Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр (полная версия книги TXT) 📗
— Остынь, воевода! Поговорим!
Чудес сделал пару широких взмахов мечом — с копий на пол посыпались бронзовые наконечники, у кого-то переломилась сабелька.
— Остыть? Потравили тут всех, порезали! Это заговор! Я всё знаю!
Долгодуб подал знак, ближние люди приготовили луки со стрелами, кистени — вопрос о воеводе придётся решать окончательно. Но Чудес не сдавался — ещё один взмах мечом, после неожиданного прыжка вперёд, дал ощутимые результаты — послышались вопли, на дощатый пол посыпались пальцы, шлёпнулась рука, до белизны в костяшках сжимающая меч. Ещё отмашка — покатилась голова с белыми глазами, орущим ртом. Толпа отшатнулась, оставив безголовое тело, скребущее пол руками, в середине круга. Чудес, получив свободное пространство, ткнул ближайшего заговорщика мечом в грудь, пнул падающее тело, перешагнул. Внезапно сбоку выпрыгнул дюжий мужик, замахнулся огромным ножом — воевода даже не успел осознать опасность, инстинктивно отмахнулся слабо светящимся оружием. Мужик взвыл, уронив нож, зажал ладонью рану на предплечье, пытаясь остановить брызнувшую кровь.
Вдруг из-за голов прилетела тяжёлая стрела, вошла воеводе под ключицу, с треском вышла со спины наружу. Воевода заорал, но не от боли, а скорее для нагнетания злости, для поддержания боевого духа, завертел мечом над головой. Толпа шарахнулась, люди повалились под ноги — причём, далеко не все упавшие были живыми. Наконец, Чудес увидел княжеский стол, снятый с престола, разбегающихся гридней, самого новоявленного правителя Долгодуба, сделавшего движение по направлению к выходу… Старый воин прыгнул, вытянув чудесный меч, нацелившись в ненавистного узурпатора. Как ушлый дворецкий не пытался выскользнуть из-под удара, но на излёте воевода всё-таки достал врага — меч вошёл под рёбра на ладонь, слева, под сердце. Прихвостни Долгодуба заорали что-то про ранение вождя, навалились на Чудеса всей стаей, мешая друг другу взмахнуть саблей, ткнуть мечом. Позади толпы бесновались лучники — в мешанине тел что-либо понять было невозможно, они то, натягивали тетивы, то отпускали их.
Воевода едва не упал, когда меч вонзился в тело отступника, на спину тут же прыгнули прыткие гридни, кто-то хлёстко ударил по голове тяжёлым, вдобавок нестерпимо дёргало плечо — стрела обломилась, кровь тоненькой струйкой текла под кафтан. Но, встав одним коленом на пол, и обретя опору, Чудес умудрился приподняться, встряхнуть со спины наглых придворных, выдернул меч из корчившегося Долгодуба.
Толпа затаилась на расстоянии вытянутой руки — ясное дело, все боялись подойти — лицо старого воина было залито кровью, сквозь красную маску нехорошо блестели зубы, бешено белели чудские глаза.
— Пади! Пади! — страшно орали лучники позади гридней, поводя стрелами, готовыми сорваться с тетив. Чудес сориентировался в обстановке, широко взмахнул мечом вкруговую, заорал и вперёд спиной вывалился в тёмный проём, на лестницу. Пока отпрянувший народ качнулся вперёд, бестолково, толкаясь и мешая друг другу, кинулся за исчезнувшим воеводой, Чудес преодолел пролёт, обтирая стену спиной, выпал на красное крыльцо княжеского дворца. Над майданом стояла тьма, лишь блеснул слабый огонёк свечи — кто-то выглядывал из лавки, пытаясь понять, что происходит в городе. Воевода оглянулся — наверху кричали, по лестнице грохотали сапоги, метались отблески огня — вниз бежала толпа с факелом. Исключив возможность драться на ступенях крыльца с противником, нападающем сверху, и, проложив в уме путь отхода к городским воротам, воевода сбежал вниз, повернулся лицом к опасности. Кратко посетовал на замысловатое устройство городской жизни — мог бы проникнуть в подвал, уйти подземным ходом. Но завал хотели раскопать к лету — куда торопиться, вражеских армий в округе не наблюдается. Варяги? Так они же по части торговли…
На крыльцо вылетела толпа, скатилась вниз, затоптав пару своих, оступившихся и упавших. Коротким страшным взмахом блеснули сабли, из окон посыпались стрелы, свистя возле ушей, задевая полы кафтана. Холодная сталь врагов начала опускаться, Чудес выставил перед собой волшебный меч, защищая голову и грудь, заметил, как с боков появились две чёрные фигуры. Сабли и мечи мятежников звякнули не об один меч, светящийся во тьме слабым светом — а об три — рядом блеснула улыбка дружинника Коттина, с другого бока бледнел лицом молодой ученик Стефан. Чудес приободрился, гаркнул страшно:
— Бей изменников!
