Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман (книги серии онлайн .TXT) 📗
Боргаз, сидевший по левую руку от Аргуна, ел и пил, сохраняя полное спокойствие. Дизабул не уступал ему и, поскольку был еще очень молод, быстро захмелел.
– Все обернулось бы иначе, будь каганом я! – заявил он громко.
– Но ты не каган и никогда им не будешь! – зарычал Ариг.
– Замолчите вы оба! – рявкнул Аргун. – Уважайте обычай!
Сыновья повиновались, молча испепеляя друг друга яростными взглядами. Ариг подозревал Дизабула в том, что тот посягает на его положение наследника. Дизабул ненавидел Арига за то, что брат вернулся из Видесса в степь и разрушил его планы. Ненависть, достойная пера трагика, подумал Горгид.
Несмотря на предупреждение, высказанное Аргуном сыновьям, обычаи пира были нарушены. В конце концов, поводом для празднества послужило заключение союза. Посланцы кланов один за другим подходили к костру, желая встретиться с видессианами. Некоторые беседовали также с Боргазом, но большинство решило следовать примеру Аргуна. Клан Серой Лошади удерживал за собой самую обширную территорию и был, таким образом, самым влиятельным в степях Шаумкиила.
Весь этот хоровод подвыпивших варваров вскоре крайне утомил Горгида. Грек не завидовал своим высокопоставленным товарищам, к которым аршаумы относились куда более почтительно. Невысокое положение имеет свои преимущества. По крайней мере, Горгиду не требовалось отвечать на приветствия аршаумов.
Единственный кочевник, возбудивший интерес Горгида, был посланец от клана Черного Барана – самого могущественного после клана Серой Лошади. Его звали Ирнэк. Он был высок и имел густую – для аршаума – бороду. Ирнэк посматривал на окружающих с легкой насмешкой. Горгид опасался, что он предпочтет взять сторону Боргаза из простого расчета: если клан Аргуна станет чересчур сильным, то Аргун превратится в опасного соседа. Но Ирнэк после долгого пронзительного взгляда отвернулся от дипломата из Иезда и больше не обращал на него внимания.
Это происшествие, казалось, окончательно выбило Боргаза из колеи. Прежде он был очень собран и никогда не напивался. И вот теперь Боргаз начал пить по-настоящему. Осушив бурдюк почти до дна, йезд выронил его на землю и неловко наклонился, желая поднять. Покачиваясь, он обхватил бурдюк обеими руками и с поклоном подал его Аргуну.
– О, прости, каган!.. – выговорил он заплетающимся языком.
– Не извиняйся! – Каган осушил бурдюк и облизал губы. – Крепкий кумыс сегодня.
Аргун крикнул, чтобы принесли еще кумыса. Горгид задумчиво жевал крылышко куропатки, когда Аргун, сидевший, скрестив ноги, привстал и топнул левой ногой:
– Проклятие! Нога онемела.
Ариг весело засмеялся:
– Если бы такое сказал я, ты бы стал бранить меня за то, что я слишком разнежился в своем Видессе.
– Возможно. – Каган снова топнул ногой. – Чума! Обе онемели!
Он попытался встать и не смог.
– Что случилось? – спросил Горгид. Он не понимал, о чем говорят аршаумы.
– А, пустяки! – Ариг все еще смеялся. – У него от долгого сидения онемели ноги.
Аргун потер бедро. Горгид повернулся в сторону Боргаза. Иезд расстегнул кафтан, вытер потный лоб и заговорил о чем-то с Дизабулом.
Подозрения с новой силой вспыхнули в душе грека. Если он ошибается, ему придется ответить на множество неприятных вопросов. Но если только окажется, что он прав…
Схватив блюдо с горчицей, Горгид плеснул в нее воды и сунул в руки Арига.
– Скорее! Дай это выпить твоему отцу, иначе он умрет!
Ариг недоумевающе уставился на грека:
– Что?
– Яд, дурак! – Греку было не до хороших манер. Он страшно боялся, что опоздал. Все, на что он был сейчас способен, – это говорить не погречески, а по-видессиански. – Боргаз отравил его, как прежде отравил Оногона!
Посол Иезда стремительно вскочил на ноги, словно кошка, и яростно сжал кулаки.
