Брисингр - Паолини Кристофер (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Нет. Мы с Сапфирой слишком много странствуем, чтобы таскать с собой полдюжины разных клинков.
— Да, наверное, ты прав. И потом, такому воину, как ты, полагается вроде бы только один меч иметь. Я такие вещи называю «проклятьем именного меча».
— Это что же такое?
— У каждого великого воина, — с удовольствием пояснил Фредрик, — есть меч — чаще всего это именно меч, — который обладает собственным именем. Воин либо сам дает ему это имя, либо, когда он докажет свою доблесть, совершив некий подвиг, имя его мечу дают барды. И уж после этого воин просто обязан пользоваться только этим мечом. Так полагается. А если он появится на поле брани без него, соратники непременно спросят: «А где же твой меч?» — желая узнать, не стыдится ли наш герой своих успехов, не оскорбляет ли тех, кто дал его мечу имя, своим отказом от этого меча, тем самым как бы отвергая надежды людей. Даже враги героя могут заявить, что подождут и не станут с ним сражаться, пока он не возьмет в руки свой знаменитый меч. Вот сам увидишь: как только ты сразишься с Муртагом или совершишь еще что-либо столь же запоминающееся с помощью нового меча, вардены будут настаивать на том, чтобы непременно дать твоему мечу имя. И будут настойчиво требовать, чтобы теперь ты постоянно носил его на бедре. — Фредрик, продолжая говорить, перешел уже к третьей стойке с мечами. — Вот уж никогда не думал, что мне так повезет и я буду помогать выбирать оружие настоящему Всаднику! О такой возможности каждый оружейник мечтает! Это, пожалуй, самая высшая точка моей службы у варденов!
Вытащив еще один меч, Фредрик протянул его Эрагону. Тот пальцем провел по лезвию и помотал головой; форма рукояти и гарда были явно ему не по руке. Но, похоже, оружейника это ничуть не смутило. Напротив, отказ Эрагона от этого меча словно придал ему сил, точно вызов, брошенный достойным соперником. Он подал Эрагону второй меч, и снова тот помотал головой; на этот раз ему не понравилось, как клинок сбалансирован.
— Что меня действительно тревожит, — сказал Фредрик, возвращаясь к стойке, — так это то, что любой меч, который я тебе предложу, должен будет выдерживать удары, каких обычный клинок никогда не выдержит. Пожалуй, для тебя бы надо меч, сработанный гномами. У них самые лучшие кузнецы на свете, не считая, конечно, эльфийских; впрочем, порой работа гномов даже, на мой взгляд, превосходит эльфийскую. — Фредрик внимательно посмотрел на Эрагона. — А теперь послушай. Я ведь до сих пор совсем не те вопросы тебе задавал! Ты мне скажи, кто научил тебя так парировать удары? Ты хорошо представляешь себе, что значит скрестить клинки? Помнится, я заметил, что ты такие приемы вроде бы любишь, еще во время твоей дуэли с Арьей в Фартхен Дуре.
Эрагон нахмурился:
— Ну и что?
— Как это «ну и что»? — передразнил его Фредрик. — Не хочу тебя обижать, Губитель Шейдов, но неужели ты не понимаешь, что, нанося удар острием по острию меча противника, ты губишь и свой собственный меч. Ведь при этом страдают оба клинка. Это, может, и не было проблемой с твоим заколдованным Зарроком, но ни с одним из мечей, которые есть у меня в оружейной, этого делать не стоит. Лучше вообще избегать подобных ударов. Если, конечно, ты не готов после каждого сражения меч менять.
Перед мысленным взором Эрагона промелькнул меч Муртага с зазубренными краями, и он почувствовал раздражение на самого себя за то, что позабыл нечто столь очевидное. Он ведь тогда привык к Зарроку, который никогда не тупился и сталь его никогда не выказывала признаков усталости; Заррок также, насколько он знал, невосприимчив к большей части заклятий, будучи действительно настоящим мечом Всадника. Эрагон не был даже уверен, можно ли его вообще чем-либо повредить или уничтожить.
— Об этом тебе тревожиться не стоит, — сказал он Фредрику. — Я любой меч могу дополнительно защитить с помощью магии. Но неужели я должен целый день ждать, пока ты подыщешь мне оружие?
— Еще один вопрос, Губитель Шейдов. А что, эти защитные чары будут длиться вечно?
