Восстание короля (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
И также запечатывая любой шанс для Бренора и его друзей вернуться к Вульфгару и Реджису.
22. Усмешка под колпаком палача
Они выли и кричали, получая удовольствие от демонстрации страданий. На сцене, огриллон-мучитель в палаческом колпаке, эффектно подпрыгнул, подняв свои толстые руки, чтобы ещё сильнее привлечь внимание толпы к своему представлению.
Он вынул из своего мешочка необычную перчатку и показал её толпе.
Реджис, изображая из себя гоблина среди этого сборища, подумал, что её мог бы носить Тибблдорф Пвент, поскольку из тыльной стороны этого предмета одежды торчал один зазубренный шип. После интригующего обсуждения, призвав толпу к тишине, огриллон сунул в перчатку свои толстые пальцы, захихикал и повернулся к ближайшему заключённому — несчастный гоблин, прикованный к столбу, весел в двух фута от пола.
Огриллон махнул шипом прямо перед мордой гоблина, и существо скорчилось и, жалобно скуля, отвернуло свою голову.
Огриллон захохотал, и толпа подхватила его смех.
Скот двинулся, нанося один короткий, но очень точный удар, и шип вошёл в глаз гоблина.
Гоблин втянул воздух, и толпа замерла, предвкушая взрыв криков боли.
Огриллон потянул руку назад, и зубцы шипа вырвали глазное яблоко, оно выпало из гнезда и повисло на щеке несчастного существа.
И затем раздался крик, и ох, как он кричал!
И ох, как сборище орков, огров и гоблинов аплодировало!
Реджис присоединился к ним, несмотря на своё отвращение, потому что у него были подозрения— и скорее всего верные — что пара из четырёх несчастных существ на той сцене оказалась в руках садиста-огриллона за проступки даже ничтожней, чем вялые аплодисменты. Гоблинов было трое: один кричал, второй лежал, привязанный к столу у края сцены, и конечно скоро будет распотрошён, третий, безвольно свисал со второго столба и вероятно был уже мёртв — а четвертым был дворф, он висел и тихо шевелил губами.
«Напевает про себя старую песню, — предположил Реджис, — покинув разумом этот ад».
Как Реджис хотел бы подбежать к нему, сражаться и умереть около него. Или может быть нанести удар бедняге в сердце и покончить с этим, поскольку не было никакого способа, которым они могли надеяться убежать. И, конечно, лучше умереть быстро.
Хафлинг-обернувшийся-гоблином выпал из своих размышлений, когда огриллон остановился перед бедным дворфом. Скот повернулся к толпе и поднял большой бурдюк.
Крики одобрения достигли новых высот.
Как они возликовали, когда огриллон схватил голову дворфа, отдёрнул её назад и начал вливать жидкость в его горло!
«Это должно быть какой-нибудь яд», — подумал Реджис. Очень быстродействующий и мерзкий, судя по тому, как дворф начал извиваться.
«Нет, не яд, — понял к своему ужасу хафлинг, когда борода дворфа начала дымиться, — не яд, а кислота».
Огриллон попятился, а дворф продолжал биться. Внезапно красная рана появилась на горле бедняги, и потекла кровь, а затем большая рана появилась чуть ниже голой груди, — его плоть сгорала там, где скапливалась ужасная кислота.
Он оставался в живых ещё очень долго; булькал, иногда испускал некоторые странные кричащие звуки и дико дёргался, обезумев от агонии. Реджис должен был скрывать своё отвращение, должен был аплодировать, кричать и прикидываться таким же, как все вокруг него.
Он хотел выйти из этих тоннелей и сражаться. В тот момент Реджис не хотел ничего иного кроме как вонзить свою рапиру в грудь гоблина, или орка или любого из чудовищных животных, которых он мог бы найти.
Он был испуган, но главным образом, он был сердит, очень сердит, убийственно сердит.
Он не знал имени того бедного дворфа, но тихо поклялся, что отомстит за парня.
— Ба, уберите это хмурое выражение со своих лиц, — сказал Бренор дворфам, когда пролом был, наконец, тщательно заделан, и монстры остались за пределами тоннелей Мифрил Халла.
