Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Ронг Ленс (лучшие книги онлайн txt) 📗
Сейчас такой способ называется «слепым методом», и современные учёные считают его чем-то совершенно естественным. Если вы проводите психологический эксперимент, чтобы узнать, будут ли люди сердиться больше, если их бить по голове красным молотком, а не зелёным, то вы не должны сами смотреть на испытуемых и решать, насколько они сердиты. Вам нужно сфотографировать их после удара и отослать фотографии экспертной группе, которая оценит по десятибалльной шкале, насколько сердитым выглядит каждый человек, причём эксперты не должны знать, молотком какого цвета ударили каждого конкретного человека. Более того, нет никакого смысла сообщать оценивающим, в чём суть эксперимента. И уж конечно нельзя сообщать испытуемым, что они, по вашему мнению, должны сердиться больше, если их ударят красным молотком. Вы просто предлагаете им 20 фунтов, заманиваете в комнату, где проводится эксперимент, бьёте молотком, случайно выбирая его цвет, и фотографируете. Кстати, удар молотком с фотографированием следует поручить ассистентам, которые не знают о гипотезе, чтобы у них не было стремления в каком-то случае бить сильнее или выбирать лучший момент для фотографирования.
Блондло уничтожил свою репутацию ошибкой, которая, будучи совершённой на занятиях по планированию экспериментов у первокурсников, вызвала бы снижение оценки и, возможно, даже презрительный смех со стороны ассистента преподавателя… правда, в 1991 году.
Но история с N-лучами произошла задолго до этого, в 1904-м, и потребовались месяцы, прежде чем Роберт Вуд сформулировал очевидную альтернативную гипотезу и придумал способ, как её проверить. Десятки же других ученых оказались обманутыми.
Даже через двести с лишним лет после появления науки подобные, очевидные сейчас, ошибки ещё встречались.
Поэтому вполне можно было предположить, что в маленьком мире волшебников, где, судя по всему, о науке и слыхом не слыхивали, никто даже не пытался проверить простейшую идею, которая пришла бы в голову любому современному учёному в первую очередь.
В книгах было полно сложных инструкций для всего, что нужно сделать абсолютно правильно, чтобы заклинание сработало. Возможно, предположил Гарри, весь смысл инструкций и проверок на занятиях в том, что они заставляют учеников сконцентрироваться на заклинании. Конечно, если тебе скажут просто взмахнуть палочкой и пожелать чего-нибудь, скорее всего ничего не получится. Но если ты поверишь, что заклинание должно совершаться определённым способом, и натренируешься в нём, то ты уже не сможешь убедить себя, что заклинание может работать по-другому…
…и конечно, ошибкой будет пробовать первое, что пришло в голову, а именно – проверять эту гипотезу самостоятельно.
Но что если человек не знает, как работает исходное заклинание?
Что если взять в библиотеке Хогвартса книгу глупых заклинаний для розыгрышей, которую Гермиона ещё не читала? При этом у части из них сохранить инструкции в правильном, исходном варианте, а в других изменить один жест или одно слово? Что если сохранить последовательность необходимых действий неизменной, но сказать, что заклинание, которое должно создавать красного червя, создаёт синего?
Что ж, выяснилось, что в этом случае…
…Гарри до сих пор было трудно в это поверить…
…если попросить Гермиону произнести «Угели бугели» с соотношением длительности гласных равным 3 к 1 к 1 вместо правильного 3 к 1 к 2, то летучая мышь появляется, но не светится.
Не то чтобы вера вообще не имела отношения к делу. Роль играли не только слова и движения палочкой.
Если дать Гермионе полностью неверную информацию о том, что заклинание должно делать, оно переставало работать.
Если ей вовсе не сказать, что заклинание должно делать, оно переставало работать.
Если Гермиона представляла себе действие заклинания очень смутно, или лишь слегка неверно, заклинание работало именно так, как описано в книге, а не так, как ей было сказано.
В настоящий момент Гарри в буквальном смысле бился головой о стену. Не сильно. Он не хотел повредить свои ценные мозги. Но ему было необходимо как-то выпустить свое разочарование, иначе бы он взорвался.
Бум. Бум. Бум.
Похоже, вселенной и впрямь позарез необходимо, чтобы люди произносили «Вингардиум Левиоса», причём строго определённым способом, и её не волнуют чьи-то мысли на тему, какую вообще роль может играть произношение в вопросе преодоления гравитации.
