Амулет Самарканда - Страуд Джонатан (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Мы опоздали! — прошипел Натаниэль. — Может, ты?..
Он оглянулся и застыл в изумлении: горгульи рядом не было.
Тут над ухом у него зазвучал еле слышный голосок:
— Пригладь волосы и иди к двери. Ты можешь притвориться слугой и войти в зал. Живо! Пошевеливайся!
Натаниэль подавил настойчивое желание почесать ухо — там копошилось что-то маленькое и щекотное. Он выпрямился, откинул волосы с лица и быстро засеменил по коридору. Лайм куда-то ушёл. Слуга как раз собрался закрыть дверь.
— Подождите! — Натаниэлю отчаянно хотелось, чтобы его голос звучал более солидно и властно. — Впустите меня! Им нужен ещё один человек, чтобы разносить напитки.
— Что-то я тебя не знаю, — нахмурившись, сказал слуга. — А где Уильям?
— У него разболелась голова. И вместо него отправили меня. В последнюю минуту.
Шаги в коридоре. Чей-то властный голос.
— Погодите!
Натаниэль обернулся. И услышал, как Бартимеус выругался у него над ухом.
По коридору к ним стремительно приближался чернобородый наёмник — босой, в изорванной одежде, — и его голубые глаза метали молнии.
— Скорее! — повелительно произнёс джинн. — Дверь приоткрыта — давай, ныряй внутрь!
Наёмник прибавил шагу.
— Задержите мальчишку!
Но каблук Натаниэля уже опустился с размаху на ногу слуги. Слуга взвыл от боли и отдернул руку. И тут же попытался схватить обидчика. Натаниэль увернулся, толкнул дверь и протиснулся в образовавшийся проем.
Насекомое у него на ухе возбужденно запрыгало.
— Теперь запри дверь, чтобы они не вошли! Натаниэль изо всех сил толкнул дверь — уже в обратную сторону, — но слуга налегал на неё всем телом, и дверь начала отворяться.
А затем за дверью раздался голос наёмника, тихий и вкрадчивый.
— Оставь, — сказал он. — Пусть себе идёт. Он заслужил эту участь.
Давление на дверь ослабло, и Натаниэль наконец-то смог её захлопнуть. Щёлкнули замки. Щёлкнули и провернулись.
Над ухом у Натаниэля вновь раздался все тот же голос:
— Недобрый знак.
Бартимеус
С того момента, как мы вошли в роковой зал и он был запечатан, события начали разворачиваться стремительно. Мальчишка, наверное, даже не успел оценить обстановку, прежде чем она необратимо изменилась, но мои чувства, конечно же, более совершенны. За оставшийся краткий миг я оценил её во всех подробностях.
Во-первых, где мы находимся? За запертой дверью, на самом краю круглого стеклянного пола. Поверхность стекла была шероховатой, и потому обувь по ней не скользила, но при этом стекло было достаточно прозрачным, чтобы лежащий внизу ковер был виден во всей его красе. Мальчишка стоял прямо над краем ковра — каймой, украшенной узором из переплетающихся виноградных лоз. Вдоль стен на равном расстоянии друг от друга маячили бесстрастные слуги с сервировочными столиками, уставленными пирожными и напитками. Далее полукругом стояли стулья, те самые, что я видел в окно; теперь они поскрипывали под тяжестью собравшихся волшебников. Волшебники потягивали напитки и вполуха слушали ту женщину, Аманду Кэчкарт. Она стояла в центре зала, на возвышении, и обращалась к гостям с приветственной речью. За плечом у неё с непроницаемым лицом торчал Саймон Лавлейс. Женщина продолжала вещать:
— …и в завершение мне хотелось бы обратить ваше внимание на ковер у вас под ногами. Мы заказали его в Персии. Думаю, это самый большой ковер во всей Англии. И я полагаю, что каждый из вас, если присмотрится, сможет отыскать на этом ковре себя.
(Одобрительный гул. Отдельные восклицания.)
— Итак, сегодня дебаты продлятся до шести вечера. Затем мы сделаем перерыв и пообедаем в шатрах на лужайке. Там же вы сможете посмотреть выступление латвийских жонглеров.
(Одобрительные возгласы.)
— Благодарю вас. А теперь я передаю слово вашему истинному хозяину, мистеру Саймону Лавлейсу!
