Книга Лунной Ночи - Дуэйн Диана (бесплатные серии книг TXT) 📗
Рхиоу передернуло.
Программа ускоренного роста населения, половина которого выращивается для того, чтобы послужить пищей другой половине…
Все это было еще более отвратительно, чем картина, которую Рхиоу видела раньше: тогда труп погибшего ящера был растерзан его собственными голодными товарищами. Разве можно сравнить существование ящеров с ее собственной жизнью, хотя ей и случалось выпрашивать у Хухи кусочек копченого лосося…
Хуха.
Боль потери снова пронзила Рхиоу так сильно, что ей пришлось скорчиться на полу, чтобы преодолеть слабость. Когда она нашла в себе силы снова подняться, оказалось, что остальные, и Иф в том числе, удивленно смотрят на нее.
– Что именно вы здесь ищете? – наконец спросил Иф.
Сааш бросила на Рхиоу взгляд, ясно говорящий, что она сомневается в способности той сейчас отвечать на вопросы динозавра.
– Существуют другие миры помимо этого, – осторожно начала Сааш.
Снова последовала пауза.
– Об этом мы знаем, – сказал Иф. – Так говорил Великий… Есть и другие, – задумчиво добавил он, и в последних словах не оказалось того догматизма, который до сих пор звучал во всех высказываниях ящера.
Урруах уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент Рхиоу незаметно подняла свою огромную лапу и острым как бритва когтем задела кончик извивающегося по камню хвоста Урруаха. Кот, оскалив зубы, повернулся к ней, и Рхиоу виновато склонила голову, всем своим видом показывая, что происшествие – несчастный случай. Урруах счел такое извинение достаточным, но боль в хвосте отвлекла его от Ифа: Рхиоу своей цели добилась.
– Какие другие? – спросила Ифа Сааш.
– Ты имеешь в виду другие миры? – все-таки вмешался Урруах, и Рхиоу вздохнула, пожалев, что не запустила коготь глубже.
– Да, другие, – ответил Иф. – Сотни, тысячи миров, которые станут нашими, стоит только захотеть.
– Благодаря воротам, – тихо сказала Сааш, – ведь их можно использовать не только для перемещения, но и чтобы изменить саму природу вида. Генетические манипуляции… магические изменения тела и духа. Вечная смена форм…
Рхиоу снова передернуло. Такие изменения с точки зрения мага были и неэтичны, и незаконны: существовали веские основания для того, чтобы каждый вид оставался именно таким, каким был создан, и невозможно было предсказать, к какому хаосу и разрушениям могут привести постоянные изменения структуры ума и тела.
– Мы должны стать сильными и выносливыми, говорит нам Великий, – продолжал Иф. – Мы не должны позволить себе сдаться тем силам, что погубили наших предков. Когда мы достигнем мощи, о которой не могли и мечтать, когда перестанем нуждаться в воздухе для дыхания, в тепле и даже пище, тогда мы станем владыками всего сущего.
– Но я думал, что вы стремитесь именно к теплу, – сказал Арху. В голосе его (и не без оснований, – подумала Рхиоу) прозвучала растерянность. – И изобилию еды.
Иф умолк и заморгал, словно впервые осознав противоречие в своих словах. Рхиоу следила за ним с тайным удовлетворением: то, о чем говорил, не понимая смысла, Иф, отражало любимую тактику Одинокой Силы, – пообещать виду что-нибудь заманчивое, а потом, добившись собственной цели, отобрать обещанное, лишив попутно вид всего, что он имел. Наконец Иф заговорил снова:
– Такое стремление ведет нас только сейчас; это пережиток прежнего образа жизни. Скоро… когда мы достигнем всей своей мощи, когда мы не будем уже детьми, мы отринем детские желания и займем по праву место властителей мира, шагая от одной реальности к другой, захватывая неправедно обретенные владения других, возвращая себе то, что должно было принадлежать нам с самого начала, если бы история шла по правильному пути. Нам будут светить более жаркие-звезды, чем эта, над нами раскинутся незнакомые небеса, и ночи будут загадочными. Мы оставим позади колыбель нашего народа, но никогда не придем к могиле. Никакой холод не сможет больше заморозить наш дух, никакая ночь не окажется достаточно темной, чтобы скрыть от нас наш путь. Мы выживем.
Опять догмы, – подумала Рхиоу. – Но знает ли он им цену? Сомневаюсь.
– Так кто такой этот твой «Великий»? – спросил Урруах.
– Наш повелитель, – ответил Иф, – тот, кто явился нам в древние времена. Величайший, сильнейший, мудрейший из нас, тот, кто никогда не страдает от холода и голода; тот, кто никогда не умрет.
