"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Семенова Мария Васильевна (бесплатные книги полный формат .txt, .fb2) 📗
Накх приоткрыл глаза и увидел в руках царевича миску с чем-то темным, покрытым наростами. Он хотел было сказать, что не будет есть то, чем у него на родине кормят свиней, но сдержался, понимая, что тем самым оскорбит Аюра, который наверняка уже их попробовал.
– Если тебе не хочется, я велю поварам приготовить что-нибудь другое, – поспешно сказал Аюр. – Тут можно выбирать. Есть мясо, есть и вино… Как хорошо! Кажется, и во дворце не было такого выбора. И уж точно еда не была такой вкусной… – закончил он с невольным вздохом.
Конечно, он радовался избавлению от тягот пути и скорому возвращению домой. Но с тех пор как они встретили следопытов и путешествие вновь стало безопасным и предсказуемым, царевич порой испытывал странное разочарование. Он уже привык жить иначе и теперь чувствовал себя так, как будто настоящая, яркая, подлинная жизнь осталась там, позади, в диких землях…
– Ты, главное, выздоравливай, – заговорил он. – Вернемся в столицу – я попрошу отца назначить тебя маханвиром отряда моей личной стражи. И это только начало! Хаста со временем станет моим первым советником, а ты возглавишь войско…
– Я лишь верно служу… – привычно начал Ширам, но вдруг осекся. Он понял, что слукавит, заученно повторив, будто лишь выполняет долг. Неужели он и впрямь привязался к этому вздорному мальчишке? Впрочем, такому ли уж вздорному?
– Так что, попробуешь клубней?
– Благодарю тебя, солнцеликий. Однако сейчас мне кусок в горло не полезет, – отозвался Ширам, радуясь, что нашел подходящие, не обидные слова для отказа. – Как подумаю о том, что во главе следопытов поставили это обритое домашнее животное верховного жреца…
– Тебя никто не учил сдерживать язык? – раздался низкий голос поблизости.
Из темноты появился Аоранг. Он встал, уперев руки в бока, и посмотрел на Ширама сверху вниз:
– А я слышал, что накхи славятся вежливостью! Стало быть, слухи наврали?
Аюр хихикнул было, но посмотрел на Ширама и быстро сказал:
– Брат, не принимай его слова близко к сердцу. Аоранг воспитан жрецами, а те считают себя особыми людьми, которым дано право говорить с богами. Он не воин!
– Упаси меня от этого Исварха! – пылко добавил Аоранг.
Ширам поморщился.
– Кем бы ты ни был, жрецом, дикарем или животным, – холодно сказал он, – со мной веди себя почтительно.
И он, закинув руки за голову, уставился в небо, давая понять, что разговор с мохначом окончен.
Со стороны накха это и так была большая уступка, однако Аоранг не унялся.
– С чего ты призываешь меня быть с тобой почтительным? – спросил он, садясь у костра рядом с ним. – Пожалеть, как раненого, – еще могу…
– Пожалеть? – Шираму кровь бросилась в лицо от такого оскорбления. – Поосторожнее со словами! Я тебя и жалкий убью, моргнуть не успеешь!
– Ну вот чего бы хорошего сказал. Я тебе помощь предлагаю, а ты говоришь, что убьешь меня, – укоризненно сказал Аоранг.
Другой на его месте при виде выражения лица накха постарался бы незаметно уйти, но мохнач, наоборот, пересел к нему поближе и протянул руку. Ширам напрягся, но Аоранг, хвала богам, не коснулся его. С отсутствующим видом глядя перед собой, он провел рукой по воздуху над раненым. На саарсана как будто пахнуло холодным ветром, но что удивительно – одновременно по его коже пробежала волна жара…
– У тебя сильно болит спина – здесь и здесь. Давай полечу! Могу нажевать кореньев, замешать с мочой быка и натереть, будет очень хорошо, – предложил Аоранг с самым дружелюбным и ласковым видом.
Аюр отвернулся, давясь хохотом. Даже Ширам чуть не улыбнулся.
– Отойди, полоумный дикарь, – буркнул он, закрывая глаза.
– Ну как хочешь.
Слегка обидевшись, Аоранг отошел от накха и устроился поблизости, возле костра. Посидев там в задумчивости, он вдруг встрепенулся.
– Я понял, почему ты так мрачен! Я бы на твоем месте тоже жестоко страдал от тоски и мук совести. Если бы из-за меня погибли несколько десятков человек… – Он содрогнулся. – Страшно даже подумать! А ведь у них остались семьи, дети…
Ширам удивленно повернул к нему голову:
– Ты о чем?