(Напряженные, резкие аплодисменты.) Пока она бубнила, я был занят — шептал мальчишке на ухо. [Примечание: Точнее — прямо в ухо. Ну что вам сказать… Мне случалось побывать в неприятных местах, но его внутреннее ухо успешно может потягаться с самыми мерзкими из них. ] В этот момент я пребывал в облике вши — самой мелкой твари, о которой я успел подумать. Зачем? Да затем, что я предпочитал не попадаться на глаза африту до тех самых пор, пока без этого можно обойтись. Она (а это была афритша) была сейчас единственным иномирным существом в зале (из соображений вежливости на время собрания бесы прочих волшебников были распущены), но в соответствии с условиями вызова она восприняла бы меня как источник угрозы.
— Это наш последний шанс, — сказал я. — Можешь мне поверить: что бы Лавлейс ни задумал, он провернет это сейчас, пока африт не уловил ауру Амулета. Амулет висит у него на шее. Может, ты подкрадешься к Лавлейсу и вытащишь безделицу у него из-под рубашки, на всеобщее обозрение? Это встряхнет волшебников.
Мальчишка кивнул и начал обходить толпу по краешку. Лавлейс тем временем завел подобострастную речь.
— Премьер-министр, леди и джентльмены, позвольте сказать вам всем, как я польщён оказанной мне честью…
Теперь мы очутились на краю аудитории, и перед нами открылся проход к возвышению. Мальчишка помчался по нему галопом, а мне пришлось исполнять роль жокея на усердной (хотя и глупой) лошади.
Но едва лишь он миновал первое кресло, как чья-то костлявая рука схватила его за загривок.
— И куда это ты несешься, слуга?
Я узнал этот голос. Он вызвал у меня неприятные воспоминания о Скорбном Шаре. Это была Джессика Уайтвелл: ввалившиеся, словно у мертвеца, щёки и коротко подстриженные белые волосы. Натаниэль дернулся, пытаясь вырваться. Я, не теряя времени, выбрался из его уха и пополз по мягкой белой коже за ухом, к руке, вцепившейся в его загривок.
— Пустите! — извиваясь, выкрикнул Натаниэль.
— …какая это радость для меня… — Лавлейс всё ещё не услышал поднятого этой возней шума.
— Как ты смеешь вмешиваться в ход собрания?
Острые ногти Джессики безжалостно впились в кожу мальчишки. Вошь тем временем приближалась к её тонкому бледному запястью.
— Вы не понимаете! — задыхаясь, выпалил Натаниэль. — Лавлейс…
— Умолкни, отродье!
— …рад видеть вас всех. Шолто Пинн передает свои извинения: он плохо себя чувствует…
— Джессика, набрось на него Путы, да и всё, — посоветовал волшебник, сидевший в соседнем кресле. — Разберемся с ним позже.
Я добрался до её запястья. До его тыльной стороны с синими прожилками вен.
Вошь была недостаточно велика для моего замысла. Я превратился в жука-скарабея с очень острыми жвалами. И с глубоким удовольствием цапнул Джессику.
От её визга зазвенели подвески на люстрах. Джессика выпустила Натаниэля, и тот кинулся вперёд, да так резво, что я едва не свалился с его загривка. Лавлейс, прервав свою речь, обернулся, и глаза его расширились. Все повернулись в нашу сторону.
Натаниэль вскинул руку в указующем жесте.
— Смотрите! — прохрипел он (Джессика едва его не удавила). — У Лавлейса Аму…
Тут Натаниэля накрыла сеть, сплетенная из белых нитей. Джессика опустила руку и поднесла кровоточащее запястье к губам.
— …лет Самарканда! Он собирается убить вас всех! Я не знаю, что он задумал, но это что-то ужасное и…
Скарабей устало похлопал Натаниэля по плечу.
— Побереги дыхание, — сказал я. — Тебя никто не слышит. Она нас запечатала. [Примечание: Нити Пут схватывают намертво. Они не выпускают из своего кокона никого — и ничего, даже звук. Это своего рода временная тюрьма; обычно её применяют не для джиннов, а для людей-неудачников.]
Мальчишка непонимающе уставился на меня.
— Что, ты никогда раньше не оказывался в такой ситуации? А ведь с другими ты это делал, и не раз.
Я принялся наблюдать за Лавлейсом. Он неотрывно смотрел на Натаниэля, и я заметил в его глазах тень сомнения и гнев. А потом он медленно отвернулся, дабы продолжить речь. Лавлейс кашлянул, ожидая, пока утихнет гомон в зале. А сам тем временем запустил руку на потайную полку на трибуне.