При этих словах Арху резко повернул голову.
– И он даровал нам шестой коготь, – продолжал Иф, – при помощи которого мы совершаем предначертанные им великие дела. Более того: он послал нам собственный Коготь, свой Шестой Коготь, Хаата-воина, который возвещает нам волю Великого и посвящает нас в его учение. Хаат станет нашим спасителем, пророком Великого, он поведет нас к Великой Перемене – на солнечный свет, в битву за теплые миры. Благодать ожидает тех, кто погибнет с ним вместе: они никогда больше не познают холода, вечно станут нежиться в тепле.
– Как вам повезло, – пробормотала Сааш. Рхиоу с усмешкой взглянула на подругу, но тут же повернулась к Ифу и высказала неожиданно возникшую у нее догадку:
– Что-то ты не кажешься особенно счастливым от такой перспективы.
Иф взглянул на нее, и впервые на его морде появилось выражение, в значении которого Рхиоу не сомневалась: удивление и страх.
– Я… я счастлив, – сказал он, и Рхиоу чуть на рассмеялась вслух: такой несомненной была ложь. – Кто из нашего народа не был бы счастлив – ведь нас ожидает великая судьба! – Голос Ифа начал обретать визгливые нотки. – Мы отвоюем то, что принадлежало нам раньше! Хаат Доблестный поведет нас, а впереди, сея пламя и ужас, будет реять Великий, наш бессмертный повелитель. Мы выйдем на солнечный свет, в тепло, и все другие существа побегут от нас…
Арху подкрался поближе к Ифу, приглядываясь к его дергающемуся хвосту. На мгновение Рхиоу показалось, что Арху вспомнил игры своего детства (не то чтобы он окончательно из него вышел) и собрался схватить Ифа за хвост. Она затаила дыхание – в конце концов когти ящера были страшным оружием, да и ростом он был футов в десять, – но тут Рхиоу встретилась глазами с Арху и поняла, что тот показывает ей на что-то, таящееся во тьме.
Первый ящер, кинувшийся на них, встретился не с заклинанием, а с полутонной могучих мускулов Урруаха. Кот вцепился в горло нападающего, и они покатились по полу визжащим, рвущим друг друга когтями клубком. Остальные рептилии на мгновение замешкались при виде чудовища, терзающего их вожака; это их и погубило – Сааш открыла рот и издала громкое шипение.
Бах!
Все вокруг покрыли ошметки плоти, капли странно пахнущей холодной крови – все, что осталось от второго ящера. Сааш пошатнулась от отдачи, и в этот момент на нее кинулся третий динозавр. Рхиоу поразила его тем заклинанием, которому научилась у Урруаха. Проблема заключалась в том, что приходилось точно выбирать направление удара, – рядом по-прежнему находился Иф, сражающиеся прижали его к стене. Другие ящеры не обращали на него внимания, занятые только Рхиоу и ее командой. Впрочем, шанса справиться с ними ящеры не имели – пока действовало заклинание.
Только долго ли оно будет действовать… – подумала Рхиоу, произнося его во второй, в третий, в четвертый раз… Урруах, с клыков которого стекала розоватая кровь первого динозавра, поднялся на ноги и кинулся на следующего противника – дейнониха, пытавшегося прыгнуть на Сааш сзади. Рхиоу выбрала того своей следующей жертвой; теперь она отвернулась от него, и в этот момент что-то ее ударило.
Рхиоу оказалась на полу. Перед ее глазами возникла кошмарная картина: распахнутые челюсти вдвое длиннее ее головы, нежно-розовая поверхность глотки, сотня ослепительно белых клыков, каждый в палец длиной… Рхиоу издала оглушительный визг – наполовину от страха, наполовину от ярости, – поднырнула под морду чудовища, вцепилась в незащищенные мышцы горла и стиснула челюсти, не давая противнику дышать. Одновременно ей удалось вжаться между дергающимися передними лапами ящера – слава Прародительнице, это оказался не дейноних, – а своими задними лапами Рхиоу стала рвать его брюхо. Чешуйчатый панцирь динозавра его не спас. Рхиоу почувствовала, как ее когти вошли между чешуйками, брюхо ящера стало мокрым. Чудовище попыталось завизжать, но Рхиоу еще крепче сжала челюсти, не позволяя воздуху проникнуть в легкие твари. Ярость кипела в ней, и на этот раз Рхиоу позволила себе быть жестокой – в ответ на жестокость, с которой жизнь в последнее время обращалась с ней самой.
