Другая половина мира - Ахманов Михаил Сергеевич (мир книг txt) 📗
В сотне локтей от берега дно пошло вверх, и с драммаров сбросили «морских ежей» – тяжелые бронзовые крестовины с крючьями и шипами. Паруса были уже спущены, и Эп’Соро, тидам «Арсолана», крикнул, что готов к высадке. Его челны подошли к борту, и полунагих кейтабских гребцов сменили одиссарские воины в шлемах и кожаных доспехах: десяток арбалетчиков и столько же копьеносцев с длинными пиками и щитами.
– Пора и нам, – Дженнак, стараясь не выказать волнения, взглянул на Грхаба. Неведомая земля таила неведомые опасности, и первым на нее полагалось ступить вождю, избраннику богов; то был его долг, его святая обязанность и его награда.
На запястье Дженнака легла ладонь Чоллы, пальцы девушки казались особенно изящными, хрупкими, рядом с тяжелым браслетом и его остроконечными шипами.
– Хотелось бы мне отправиться с тобой, – негромко промолвила она. – Чтобы Арсолан и Одисс ступили на новую землю вслед за нами.
– Не обижай остальных богов, – сказал Дженнак. – Все они равны, и все сойдут на новую землю вместе со мной.
– Да, но без меня! – Надув пунцовые губы, она повернулась к О’Каймору: – Тидам!
– Нельзя, моя госпожа! День сегодня плохой. Грозный день! – Словно ища поддержки, О’Каймор взглянул на Чоч-Сидри и не дождавшись его кивка, сказал: – Опасный! В такие дни женшинам лучше оставаться под защитой воинов.
И верно, подумал Дженнак, опасный день и грозный месяц! Может, подождать с высадкой до завтра? Но завтрашний день, находившийся под знаком Каймана, тоже не сулил ничего хорошего.
Арсоланку, впрочем, такие мелочи не смущали. Она повторила тоном выше:
– Тидам! Берег пуст и безопасен. А я уже много дней не была на твердой земле!
– Пуст? Безопасен? – ОКаймор снова сунул девушке свою трубу. – Погляди, госпожа, – здесь и здесь… и вон у того камня… Видишь ложбинки в песке? Будто каймана вперед хвостом протащили?
– И что с того?
– Лодки. Тут были лодки, а теперь нет их! Только следы, и ведут они к деревьям. Не духи же их проложили!
Чолла насмешливо прищурилась:
– Ты не веришь в духов, тидам? А как же Паннар-Са? Морской Старец, которого ты узрел в бурю?
– Клянусь черепахой Сеннама, госпожа! Я верю в Шестерых, я верю в демонов, я верю в духов! Но еще больше я верю в то, что вижу своими глазами. Где лодки, там люди, а где люди…
Оставив их препираться, Дженнак соскользнул по канату на палубу. Грхаб, обвешанный оружием, следовал за ним по пятам. Друг за другом они спустились в челн, где ждали воины; Дженнак устроился на носу, на месте вождя, сеннамит скорчился на корме. Казалось, суденышко сейчас просядет и развалится под его грузным телом, но челн лишь покачнулся: строить корабли и лодки кейтабцы умели.
Четыре воина, отложив копья, макнули весла в прозрачную воду; еще четверо, сжимая взведенные арбалеты, с привычной настороженностью оглядывали песчаный пляж. Эти бойцы, лучшие из лучших в Очаге Гнева, умели многое – и стрелять, и метать копья, и рубиться в сомкнутом строю, и высаживаться на незнакомые берега, и лезть на стены вражеских цитаделей. Но главным их достоинством являлась привычка к дисциплине – то, что дают лишь возраст и время, когда пыл юности сменяет зрелый опыт. Каждый из них был на пять, десять или пятнадцать лет старше Дженнака, но подчинялись воины ему с охотой. Он был не только их повелителем и вождем, но прежде всего членом их боевого братства, объединявшего всех в Очаге кровной порукой; и цвет крови, алой или темно-багровой, тут значения не имел.
Весла в сильных руках погнали лодку к берегу. Три челна с вооруженными людьми плыли слева и справа, чуть приотстав; на одном из них Дженнак заметил Итарру, молодого таркола-ротодайна с «Ареоланы». Ростом он почти не уступал Грхабу, но казался не столь массивным и громадным: грудь и плечи поуже, вместо доспеха из кости и металла – плотно облегающая кожаная туника. Увидев, что вождь глядит на него, Итарра с лихостью отсалютовал клинком.
