Превращение - Берг Кэрол (читаемые книги читать TXT) 📗
Мы опоздали. Александр стоял в центре кольца солдат, его освещала взошедшая луна. Перед принцем стоял на коленях человек, он хохотал странным, захлебывающимся смехом, перемежающимся вздохами. Но его коленопреклоненная фигура вовсе не выказывала почтения принцу. Это просто был этап падения на серый камень. Искаженное лицо человека казалось красным. Из его груди торчал нож… Каставан. Александр нашел самый короткий путь сделать то, что он задумал.
Если б существовало слово, которым я мог изменить сделанное, я бы выкрикнул его. Когда бы что-то могло измениться, я прыгнул бы с вершины горы, как прыгнул за Галадоном, не думая, есть ли у меня крылья или нет. Но сосуд демона был мертв, демон доедал остатки его страха и облизывал губы в предвкушении, он начинал поиски нового дома. Поиски не займут много времени. Новый сосуд стоял перед ним: ожидающий, подготовленный, выделанный демоническим заклятием.
«Слушай меня, Александр, — сказал я, надеясь, что он ощутит мои слова. — Держись за себя. Ты не одинок. О тебе не забудут, когда ты канешь в пропасть. Я приду за тобой. Не сомневайся. Никогда».
Поздно. Мое внутреннее зрение явило мне освобожденного демона. Он, как грозовая туча, навис над серебристой фигуркой принца. Раскаты его хохота ударами грома поразили человеческую грудь. Сверкнула молния, и тьма поглотила серебряное сияние.
Александр закричал так, что мог бы разжалобить и самого черствого человека на свете. Этот крик был сгустком боли и невыразимого отчаяния, исходящим из глубин ночных кошмаров. Страх ребенка, пожар в ночи, боль матери, наблюдающей за пыткой своего дитя, отчаяние отца, хоронящего единственного сына, боль потери молодой вдовы, слепота ученого, глухота музыканта, нелепость существования садовника в пустыне… все слилось в этом крике, вышедшем из сердца Александра, когда он погружался в темноту.
Глава 33
Когда мы вернулись в седельную лавку, на грязном полу лежали три человека, уложенные туда мечом Кирила и магией Хоффида. Это были известные в городе наушники и шпионы, которые ошивались около дома Кирила. Они видели, что произошло в переулке, и пошли за нами, надеясь получить свою мзду. Кирил в эту же ночь отправил их из города вместе с обозом, идущим в Загад. К тому времени, как они очнутся, будут уже посреди выжженной пустыни, на равном расстоянии от любого населенного пункта.
Оставаться у Кирила было опасно, и он нашел нам пристанище в конюшне одного своего приятеля. Конюшня находилась у северной стены города. Внутри большого помещения было чисто и сухо, однако всех конюхов давно уже угнали на постройку келидского храма или достройку резиденции легата. Так что большинство лошадей было отослано обратно их владельцам.
Хозяин конюшни приходил каждый день ухаживать за оставшимися лошадьми, он обещал приносить нам еду и все необходимое и не собирался задавать вопросов.
Я наблюдал, как отзывали солдат оцепления, слушал звуки беготни, потом вышел за ворота, прошелся по дороге, вернулся и поднялся по деревянным ступеням наверх, туда, где были приготовлены наши постели. Я улегся, но заснуть не смог. Все это время у меня в ушах звучал крик Александра, я видел его лицо в тот миг, когда демон захватил его, миг, когда он осознал, что наделал и что будет дальше. Как бы ни были ужасны мои сны, они не будут и вполовину так страшны, как его кошмары.
— Мне жаль, что мы опоздали. — Катрин принесла мне подогретого вина и села на солому рядом со мной, отодвинув в сторону грязное покрывало.
— Я собирался защищать его. Он решил, что я хочу от него именно этого.
— Дедушка был прав, да? Речь идет теперь не о твоей клятве, не о спасении мира от демонов, а об Александре.
— Я отдал бы за него жизнь. За упрямого, гнусного, жестокого дерзийца. Наверное, я сошел с ума.
