Слабая ведьма - Цыганок Ирина (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Мирра возвращалась в Ледо. Но не той дорогой, какой уезжала отсюда с делегацией больше тридцати (если посчитать) лет назад. Тогда их путь лежал в Сан-Аркан, расположенный на севере, сейчас она подходила к деревне с юго-востока. Раньше в этом направлении вел хорошо наезженный проселок. Старейшины периодически посылали сюда семейство листорезов скосить траву по сторонам дороги.
Мирра долго не могла отыскать знакомую дорогу, но в этом не было ничего удивительного, слишком много лет прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз. Лес мог измениться. Все же она была уверена, что верно выбрала направление и вот-вот покажется опушка, а за ней округлая низина, изрезанная голубыми лентами речушек и ручьев, и аккуратные зелено-белые домики Ледо, взявшие в кольцо небольшую рощу из старых высоких вязов.
Путница торопилась, солнце вот-вот должно было опуститься за горизонт, а лесной народ привык засыпать с его заходом. В прозрачных зимних сумерках (зима здесь мало чем отличалась от лета, разве что туманы, наползавшие вечерами от воды, были холодней и гуще) она наконец вышла к ограде своего дома, стоявшего на самом краю деревни. Низкий палисадник обрывался в овраг, заросший бузиной. По дну оврага шелестел тоненький ручей без названия.
Сердце усиленно забилось. Ей вдруг стало страшно, а вдруг ее бабки уже нет в живых?
Мирра тряхнула головой, как всегда, когда хотела отогнать дурные мысли. У людей-деревьев длинный век, а ее бабушка была еще не старой женщиной. Спешившись, она, как могла, поправила свой наряд, впервые подумав, что ее доспехи не совсем уместны в родной деревне. Потом негромко постучала в калитку.
Никто не откликнулся. Но в окнах дома, несмотря на ранний вечер, уже горел свет и гостья сильнее заколотила по доскам. Дверь отворилась, по тропинке к калитке шла высокая, худая женщина, сначала показавшаяся Мирре незнакомой. Над перекладинами редкого забора появилось неестественно белое, удлиненное лицо, с тяжелым подбородком и глубоко запавшими глазами. Мирра отшатнулась. Из-за забора на нее смотрела сильно изменившаяся, но все же ее собственная бабушка.
Старая Ракита не торопилась открывать калитку.
— Это я, бабушка! — поборов внутреннюю дрожь, произнесла Мирра.
— Вижу, — равнодушно ответила старуха (теперь Ракита действительно выглядела так), потом, словно с неохотой, распахнула калитку. Мирра, еще не вполне пришедшая в себя от болезненных изменений, произошедших с ее единственной родственницей, молча последовала за Ракитой к дому. Конюшни у них сроду не было, поэтому Тень Мирре пришлось привязать к одному из столбов колодца, поставив рядом с ней ведро с водой и разложив свежее сено прямо на земле.
В доме Ракита, словно не замечая внучки, уселась в кресло и молча уставилась в окно. В свете масляной лампы Мирра разглядела, что лицо у старухи вдобавок к нездоровому бело-серому цвету прорезано глубокими вертикальными морщинами, словно полопавшаяся от мороза кора дерева. Даже у самых древних людей-деревьев она не видела таких морщин.
Гостья обвела взглядом комнату. На первый взгляд здесь мало что изменилось, и все-таки что-то во всем этом было не так. Мирра еще раз внимательно осмотрела домашнюю обстановку: кресла, стол, посудный шкаф у окна… Взгляд ее скользнул по пейзажу за окном, и тут наконец-то осенило. В оконном проеме виднелось сразу несколько соседних домов. Таких же белых, под зелеными крышами, как она помнила, вот только теперь над крышами их поднимались печные трубы и в вечернее небо вился сине-черный дымок.
Никогда никто из лесных людей не стал бы строить печей. Отопление в здешних местах даже зимой не требовалось. К чему же лесному народу было вечерами кормить огонь в своих домах костями ближайших родственников — деревьев?!
— Чему удивляешься, отступница? — В голосе Старой Ракиты звучала открытая неприязнь. — Ледо давно стало кладбищем. Да ты ведь первой начала превращать его в могилу!
Слова бабки напоминали бред, может, Ракита и впрямь сошла с ума, но что могло быть причиной? Мирра попробовала не обращать внимания на злобные выпады старухи.