ПОЧЕМУУУУУУУУУ?
Самым неприятным во всей ситуации был ехидный вид развеселившейся Гермионы.
Её не устроило просто сидеть и выполнять команды Гарри, если она не знает, зачем это делать.
Поэтому Гарри объяснил, что они проверяют.
Гарри объяснил, почему они это проверяют.
Гарри объяснил, почему ни один волшебник скорее всего не пытался проделать что-то подобное ранее.
Гарри объяснил, что на самом деле в некоторой степени уверен в результатах.
Потому что, сказал Гарри, немыслимо, чтобы вселенная действительно хотела, чтобы кто-то говорил «Вингардиум Левиоса».
Гермиона указала, что книги, которые она прочла, говорят иное. Гермиона спросила, действительно ли Гарри думает, что в одиннадцать лет, проучившись в Хогвартсе всего месяц, он умнее, чем все волшебники в мире, которые с ним не согласны.
Гарри ответил одним словом: «Конечно».
И теперь Гарри смотрел на красный кирпич стены непосредственно перед ним и размышлял, как бы ему удариться головой так, чтобы получить сотрясение, которое исказит его долговременную память и позволит больше не помнить о произошедшем. Гермиона не смеялась, но Гарри чувствовал, как она излучает желание засмеяться. Это ощущение давило, словно осознание того факта, что тебя преследует серийный убийца, только ещё сильнее.
– Ладно, выскажись, – сдался Гарри.
– Я не собиралась, – вежливо ответила Гермиона Грейнджер. – Это нетактично.
– Забудь о такте, – сказал Гарри.
– Хорошо! Итак, ты прочитал мне длиннющую лекцию о том, как сложно заниматься основами науки, и что нам придётся потратить на эту задачу около тридцати пяти лет, но при этом ожидал, что мы сделаем величайшее открытие в истории магии в первый же час совместной работы. Ты не просто надеялся, ты действительно этого ждал. Это глупо.
– Спасибо. А теперь…
– Я прочла все книги, которые ты мне дал, и я даже не знаю как это назвать. Самоуверенность? Ошибка планирования? Супердуперэффект озера Вобегон? Это должны назвать в твою честь. Предвзятость Гарри.
– Ладно-ладно!
– Но это мило. Так по-мальчишески.
– Завянь.
– О, как романтично.
Бум. Бум. Бум.
– И что дальше? – спросила Гермиона.
Гарри прислонил голову к стене. Его лоб начал побаливать от ударов.
– Ничего. Мне нужно всё переосмыслить и придумать другие эксперименты.
Весь прошедший месяц Гарри тщательно разрабатывал серию экспериментов, которые должны были длиться до декабря.
Это был бы грандиозный цикл экспериментов, если бы самый первый из них не опроверг основную гипотезу.
Гарри не мог поверить, что оказался таким идиотом.
– Поправка, – добавил он. – Мне нужно придумать один новый эксперимент. Я дам тебе знать, когда я это сделаю, мы проведём его, и потом я придумаю следующий. Похоже на план?
– Похоже, что кое-кто впустую потратил огромное количество усилий.
Бум. Ой. Он ударился немного сильнее, чем планировал.
– Итак, – произнесла Гермиона. Она откинулась на спинку кресла, и на её лице опять появилось ехидное выражение. – Что мы сегодня выяснили?
– Я выяснил, – ответил Гарри сквозь зубы, – что, когда проводятся исследования самых основ по-настоящему запутанной проблемы, где у тебя нет ни малейшего представления о чём-либо, мои книги по научной методологии ни хрена не стоят.
– Выбирайте выражения, мистер Поттер! Некоторые из присутствующих – невинные юные девушки!
– Ладно. Если бы мои книги стоили хотя бы редьки – это просто овощ, ничего такого, – они бы дали мне следующий важный совет: если есть запутанная проблема, и ты только начал изучать её, и у тебя есть фальсифицируемая гипотеза, проверь её каким-нибудь простым способом. Не занимайся разработкой детально продуманного цикла опытов, который бы произвёл впечатление на комиссию, распределяющую гранты. Просто как можно быстрее проверь, какие идеи неверны, прежде чем тратить на них кучу усилий. Сойдёт в качестве вывода?
