, клейким и холодным — не получалось согнуть даже локоть. Комната была маленькая, потолок над постелью был в сантиметрах тридцати, ближе к центру расширялся и образовывал своеобразную крышу, смыкающуюся прямо над окном. Брёвна в стенах, как и доски в полу, были светло-коричневыми, почти без шероховатостей, да и дыр совсем не было, так что от этого всё вокруг казалось поновее и подороже. На соседней кровати, в другом углу, сидела Хиллеви, и насколько Энью мог видеть, не только татуировка, но и всё лицо было чернее тучи. За окном светало, лучи лезвиями пробивались сквозь стекло, освещая собой оседающую пыль.
— Вот на что… ты променял мои уроки? — её голос ударил громом, рассыпался низким басом разбившихся стёкол. Глаза сияли звёздами, как и у Халда в злополучной Гильдии. — На разрушение?
— Извини…
— На хаос, на уничтожение, на смерть, — Хиллеви была непреклонна, да и вряд ли Энью такими простыми словами мог бы всё исправить. — Ты — Вершитель, но даже не можешь ответить за свой собственный выбор.
— Я не… — промямлил он, когда Хиллеви молча подошла и подняла его за воротник, тем самым вызвав ещё большую боль в повреждённых конечностях.
— Сколько страдания ты причинил… А я хотела помочь, как когда-то Халд помог мне, вытащить тебя из этого дерьмо, но ты сам загоняешь себя в него по самую голову! Хочешь драться, да?! Хочешь силы?! Тогда смотри, вот твоя сила!
Хиллеви прикоснулась пальцем к его груди, потом отвела руку, оставив пепельно-серую дымящуюся точку, покрывшуюся ранами и узорами, после чего с силой ударила по ней ладонью, вложив в толчок скопленную магию. Энью отбросило назад — или ему так только показалось, — и перед глазами с бешеной скоростью сменяющимися картинками поплыли воспоминания, пока каждый убитый им человек поднимался из глубин белизны, тянул к нему обожжённые руки. И каждое их касание отдавалось по всему телу острыми ожогами, чувством беспомощности и вины, переживаний и страхов, — будто сплюснутым отражением того, что чувствовали все эти люди в последние мгновения. Внутренности будто облили ледяной водой, было ощущение, что рёбра ходят ходуном вместе с лёгкими, но всё это слишком притуплено, слишком не по-настоящему — иллюзия, созданная его учителем.
— Сможешь выдержать их боль, если я отпущу её на волю? Сможешь простить себя за такое и идти дальше? Сумеешь увидеть в этой крови свои замаранные руки? — Энью промолчал. — Я запечатала приобретённое от Фатума, но с этого момента мы незнакомы.
— Прошу, дайте мне… — он поджал губы. — Да, я поддался, я проиграл, но я исправлюсь…
— Проваливай, — Хиллеви сказала это ровным, спокойным тоном. — И будь благодарен, что на том пепелище была не я, иначе ты бы не был сейчас здесь.
— Я буду…
— Ты. Больше. Мне. Не ученик, — отрезала Хиллеви, облокотившись на стену и кивнув в сторону двери. Повисла нелёгкая пауза, но только для Энью: она своё решение изменять не собиралась. — Вон.
Ему хотелось увидеть, как она плачет, как говорит, что всё будет хорошо, что сделает как самый обычный человек — поступится своим обещанием, и всё вернётся на круги своя, всё будет в порядке, как будто не было этой кровавой ночи. Но ничего такого не произошло, и от этого у него тряслись поджилки: Хиллеви точно не была тем, кто не следует своим словам до конца. Но в то же время Энью чувствовал себя виноватым, и это была правда — он ещё никогда так искренне не обвинял себя в произошедшем, и теперь, когда его словно выгнали из семьи, как тогда, совсем давно, это было настолько горько и больно, что хотелось просто забиться в угол и страдать, обижаться, размышляя о своих поступках и унижаться собственной глупостью.
