Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь (онлайн книга без txt, fb2) 📗
Броня не могла найти выхода из этого тупика.
Но, что хуже всего, она не могла сосредоточиться на поисках выхода.
Стоило ей только начать думать — а не думать не получалось вовсе — как обязательно всплывал тот или иной факт, та или иная логическая конструкция, от которой девушку начинало бить частой дрожью. Хотелось бежать со всех ног куда глаза глядят и куда им глядеть не дано. Хотелось сломать что-то. Быть может даже само пространство-время. Насколько вообще может считаться плохой идея банально объявить весь мир, которому грозит агония, несуществующим?
Быть может, разумней просто убить себя? Выжечь до основания. Да, это не устранит Перловку, но, хотя бы, не приведёт к появлению второй такой же, когда Броня наконец окончательно сойдёт с ума. Это даст человечеству какой-нибудь шанс. А если то этот шанс профукает, так Лешей уже и плевать как-то будет. Она уже этого не увидит. Не будет испытывать мук совести. Той будет попросту нечего грызть.
О, Семеро! Какая же глупость! Сама же назвалась Лешей. Это же сатанинский архетип. И ведь Броня очень даже оправдывала этот статус. Завлекала народ в сети ложными обещаниями, а по факту толкала мир к уничтожению. Сначала эта война с Россией, теперь катастрофа в центре Праги. Что дальше? Построение спирального храма и вызов Дементия Хорового в солнечную систему?
Бред-бред-бред. Это какой-то горячечный бред. Кошмар, который и не думал оканчиваться.
И словно бы этого было мало, Лешую обжёг свет.
Она, словно нечисть из старых фильмов, злобно зашипела и поспешила прикрыть глаза клешнёй от ворвавшихся в её уютную тёмную обитель лучей электрической благодати. Впрочем, уже через секунду лампочка замерцала агонизирующе, а затем и вовсе потухла. Стало комфортней. Нет, тьму всё ещё рассеивало несколько источников с доведённой до абсурда биолюминесценцией, которую неизвестный некромаг запихал в форм-фактор живых свечек, но от этого Броня хотя бы не испытывала болезненных ощущений.
Свет тех псевдоживых свечек выхватывал несколько фигур. Мама, Жаки и несколько крепких девчат, нёсших на руках нечто, напоминавшее пузатый компьютер-моноблок родом откуда-то из конце третьей четверти XX века.
— Пшшшли вон! — прошипела на гостей богиня глухим голосом.
— Обязательно уйдём, дорогая, — ответила матушка. — Хочу просто, чтобы ты один видосик один посмотрела.
— Знаешшшшь, куда ты можешшшшь этот видоссссик запигкрнуть?! — рявкнула Броня, резко подаваясь вперёд. — Ссссказано же! Опасссно!
Лешая специально вела себя сейчас несколько более неадекватно, чем на самом деле могла бы. Хотелось вызвать у смертных чувство страха. Быстрее испугаются: быстрее свалят.
— Жить вообще опасно, — беспечно ответила женщина, жестом веля установить моноблок на удачно отслоившийся от стены кусок металла, который мог бы послужить в этой ситуации столиком. — От этого, говорят, умирают.
Ох, настырная же какая. Неужели и правда придётся перетерпеть и посмотреть это тупое видео, чтобы они наконец ушли?
— Ссс чего ты взяла, что эта тупая машшшина вообщщще запуститссся? — спросиба Броня, кивая в сторону компьютера.
За матушку ответила Жаки.
— Потому что это и не машина вовсе, а некроконструкт, — девушка выразительно хлопнула по крышке моноблока. — Госпожа, Даркен старался. Мы все старались, чтобы это видео можно был…
— Запусскай! — рявкнула Броня, дёрнув головой.
Чем быстрее всё начнётся, тем быстрее закончится. Нечего растекаться мысью по древу. Лешей не хотелось больше сдерживаться. Ей было тяжело в такой толпе. Практически больно. Боль эта ощущалась почти физически. Или даже не “почти”.
Жаклин не стала спорить. Она извлекла из кобуры палочку и принялась ковыряться где-то с тылу моноблока. Со стороны это выглядело так, будто бы она отвёрткой винтики крутит.
Всё действо заняло у фарнцуженки секунд пять, пока наконец…
Экран загорелся. Изображение оказалось тусклым, но, с учётом практически полной темноты в убежище Лешей, это было даже к лучшему. Глаза не жгло.