— Ты говоришь как он, когда он проклинал нахального варвара, отправляясь искать тебя в Авенхаре. Я далеко не сразу поняла, как можно так сильно привязаться к человеку, во всем тебе противоположному по воспитанию, по чувствам, по вере. Я думала, что он милый и обаятельный, и все. И только в эти последние дни я начала понимать.
У нас так мало времени.
— Когда ты сможешь все подготовить и быть в состоянии удерживать? — Я посмотрел на ее нежное маленькое личико, столь сильно не соответствующее ее железной воле.
— Если бы я смог войти в Ворота сейчас, у меня бы могло получиться…
Она кивнула:
— Проиграть. Ты должен забыть о нем, прежде чем пойдешь туда. Очистить сознание. Ты же знаешь, как опасно слишком много думать о жертве или сопереживать. — Она задумчиво вытянула из покрывала длинную нитку. — Ты ни разу не сражался в душе дорогого тебе человека.
— Нет.
— А дедушка сражался. Это было единственное проигранное им сражение, но после него он уже не сражался. Он не мог простить себе, он знал, что должен был отправить кого-нибудь другого на эту битву…
Я приподнялся на локте, слушая ее. Я ни разу не слышал, почему Галадон перестал сражаться. Он никогда не говорил об этом с учениками.
— Кто это был?
— Моя мать.
— Катрин…
— Она была Айфом, и превосходным. Мой отец был ее Смотрителем. Он был не очень талантлив, он сражался своими приобретенными умениями, но она продолжала работать с ним. Как-то раз, совершенно неожиданно, он проиграл битву… и его захватил демон. Он сражался в гнусной душе, и она не смогла оставить его там.
— Она попыталась вытащить его. — Айфу было тяжело оставлять на поле битвы даже погибшего Смотрителя. Но куда сложнее было оставить там живого, даже захваченного демоном. Если она продолжала удерживать Ворота, надеясь, что Смотритель все-таки выберется, она подвергалась страшной опасности, поскольку захваченный демоном мог назвать ее имя. Если она сдастся, тогда демон может добраться от нее к Утешителю, потом к Ловцу и, наконец, попасть в Эззарию, угрожая уже всем. Но оставить того, кого любишь, скитаться во мраке чужой Души… Айфы были самыми сильными воинами, сражающимися с демонами.
Катрин сплела пальцы своих маленьких ручек и прижала их к подбородку:
— Моя мать сумела закрыть Ворота, демон не добрался до остальных, но она сама была захвачена. Когда дед пошел за ней, он не смог ее спасти. Он сам едва не погиб, Сейонн, он не мог сфокусироваться, собраться, перестать думать о ней. Он старался увидеть в созданном для него Айфом ландшафте черты своей горячо любимой дочери, он не следил за демоном. Он не смог нанести удар демону, поскольку не мог отделить его от нее. Ты не должен повторить его ошибки.
— Тогда скажи мне, что я должен делать.
Она сказала. Следующие пять дней мы работали. Я использовал все знания о фокусировке, о создании запрета, о постановке одной-единственной цели, которые получил за годы рабства. Она создавала видения: страшные, пугающие, прекрасные, завораживающие, заставляя меня решать задачу, словно я был внутри них. Она воссоздавала столь точные копии Александра, что я был уверен, что он сам стоит передо мной, смеющийся, спорящий, проклинающий меня. А через некоторое время он уже не был Александром, а превращался в Риса… в Исанну… не ту, что я запомнил в последний раз, а прежнюю Исанну, друга и возлюбленную, противостоящую мне от имени демона. Я убивал их всех по сотне раз и столько же раз спасал. Мы работали от зари до заката, пока Катрин не падала от усталости, а я не мог пошевелить и пальцем. Меня беспокоило в наших приготовлениях только одно. Мы с Катрин ни разу не проходили совместного испытания. Когда Айф и Смотритель тренируются вместе, кто-то третий создает иллюзию, а Айф строит Ворота в нее, чтобы они со Смотрителем привыкли друг к другу. Хоффид был достаточно силен, чтобы создать нам видение, если Катрин объяснит ему, что к чему.
— Нам это не нужно, — сказала Катрин, когда я, обессиленный, лежал, растянувшись на полу после наших занятий. — Создание вторых Ворот не похоже на обычную работу в паре. Настоящим Айфом будет королева, ты же знаешь. А я просто впущу тебя.