Эрагон насупился:
— Раз уж ты спросил, то я отвечу: нет, не будут. Я, правда, знаком с одной эльфийкой, которая владеет искусством изготовления настоящих мечей для тех, кто летает верхом на драконах, однако она не пожелала открыть мне эту тайну. Так что у меня есть один-единственный способ: передать своему клинку часть той магической энергии, что есть во мне самом. И пока эта энергия не истощится, она будет охранять меч от того ущерба, который в ином случае непременно нанесли бы ему вражеские удары. Но как только запас этой энергии в мече — или во мне самом — иссякнет, мой клинок станет самым обычным и вполне может развалиться прямо у меня в руках уже во время следующего поединка с противником.
Фредрик поскреб подбородок и сказал:
— Ну что ж, поверю тебе на слово, Губитель Шейдов. Суть, насколько я понял, в том, что если ты достаточно долго будешь рубиться с врагом, то волшебство в тебе может иссякнуть; и чем сильнее ты станешь рубиться, тем скорее оно иссякнет, верно?
— Именно так.
— В таком случае ты все-таки должен избегать рубиться клинок к клинку, поскольку это истощит твой запас магии быстрее, чем любой другой маневр.
— У меня нет времени на все это, — сердито оборвал его Эрагон, теряя терпение. — У меня нет времени учиться совершенно новому способу вести бой. Империя может напасть на нас в любой момент. Я должен совершенствовать те приемы боя, которым уже обучен, которыми уже неплохо владею, не пытаясь поспешно их переиначить.
И тут Фредрик, точно в голову ему наконец пришла удачная идея, хлопнул в ладоши и воскликнул:
— Тогда я знаю, что именно для тебя подойдет! — И он принялся рыться в целой груде всевозможных клинков, сваленных на полу в огромной клети, и все время приговаривал себе под нос: — Сперва посмотрим вот это, затем это, а там уж решим… — Откуда-то со дна клети он извлек огромную черную булаву с многогранной головкой и, постучав по ней костяшками пальцев, сказал Эрагону: — Этой штуковиной ты запросто можешь ломать мечи и разбивать вражеские кольчуги и шлемы, не причиняя ей самой при этом ни малейшего ущерба.
— Но это же просто металлическая дубинка! — возмутился Эрагон.
— Ну и что? С твоей-то силой ты, размахивая ею, точно тростинкой, просто ужас среди своих врагов посеешь! Точно тебе говорю!
Эрагон помотал головой:
— Нет. Разбивать вдрызг чужие головы — это не мое. И потом, я бы, например, никогда не сумел убить Дурзу, если бы у меня вместо меча была булава, ибо требовалось непременно пронзить ему сердце.
— Тогда у меня есть на примете и еще кое-что, если, конечно, ты не станешь настаивать на традиционном клинке. — И Фредрик умчался куда-то в противоположный конец павильона и принес Эрагону то, что оружейники называют скрамасаксом.
Это был короткий широкий меч с изогнутым лезвием. Такими клинками Эрагон никогда раньше не пользовался, хотя и видел нечто подобное среди варденов. У меча была дисковидной формы мощная рукоять с полированной головкой, блестевшей, точно новенькая серебряная монета. Короткий черенок рукояти был сделан из дерева, обтянутого черной кожей; выгнутую гарду покрывала резьба в виде рунической письменности гномов; лезвие было примерно в локоть длиной, острое лишь с одной стороны и слегка утолщенное посредине, где проходили два дола — углубления, существенно облегчавшие вес клинка. Хвостовик уходил глубоко в рукоять. Меч был прямым, и лишь на расстоянии шести дюймов от острия его лезвие резко изгибалось и, сходя почти на нет, превращалось в тонкое опасное жало. Если бы не широкое лезвие, этот клинок более всего походил на изогнутый змеиный клык, способный не только прорвать доспехи врага насквозь, но и — при обратном движении — вытащить наружу его внутренности. В отличие от обоюдоострого меча, скрамасакс явно более всего подходил для рубящих ударов. Но самой интересной чертой этого меча было то, что нижний конец его лезвия был жемчужно-серого цвета, существенно темнее почти белой и гладкой, как зеркало, стали в верхней его части. Граница между этими двумя цветами была неопределенной, и оттенки серого на лезвии переливались, точно шелковый шарф на ветру. Эрагон не сводил с клинка глаз.