На экране мелькали события. Ленточки с бегущими внизу экрана буковками выдавали, что это кадры из некоего репортажа. Шёл дождь. Явление, само по себе неприятное, но в Форгерии его завсегда связывали с Лешим. С бедой, которую он несёт. Считалось, что в такие моменты Семеро, хранители порядка, хранители устоев общества, сдают свои позиции перед главным злом этого мира.
И ведь не какой-то мелкий капающий дождик. Он был достаточно сильным. Судя по тому, что улицы больше напоминали реки с отделёнными от русел посредством бордюров берегами-тротуарами, снималось это сразу после того, как ураган закончился. То здесь, то там можно было увидеть огромные сугрубы пушистой белой пены, как после тушения пожара.
За кадром звучал голос дикторши:
— ВМаС и МЧС только-только объявили о том, что кислотный дождь сменился обычным, а люди уже покидают свои дома. Посмотрите, прямо сейчас мы видим семью с тремя детьми. Младший пока ещё не может ходить, но уже готов полюбоваться свидетельством мощи Лешей.
Насчёт “полюбоваться” дикторша, конечно же, загнула. Когда кадр сфокусировался на лице карапуза, виднеющемся из-под бело-чёрного, с декоративными ушками, капюшона дождевика, стало понятно, что личинка человека вообще не отдупляет, зачем и куда её вытащили в столь неурочный час.
Ещё секунд через пять изображение сменилось. Теперь это была студия. Гало уже успел усесться за барабанами, но палочкам предпочитал свеженький толстый, топорщящийся листьями салата, гирос. По бокам сцены с гитарами в руках выходили Ёлко и Вик. Центр же, отмеченный цветастым ярким синтезатором, решил оккупировать Даркен.
Ребята совсем по-бытовому, лениво, словно бы пришли на репетицию, принялись играть. Музыка даже не сразу стала напоминать что-то цельное. Какую-то настоящую композицию, а не импровизацию группы болванов, решивших немного полабать под настроение.
Мотив девушка узнавала. Она не могла с ходу назвать песню, но отчего-то чувствовала, что оно очень подходит происходящему. Даже более, чем любая другая альтернатива.
Изображение снова сменилось. И опять девушке показывали улицы. Но уже другие. И записанные для другого канала. Для другого выпуска новостей. Камера сфокусировалась на группе молодых людей и их подруг, которые, заметив внимание журналистов, весело подняли руки и закричали вразнобой:
— Это город Лешей! — голоса были приглушены, чтобы не мешать звучанию мелодии.
— Это страна Лешей! — поправила предыдущих ораторов одна из девушек. — Наибольший процент лесов во всей Европе!
— Празднуем, панове!
Их голоса окончательно затихли, несмотря на то, что было видно: рты раскрываются, ребята явно пытались кричать ещё что-то. А всё потому, что Даркен не терпел, когда его перебивают.
Это был его клип.
Его песня.
Исполняемая на его родном языке.
Не на богемийском, а на русском.
Не на форгерийском, а на одном из попаданческих.
— Дождь!
Таковым было первое слово в этой песне.
Первое слово.
И оно же название.
Где-то в глубине памяти возникло понимание этого факта. Да, действительно, композиция так и называлась.
Дождь.
ДДТ.
Песня начиналась грустно. Даже как-то заунывно. Это удивительным образом контрастировало с веселящимся на улицах народом и дополняло образ. Было занятно видеть, насколько не в такт танцуют парочки. Бодро. Весело. Но под такой медлительный печальный мотивчик.
Детишки прыгали по лужам. Кто-то хватал пену, собирал из неё снежок и запускал в друзей. Снаряд распадался в полёте, но легковесные хлопья, всё же, порой кого-то задевали.
Словно бы сам мир спорил с настроением лирического героя, смеющего грустить в такой момент, когда вообще всем весело. Иногда их голосам удавалось пробиться через завесу мелодии. Отдельные выкрики. Они были “не в тему”, но именно своей “невтемовостью” отлично гармонировали с композицией.
Веселящиеся соседствовали с теми, кто собственными усилиями растаскивал с дорог ветви деревьев и даже не брезговал поднять опрокинутый мусорный бак. Это были не работяги в форме, кому за это деньги платили. Просто люди, движимые сиюминутным душевным порывом.