Толпа шарахнулась назад, но тут, же качнулась вперёд — сверху бежали новые люди, толкая передних на воеводу. Коттин наклонился к окровавленному уху, негромко прошипел:
— Не геройствуй, воевода, надо уходить. Отходим к кузницам, туда, где ручей. Знаешь?
Чудес молча, кивнул, тут же отпрянул — Коттин прыгнул вперёд, с самым обыкновенным мечом, выбил факел из руки гридня. Стало темнее — только из окон второго поверха лился тусклый свет, слабо освещая красное крыльцо и кусок площади. Коттин отскочил, потянув воеводу за кафтан и сделав шаг назад. Чудес оглянулся — второй боец, Стефан, куда-то пропал — как будто его и не было. Воевода вопросительно взглянул на дружинника, тот коротко крякнул:
— Я его отпустил. Потом расскажу.
— Невелика потеря, — проворчал Чудес, — мы и сами с усами. Ну что ж — давай повеселимся напоследок.
— Почему напоследок? — удивился новый соратник. — Сам же говорил — мы отходим на новые боевые позиции. Только они временно переносятся в другую местность.
— Далеко? — заинтересовался воевода, делая выпад.
— Нет, тут рядом. Забежим в Тотьму, к святым волхвам нашим, затем сбегаем в Вычегодскую землю.
— Ого! — удивился Чудес, — Ты точно знаешь, что делаешь?
— А то ж! Надо же нам наводить порядок?
— И то, правда.
Стефан пробирался по ночному городу на ощупь — утро и не думало наступать, небо заволокло тучами, птицы молчали, даже петухи кричали нехотя. Юноша искал, натыкаясь на плетни и заборы, дом однорукого Чухрая, бывшего дружинника, ныне же сторожа узников, в случае их пребывания в княжеском подвале. Самым непостижимым для молодого человека образом, его любимая девушка Мишна имела власть над отдельными людьми из дворца, в числе которых был и вышеуказанный калека.
Лунный серп давно спрятался за горизонт, ни в одной лавке не горела лучина, ни на одном богатом подворье — факел или свеча. Стефан остановился и прислушался — где-то далеко слышались металлические удары, крики и ругань. Юноша горько вздохнул — старший братец Коттин яростно приказал найти Мишну, с её помощью отправить молодого Арианта в лес, под пригляд брата Радима. Наконец, майдан закончился, Стефан ногой нащупал деревянный настил — под ногами заскрипела кожура орехов. Осторожно ступая, рискуя свалиться в лужи, раскинувшиеся по бокам настила, юноша дошёл до изб. В амбарах завозились проснувшиеся коровы, заблеяли овцы, кое-где затрепетали огоньки лучин. Хозяйки уже встали, понесли скотине вёдра с бурдой — воду с ошмётками муки и огрызками хлеба, листьями свёклы, кашей. Перед самым носом юноши кто-то вспорхнул на плетень, захлопал крыльями — Стефан отшатнулся, едва не упал в огромную лужу, зловонную, скользкую — петух заорал над самым ухом. Наследник готского трона оглянулся — на востоке небо превратилось из непроницаемо-чёрного в тёмно-фиолетовое — угадывались кроны деревьев, крыша дворца.
Вдруг впереди скрипнула доска — кто-то стоял на крыльце избы, невидимый в темноте.
Стефан схватился за жердину в плетне, хриплым голосом не то позвал, не то спросил:
— Дядя Чухрай? Это Стефан, мне Коттин велел…
— Тише! — прошептал мужской голос. — Тут калитка, иди сюда… в корыто для свиней не свались!
Стефан, вытянув руки, высоко поднимая ноги, прокрался к крыльцу — успокаивал стальной меч за спиной, вручённый названым братом. Коттин велел схоронить оружие на сеновале, не доставать его, не хвастаться перед Мишной. Внезапно юноша догадался, что меч мог принадлежать убитому дружиннику — поёжился, мечтая поскорее избавиться от опасной ноши. Вдруг остановился, словно налетел лбом на стену — а как же он, Стефан? Его же видели у крыльца! Бежать с Ари в лес? Думать самому было больно и неприятно — хоть бы Мишна нашлась — она умная, подскажет!