– Ты лжешь, проклятый пес, гнусный червяк! Ты…
Вдруг Воргаз замер, как громом пораженный. На его лице проступило выражение полнейшего ужаса. Это длилось всего лишь миг – но тот жуткий миг будет потом преследовать Горгида до самой смерти. Иезда охватило белое пламя. Оно пылало ярче, чем костер, у которого собрались пирующие. Отчаянный вопль Боргаза оборвался. Пламя пожирало его изнутри. С каждым мгновением огонь разгорался все ярче. Посланник Вулгхаша корчился и бил руками и ногами, но от горящего тела не исходило жара. Не доносилось и отвратительного запаха паленого мяса. Магия Оногона не сумела спасти самого старого шамана, но она и после смерти старика защищала кагана. Боргаз своими руками приговорил себя к ужасной казни.
– Клятвопреступник! – закричал Толаи, новый шаман, сидевший в кругу старейшин клана. – Смотрите же, как клятвопреступник платит за обман и убийство!
Содрогаясь, Дизабул отполз от дымящихся останков того, кто несколько минут назад был его другом. Ариг застыл, ошеломленный страшным зрелищем. Но у Горгида не было времени даже испугаться по-настоящему. Он выхватил из рук Арига блюдо с горчицей и сунул под нос кагану.
– Пей! – крикнул он, чудом вспомнив это слово на языке аршаумов.
Аргун машинально повиновался и выпил половину. Он тут же перегнулся пополам, и его вырвало. Кислый запах рвоты перекрывал другой, более резкий: запах мышьяка. Горгид почти не обратил на это внимания. Смерть Боргаза уничтожила последние сомнения насчет яда, если они еще оставались.
Аргун уперся коленями в землю. Он дотронулся до своих ног, словно они потеряли чувствительность. Горгид стиснул зубы. Если яд успеет дойти до сердца, каган умрет.
– Пусть он все время сидит! – рявкнул грек Аригу. Тот подскочил поближе к отцу и помог ему сесть, поддерживая за плечи.
Врач жестом подозвал Толаи. Шаман, запыхавшись, подбежал. Это был невысокий человек лет сорока с густым, на удивление сильным голосом. С помощью Арига, служившего переводчиком, Горгид спросил у шамана:
– У тебя есть снадобья, укрепляющие сердце?
Грек едва не закричал от радости, когда Толан ответил:
– Чай из сушеных цветов лисичьих рукавиц.
– То, что надо! Немедленно завари и тащи сюда!
Толаи метнулся исполнять приказ. Горгид сунул руку под тунику Аргуна. Живот кагана уже похолодел. Грек яростно выругался сквозь стиснутые зубы. Аргун, который минуту назад только удивлялся, уже начал сердиться. Несмотря на действие яда, мозг жертвы безупречно работал до самого конца.
Дизабул нерешительно приблизился к отцу и преклонил колени. В #+ ' e молодого принца блестели слезы. Нарушая все обычаи аршаумов, он взял отца за руку.
– Я страшно ошибся, отец, прости меня, умоляю, – проговорил он.
Ариг зарычал на младшего брата. Горгид догадывался, сколько сил стоило такое признание гордому принцу. Прежде чем Аргун успел ответить Дизабулу, пять или шесть наложниц с плачем подбежали к своему повелителю. Аргун громко закричал им, чтобы убирались, и проворчал, обращаясь к Аригу:
– Последнее, что мне сейчас нужно, – это стадо воющих баб.
– Он будет жить? – спросил Гуделин Горгида. Неожиданно чиновник преисполнился к греку глубочайшего уважения.
Врач щупал пульс кагана и не ответил. Пальцы приносили недобрые вести – пульс слабел.
– Толаи! – заорал грек. – Быстрее, ты, сын вшивого козла!
Горгид обозвал бы шамана и похуже, если бы только знал как, – лишь бы заставить его прибежать быстрее.
Тяжело дыша, примчался Толан. Он нес дымящуюся чашку с двумя ручками.
– Давай! – Грек вырвал чашку у него из рук. Шаман не возражал. Сам целитель, Толаи с первого взгляда узнал родственную душу.
– Фу, горький, – произнес Аргун, когда грек поднес чашку к его губам, однако безропотно выпил до дна. Ощутив тепло напитка, каган вздохнул.
Горгид снова схватил его за запястье. Чай из лисичьих рукавиц оказался в этом мире не менее сильнодействующим средством, чем в Греции. Удары сердца кагана стали размеренными, зазвучали сильнее и четче.
– Проверь, далеко ли пошло онемение, – приказал Горгид шаглану.
Толаи повиновался без возражений.