— В Ледо теперь повсюду очаги. Мои земляки сильно переменились за прошедшее время. Или зимы были слишком холодными? — осторожно спросила она.
— Твои земляки, — с горькой насмешкой подхватила бабка, — больше не хозяева в своих домах. Когда ты пренебрегла долгом и оставила семью, Иллис вернулся в деревню один. Ты помнишь Закон? Он велит жрецу сплетать корни только с Избранной. Иллис не мог дать «новые побеги», Фермер разгневался, и жрец объявил «Долгий сон». Они заснули в самой середине зимы. Иллис и его брат стоят в начале Храмовой рощи. Остальные пустили корни в собственных дворах. Но никто не проснулся по весне…
Ракита приподняла подол зеленого платья, и Мирра невольно вскрикнула: ноги старухи ниже колен были совершенно черными, словно обугленными.
— Я выжгла свои корни, чтобы не одеревенеть, как все остальные, — опуская подол, пояснила бабка. — Кто-то ведь должен был присматривать за ними… Через год сюда пришли люди, сначала всего несколько семей. А теперь они заняли все дома и перестали замечать бывших хозяев. Недавно крестьянин, поселившийся в доме Рябины, решил проредить сад…
Старуха замолчала. По ее лицу Мирра не могла прочесть, какие чувства одолевают Ракиту, зато голос не оставлял никаких сомнений:
— Они вырубили всю семью: мать, отца, молодой рябинник… всех семерых… — Старуха стенала, как треснувшее дерево под порывами ветра.
Мирра обхватила голову и зажала уши, она больше не могла это слышать: ей так и виделась красавица Рено, так любившая танцы на деревенских пирушках. Как она стоит проросшая во дворе, живая, но не способная ни говорить, ни двигаться. А безжалостный дровосек раз за разом вгоняет топор в ее беззащитное нежное тело.
Мирра зарыдала. Но ее бабка лишь равнодушно смотрела, как она размазывает по щекам дорожную пыль и слезы.
— Зачем ты вернулась сюда, отступница? — проскрипела она. — Что тебе за дело до лесного народа, который ты предала?
Та вытерла лицо рукавом. «Не может быть, — уговаривала она себя, — чтобы мой отъезд вызвал такие катастрофические последствия». Но тихий голосок совести нашептывал другое: думала ли молоденькая ленна об интересах общины, когда решила сбежать в Большой Город! Мирре припомнилось, как старый жрец объяснял ей необходимость сплести с ним корни. Тогда он казался ей противным стариком, изо всех сил цеплявшимся за власть… Как видно, она действительно была совсем «глухая»!
— Я прогоню людей из Ледо! — решительно произнесла Мирра, она вопросительно взглянула на бабку, но та молчала. — Могу я пожить пока у тебя? — уже менее уверенно спросила она.
— Здесь нет места ни тебе, ни твоему животному! — не глядя на нее, бросила Ракита.
Мирра несколько минут растерянно сидела, не зная, что ей делать.
Потом поднялась, подобрала шлем и скинутый в комнате плащ.
— Прости меня, бабушка! — Мирра прижала к груди свои вещи и, не дожидаясь ответа, выскочила на улицу. У колодца она отвязала лошадь и под уздцы повела ее по главной улице Ледо, прямиком к Общинному дому.
Здесь уже явно были видны внесенные людьми изменения. Жилище главы общины теперь окружал высокий частокол, ворота, обитые железными полосами, изнутри запирались на засов. В одной из створок имелась небольшая, тоже запертая изнутри калитка. Мирра направилась прямо к ней и громко забарабанила кулаком по доскам. За забором залаяли собаки. Хозяева не торопились открывать, только спустя несколько минут послышался какой-то шум и возня на невидимом из-за забора крыльце. Недовольный мужской голос спросил:
— Кого еще там нелегкая принесла?
Мирра собиралась крикнуть, что это законная ленна этого селения пришла заявить свои права. Но выпитая по дороге драконья кровь уже вскипела в жилах. Тень шарахнулась в сторону, оборвав поводья, когда призрачный драконий хвост ударил в ворота. Деревянный засов раскололся, полуразбитые створки криво повисли на железных петлях. Дворовые собаки, повизгивая, забились под крыльцо. Мирра медленно прошла между пошатывающимися створками во двор. На крыльце остолбенело пялился на разбитые ворота крупный пузатый мужик с красным лицом.
