Рождение Темного Меча - Уэйс Маргарет (читать книги без TXT) 📗
И указав кивком в сторону стражника, что наблюдал за хижиной с крыльца дома, стоящего на противоположной стороне улицы, Симкин неспешно выплыл из тюрьмы.
— Ну, а ты? — спросил Джорам у Мосии, задержав его у порога.
— Не знаю. Подумаю, — ответил Мосия, не глядя на него. — Может, я убегу сам, пока вас всех не переловили.
— Ну... тогда удачи, — холодно произнес Джорам.
— Спасибо. — Мосия на миг взглянул на друга. Во взгляде его сквозили обида и горечь. — Спасибо большое. И тебе тоже удачи.
И он ушел, захлопнув за собою дверь. Сарьон, взглянув в окно, увидел, как Мосия идет по улице, понуро опустив голову.
— Он очень волнуется за тебя, — негромко сказал каталист, повернувшись от окна к Джораму. Тот сидел у очага и помешивал в миске с жидкой овсяной кашей.
Молодой человек не ответил. Он словно не услышал слов каталиста.
Сарьон пересек маленькую, холодную комнатку — их тюрьму — и улегся на кровать. Когда он в последний раз спал, по-настоящему спал, мирно и спокойно? И придется ли ему еще когда-нибудь так поспать? Или он обречен теперь вечно видеть перед собой молодого дьякона и ужас, отразившийся на его лице, когда он прочел в глазах колдуна свой приговор?
— Ты доверяешь Симкину? — спросил Сарьон, глядя на трухлявые балки потолка.
— Ровно настолько же, насколько тебе, каталист, — отозвался Джорам.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
БУРЯ
— Да пошевеливайся же, старая ведьма! Еще чуть-чуть, и у тебя вместо ужина получится завтрак!
Старуха, к которой были обращены эти слова, не ответила, и не похоже было, чтобы она начала двигаться проворнее. Она шаркала туда-сюда между столом и очагом, перенося овощи в подоле передника, и высыпала их в котел, висящий на крюке над огнем. Стражник, устроившийся на стуле — он перетащил стол и стул к ближайшему окну, — с ворчанием наблюдал за ее возней. Внимание стражника разрывалось между старухой, котлом, от которого исходил сильный запах лука, и тюрьмой на противоположной стороне улицы.
В окнах тюрьмы виднелся еле заметный свет, тусклый свет, исходящий от плохонького очага. Время от времени стражник замечал смутный силуэт, двигающийся по комнате.
Этим вечером улицы были пусты. К заключенным никто не пришел, и сами они тоже не предпринимали поползновений куда-либо отправиться, за что стражник был им благодарен. Сегодня была не та ночь, чтобы высовываться на улицу. Холодный косой дождь хлестал по грязной улице, словно плетьми; стрелы ледяной крупы барабанили по окнам домов, а ветер, ведущий атаку, визжал и завывал, словно полчище демонов.
— Дурь какая — держать тут человека в такую ночь, — пробурчал стражник. — В этакую бурю даже сатана и тот наружу носа не высунет. Ну скоро ты там, немочь старая?
Полуобернувшись на стуле, он поднял руку, словно собираясь ударить женщину. Но та, глуховатая и подслеповатая, не обращала на него никакого внимания. Внезапно послышался стук в дверь, и стражник вскочил на ноги.
— Открывайте! — потребовал жуткий голос, пронзительный, словно ветер.
Стражник бросил взгляд на противоположную сторону улицы. В окнах тюрьмы по-прежнему теплился тусклый свет, но никаких силуэтов не было заметно.
— Эй! Эгей! — донеслось из-за двери. Затем в нее заколотили с такой силой, что казалось, будто она вот-вот разлетится.
Стражник не страдал избытком воображения — но он также не страдал и избытком соображения. Ему вдруг вспомнилось, что, как говорят, сатану легко вызвать, но трудно от него избавиться. И мысль о том, что этот господин явился по его душу, казалась уже не такой невероятной, как в детстве, когда мать, ругаясь, невнятно обещала, что именно эта судьба его и ждет. Стражник выглянул в окно, пытаясь разглядеть непрошеного гостя, но увидел лишь расплывчатую тень.
— Подойди к двери! — рявкнул он на старуху. Может, сатана не особенно разборчив и для него не имеет особого значения, чью именно душу забирать? Но внимание старухи было целиком и полностью приковано к стряпне. Она не слышала ни окрика, ни стука в дверь.