Было ясно, что теперь дворфы обратили своё внимание на Дзирта, и они казались не слишком довольными его нахождением в комплексе. Сначала, четыре компаньона подумали, что причиной нервозности Боевых Топоров было присутствие самой экстраординарной чёрной пантеры весом больше шестисот фунтов, но даже после того, как Дзирт отпустил Гвенвивар в её Астральный дом, дворфы остались по-прежнему угрюмы.
— Твой шлем сломался, — заметил один из дворфов, и Бренор рефлекторно, поднял руки, чтобы его ощупать.
— Ха, теперь он похож на шлем короля… — начал говорить другой, но вдруг остановился и ахнул.
— Эй, твой щит! — выдохнул третий.
У многих дворфов перехватило дыхание, и они окружили компаньонов, подняв копья и мечи.
— Вам лучше сказать нам, откуда вы явились, — сказал дворф, который заметил сломанный шлем — сломан был только один рог, и он очень напоминал отбитый рог на легендарном шлеме легендарного короля Бренора века назад.
— С запада Побережья Мечей, — ответил Бренор.
— Из верхних палат Мифрил Халла, ты имеешь в виду, — обвинила женщина, и направила своё копьё на Бренора. — Ты ограбил могилу, свинья!
Атрогейт посмотрел на Бренора, затем оглянулся на других, затем снова на Бренора, пытаясь разобраться.
И он разобрался достаточно, чтобы расхохотаться:
— Бха-ха-ха!
— Нет, всё было не так, — громко сказала Кэтти-бри, выступив вперёд. — И это будет объяснено, полностью и к удовлетворению короля Коннерада.
— Да, вы сделаете это или у вас будут проблемы больше, чем вы можете представить, — сказал первый, который, очевидно, командовал этой патрульной группой. — А сейчас, отдай мне этот шлем и щит, — приказал он Бренору, и внезапно округлив глаза, выпалил: — И этот топор! О, ты взял его из холодных рук моего мёртвого короля.
— Неужели ты так стар, чтобы помнить этого мёртвого короля? — спросил его Бренор.
— Я сражался в войне с Обальдом, — ответил дворф. — Под командованием самого Банака Броунавила!
Бренор улыбнулся и снял шлем, а затем подошёл поближе к дворфу, на яркий свет.
— Тогда ты знаешь меня, — сказал он. — Если только не потерял память за последние несколько лет.
Дворф изучающе посмотрел на него.
— Да что же вы! — взревел Бренор. — Ни один не знал меня? Я тренировался с вашими Весёлыми Мясниками, я из Фелба…
— Малыш Арр Арр! — воскликнула женщина, и хотела сказать что-то ещё, но затихла.
— Да, протеже Рваного Даина, — сказал первый дворф. — Почему ты вернулся, парень, и… и где ты взял это боевое снаряжение? Твоя репутация не позволяет назвать тебя вором.
— Я не вор, — сказал Бренор. — Нет, никогда. Отведите нас к вашему королю Коннераду, и вы узнаете правду, я обещаю вам.
— Ба, но вдруг вы все волшебники и подло убьёте Коннерада, — обвиняющее сказала женщина-воин, и снова ткнула своим копьём в Бренора.
Бренор фыркнул.
— Как же нам знать, что вы не такие? — спросил командир.
— Бха-ха-ха! — громко расхохотался Атрогейт. — Ха, а мы думали, что орки были жестки!
— Вы знаете меня как Малыша Арр Арра, Реджинальда Рундтри из Цитадели Фелбарр, друга Мифрил Халла, почетного Весёлого Мясника, — объявил Бренор. — И это так, но у меня есть другое имя, и я признаюсь в этом, но тот, кто называет меня другом Мифрил Халла может быть столь же уверен в этом, как уверен в самом себе. Даже больше, чем в самом себе. Теперь, вы отведёте меня и моих друзей увидеться с королём — мы войдем голыми с завязанными ртами, и окружённые копьями, если он так потребует. Но нам есть что сказать вашему королю и ему необходимо это услышать
— Вы отдадите оружие, — предупредила женщина.
— Да, — подтвердил лидер.
Бренор посмотрел на Дзирта, и тот пожал плечами, а затем на Атрогейта, который засмеялся ещё громче, и удивительно, но дворф с чёрной бородой был первым, кто отдал свои дорогие цепы.
— Только не облизывай их, — сказал он дворфу, который взял их. — От одного твои зубы сгниют, а второй преподнесёт сюрприз, когда в следующий раз ты сомкнёшь челюсти на бараньей кости, не сомневайся.