Берег приближался, чаруя полузабытыми запахами свежей зелени и нагретого солнцем песка. Недолгое время преодолеть сотню локтей, размышлял Дженнак, но эта последняя сотня – словно рубеж между прошлым и будущим; по одну сторону Ось Мира, одинокий материк, омываемый двумя океанами, а по другую весь мир, в коем Эйпонна является лишь частью. И так будет теперь всегда! Он вдруг ощутил, с внезапной и острой радостью, что границы мира как бы раздвигаются, текут, уходят вдаль; необозримое пространство суши и вод открылось перед ним, смешав мысли стайкой вспугнутых чаек. Он думал сразу о многом: о приближавшейся неведомой земле, о том, сколь она велика и обильна; и о том, можно ли обогнуть ее на кораблях и, как мечталось Джиллору, достичь берегов Эйпонны с запада; и о том, каких людей предстоит ему повидать, мирных или немирных, диких или искусных в ремесле, обитающих в жалких лачугах или в просторных городах, за высокими стенами каменных дворцов и башен. И еще одна мысль не давала покоя – о Книге Тайн, о синих и голубых Листах Сеннама, загадочных, не расшифрованных, не понятых до конца за целых пятнадцать столетий. Но Великий Странник не обманул и не ошибся; на востоке, как обещалось, лежала земля, Бескрайние Воды не были бескрайними, а значит, сопоставив божественные меры расстояния и пройденный кораблями путь, можно было исчислить эти меры, перенести их в тысячи локтей, в полеты стрелы или сокола.
И тогда – тут Дженнак задохнулся от волнения – можно раскрыть великие тайны! Например, сколь велика мировая сфера и где встретится твердь, если идти на кораблях не к солнечному восходу, а в Океан Заката…
Нос лодки коснулся песка, и мягкий толчок прервал мечты Дженнака. Подхватив с днища копье с трепетавшим на ветру украшением, он спрыгнул на берег. Украшение-талисман было сплетено из серых пушистых перьев керравао и имело форму большого круглого щита; в центре его, как на ларце с Чилам Баль, были вывязаны цветными шнурками шесть символов, с которых начинались божественные имена. Сотворив священный жест, Дженнак отступил от воды и с силой воткнул древко в мокрый песок. Обнажать меч было нельзя – кто же приветствует новую землю стальным клинком, знаком войны? Копье с талисманом тоже не являлось-оружием – его наконечник был снят и заменен маленьким золотым диском с теми же шестью знаками. Перья недолговечны, но металл, не подверженный времени, отметит место – то место, где человек Эйпонны сошел на Землю Восхода, коснулся ее и даровал ей милость своих богов.
Дженнак наклонился. Ладони его зачерпнули горсть песка, точно такого же, как на хайанских берегах; крохотный золотистый водопад медленно тек меж пальцев. Оглянувшись на воинов, ждавших в лодках, он поднял голову и воздел руки к солнцу, приняв священную позу. Голос его раскатился над водами и песками, долетел до кораблей, до пальмовых рощ и прибрежных утесов, пробудив звонкую трель эха.
– Во имя Шестерых!
– Да свершится их воля! – откликнулись воины.
– Милостью их мы достигли земли на тридцать девятый день плавания, преодолев Бескрайние Воды; Сеннам вел нас, Арсолан и Коатль дарили свет и тьму, Тайонел и Одисс вселяли мужество, Провидец Мейтасса заботился о грядущем. Милостью их мы пришли сюда! Пришли с миром!
Дженнак помолчал, прислушиваясь к посвисту ветра и шелесту пальмовых крон, но человеческий голос не ответил ему; лишь эхо от скал, замирая, таяло вдали. Решив, чти сказано достаточно, он махнул рукой воинам:
– Хайя!
Одиссарцы, взбивая коленями пену, ринулись к берегу. Не прошло и десяти вздохов, как лодки были вытащены на песок и рядом с ними встал караул: трое с арбалетами и трое с копьями и щитами. Восемь разведчиков отправились к устью речушки, выбрать место для лагеря; двое часовых – к высокому утесу-трезубцу; остальные, числом более двадцати, столпились вокруг Дженнака. Солнце палило, но прохладный ветер с моря умерял зной, и воины не слишком маялись в своих плотных туниках; впрочем, они были привычны и к жаре, и к холодам. Что касается Грхаба, облаченного в тяжкий доспех, то он будто бы не замечал ни ветра, ни жгучих солнечных лучей.