— Есть кто дома? — донеслось из-за двери, и грохот усилился.
Перед стражником забрезжила надежда. Он отскочил от окна, решив, что, судя по этому вопросу, непрошеный гость уже собрался уйти восвояси. Дабы подстраховаться, стражник жестами показал старухе, чтобы она продолжала работать и ни на что не обращала внимания.
К несчастью, его лихорадочные жесты привели к результату, какого не добился бы никакой шум: они привлекли внимание старухи. Увидев, как стражник указал на дверь, старуха кивнула, прошлепала к входу и отперла дверь.
В комнату ворвались порыв ледяного ветра, струи дождя, снежная крупа и огромная мохнатая фигура — и все это одновременно. Впрочем, остаться было позволено лишь одному из ночных посетителей. Развернувшись, мохнатый гость уперся плечом в дверь и с помощью старухи захлопнул ее, изгнав вестников холода.
— Олминова смерть! — раздался замогильный голос, слегка приглушенный заиндевелым мехом. — Я бы мог тут умереть прямо на пороге. А я ведь пришел специально за вами.
Стражник, услышав, как худшие его страхи подтверждаются — хотя он, по правде говоря, ожидал, что гость будет пыхать огнем и у него будут наличествовать хвост и рога, — только и смог исторгнуть из себя невнятный лепет. Тем временем гость сорвал с себя шляпу и швырнул на пол, сопроводив это новым ругательством.
Теперь уже выругался и стражник.
— Симкин! — пробормотал он, оседая на стул, поскольку ноги отказались его держать.
— И это вся благодарность за то, что я едва не погиб от холода, пока нес вам угощение? — презрительно фыркнув, поинтересовался Симкин и бросил на стол перед очумелым стражником тугой бурдюк.
— Это что? — подозрительно поинтересовался стражник.
— Подарочек от нашего дорогого Блалоха, — сообщил молодой человек, небрежно взмахнув рукой, и подошел поближе к очагу. — Доля захваченных запасов, благодарность за хорошую службу, тост за грабеж и разбой и все такое прочее.
Стражник просиял.
— Это хорошо, это правильно, — сказал он, жадно приглядываясь к бурдюку и потирая руки. Но тут вдруг его посетила новая мысль. Он сощурился и обернулся.
— Эй, — неприветливо произнес он, глядя на Симкина, который, казалось, проявлял незаурядный интерес к вареву, булькающему в котле. — Тебе нельзя здесь оставаться. Я на посту, и меня нельзя отвлекать.
— Клянусь тебе, приятель, я бы не остался здесь даже за всех ручных обезьянок из Зит-Эля. — Симкин снова фыркнул и, выхватив из воздуха оранжевый шелковый платочек, приложил его к носу. — Уверяю тебя, этот запах лука и немытой деревенщины нисколько меня не прельщает. Я простой посыльный, только и всего, и я останусь здесь ровно настолько, чтобы успеть согреться, — если, конечно, раньше не упаду в обморок от вони. Что же касается твоих обязанностей, — он с отвращением взглянул в окно, — я бы сказал, если тебя интересует мое мнение, что от их исполнения сейчас никакого толку.
— Не интересует, но тут ты прав, — сказал стражник, усаживаясь поудобнее. Он убедился, что Симкин не посягает на его трапезу, а прочее, включая и оскорбительные замечания молодого человека, его уже не волновало. — Я еще понимаю, на кой возиться с каталистом и следить, чтобы он вел себя как велено. Но этого черноволосого ублюдка стоило бы долбануть по темечку да в реку. И чего только Блалох с ним возится — ума не приложу.
— И вправду — чего? — пробормотал Симкин скучающим тоном, не отрывая взгляда от стражника, который как раз откупорил бурдюк. — Ну, ладно, мне пора обратно. Будь осторожен, Грамми, — шепотом произнес молодой человек. — Отправляйся в постельку пораньше и не забудь погасить свет.
Симкин подмигнул, дабы подчеркнуть последние слова, и кивнул стражнику. Тот принюхался к элю и облизнулся. Старуха же смерила Симкина на удивление проницательным взглядом, качнула чепчиком и пошаркала обратно к очагу, помешать варево; могло показаться, будто она глуха ко всему, кроме шепота.