– Я о тех, кто не вернется домой. Если бы я потерял весь отряд, как ты…
Ширам пожал бы плечами, не будь ему так больно ими двигать.
– Они ушли с оружием. Кто взял в руки оружие, должен быть всегда готов к смерти. Когда я поправлюсь, то вернусь в земли ингри с отрядом, дабы совершить возмездие. Так из-за чего же я должен жестоко страдать?
Аоранг долго смотрел на него.
– Что уставился?
– Ты очень груб, как и все вы, убийцы. А хочешь войти в семью солнцеликого государя Ардвана, живого бога ариев. Чем ты заслужил такую честь?
Даже Аюр онемел от такой невероятной наглости, а мохнач продолжал стыдить саарсана:
– Что о тебе известно? Что ты непревзойденный убийца? И что с того? Волки и саблезубцы тоже умеют убивать.
– Что ты понимаешь в воинском деле, дикарь? – презрительно бросил Ширам. – Слыхал ли ты вообще о чести и воинском долге?
– Ты о государевой службе? Не вижу, чем дрессированный саблезубец лучше, чем дикий. Дикий хоть свободен, а ты бегаешь на цепи и убиваешь по приказу хозяина, – рассуждал мохнач. – Что ты умеешь еще? Землепашцы, те хоть поля вскапывают, кидают в них какие-то семена, хотя этого я тоже не могу понять…
Ширам был так поражен, что и сам не заметил, как позволил втянуть себя в спор. И с кем?!
– Даже свинья может копаться в кореньях, – произнес он, приподнимаясь на локте. – А взять оружие и прямо посмотреть в глаза противнику может не каждый.
– Эка невидаль! – фыркнул Аоранг. – Все живущие смотрят в глаза смерти. Только они понимают, как хороша жизнь, – а вы, накхи, не дорожите жизнью ни своей, ни чужой. Зачем вам вообще жизнь, если вы ее цените, как прошлогодний снег?
– Жизнь только и бывает дорога, когда всякий миг ее возможно потерять, – возразил саарсан. – На самом деле это мы по настоящему ее ценим, а не вы – те, кто проживает день за днем тупо, как те мохнатые быки… А ваша хваленая любовь к жизни – не что иное, как обычный страх смерти.
– Страх смерти? Он мне неведом… – Аоранг подумал. – Но жизнь я люблю. Ведь она дана нам богами для творения. А использовать ее для того, чтобы прервать как можно больше других жизней, – значит извращать волю богов.
Он торжественно обвел рукой вокруг себя:
– Посмотри на звездное небо и подумай о том, кто все это создал! Единственная цель человека – попытаться стать ему подобным!
«Спорю о смысле жизни с мохначом!» – поразился безумию происходящего Ширам. Но ответил вполне серьезно:
– Единственная цель смертного – выполнять свой долг, данный ему свыше. Если ты делал что должно, то будешь вознагражден лучшим перерождением. Если нет – будешь наказан.
– Похоже, в прошлой жизни ты был удачливым саблезубцем, – хмыкнул Аоранг. – Пролил столько крови, что твои боги сделали тебя лучшим из племени убийц.
Ширам самодовольно улыбнулся:
– Верно, так оно и было. Таков закон. Ты – колос, я – коса.
Это соображение показалось Аорангу очень забавным. Он весело рассмеялся.
– Почему я должен уважать косу? Может, мне еще грабли уважать предложишь?
– Коса стоит уважения, поверь…
– Отродясь наш народ обходился без кос и не страдал.
– Ваш народ, может, и с мамонтами спал.
Аоранг помрачнел и нахмурился:
– А вот мамонтов не трогай…
– Будешь мне указывать, дикарь?
Лицо мохнача мгновенно переменилось, став совершенно звероподобным. В ладонь Ширама как-то сам скользнул метательный нож. Аюр, с увлечением слушавший их беседу, испуганно привстал…
Но тут из темноты появился Хаста и как ни в чем не бывало уселся рядом с ними.
– Послушайте сказку о четырех обезьянах, – начал он без всяких предисловий. – Есть на свете четыре обезьяны, от которых в мире всякое беззаконие и раздор.
Первая обезьяна считает себя сильнее всех прочих и полагает, что это дает ей право принуждать других, а кто не хочет покориться, тот должен умереть.
