Лабиринт верности (СИ) - Чуринов Владимир (книги полностью .txt) 📗
— Хорошо, ты это заработал, — В корявую, трясущуюся руку легла золотая монета, — Смотри, не выкури все сразу.
— О да, великий притворщик! — Нищий бросился бежать по темной улице, оставив «Стервеца» в недоумении касательно странного прозвища.
Он успел почти вовремя. Хотя стоило бы прийти на пару минут раньше… Теперь пришлось то и дело нырять в вонючие, пахнущие мускусом подворотни, следуя за низкорослым человечком, вышедшим из серого дома на улице масленок. Долгое время тот, закутанный в трепещущий оборванными краями на ветру плащ, блуждал по темным улицам, похоже ища дорогу, или запутывая хвост.
Наконец долгий путь увенчался финалом — низкий вышел к небольшой речушке. Одной из тех, что иногда выходят на поверхность, большей же частью оставаясь в глубинах канализаций Ахайоса. От воды несло тиной и грязью, отбросы и мусор текли там, наравне с водой, у самой кромки которой притаился небольшой, шаткий домик на сваях, освещаемый парой красных колдовских фонарей, необычной, продолговатой формы.
Костяшки низкого человека отбарабанили в дверь несложную мелодию. Полтора метра пошарпанного дерева быстро отворились, в проеме мелькнул согбенный силуэт, крючковатая рука втащила человека в плаще в дом.
Фредерик незаметно прокрался между сохнущими на берегу небольшими лодками мусорщиков — людей, вылавливавших из речонки пригодные в быту остатки жизни большого горда.
Вангли готов был поклясться, что через стенки убогой лачуги на сваях должно было быть слышно разговор даже шепотом, но нет, — слышался лишь отдаленный гул, похоже, стены как-то защитили от любопытных ушей.
Низкорослый пробыл в доме около десяти минут, затем дверь снова распахнулась и человек в плаще вылетел из нее, пропахав носом борозду в речном песке. Ругая «вздорного чернокнижника» и отряхиваясь, он побрел в сторону центральной части черного рынка.
Маттоли Ризичини тихо брел по темным, полным зловещей жизни улицам Черного рынка, нервно оглядываясь. Он пытался убедить сам себя, что никто его не видел, и тайну своего покровителя он унесет с собой в могилу. Нагоняй, который он получил в сером доме, приводил ригельвандца к печальным мыслям о том, что очередное его гениальное финансовое предприятие потерпело крах, а дочери тем временем надо платить еще за два курса обучения в школе навигаторов в Ригельвандо. Впрочем оно и к лучшему — ничего хорошего из продажи демонических артефактов все равно бы не вышло — хорошо хоть сейцвера он, кажется, сумел убедить в своей непричастности.
В очередной раз нервно оглянувшись на какой-то шорох позади, Маттоли неожиданно налетел на что-то мягкое, и, как он понял мгновением позже, очень вонючее.
Когда ригельвандец повернул голову — взглянуть, что преградило ему путь, то сначала подумал — сам ад прислал гонца за его жалкой душонкой, в виде воздаяния за его прегрешения.
Но груда вонючего мяса, стоявшая перед ним, все же была человеком, — уродливым, одетым в рванину, воняющими мускусом, мочой и дрянным алкоголем смуглокожим здоровяком, один глаз которого смотрел на ригельвандца с кровожадной решимостью, почти нежной, во втором же — пустой глазнице, копошились мухи и скапливался гной.
Имбицильно улыбнувшись, являя своей харей квинтисенцию идиотского наслаждения, урод извлек из своей дранины выщербленный нож, блеснувший в свете факелов, и с наслаждением вогнал его в живот остолбеневшего Маттоли. Приобнял ригельвандца второй рукой и начал ритмично, будто подчиняясь какой-то особой, только ему слышимой мелодии, доставать и снова всаживать нож в брюхо бедного Ризичини.
Теряя последние капли ускользающей жизни, почти с любовью облокотившись о ночного убийцу, ригельвандец ритмично содрогаясь всем телом, подумал «Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет».
Дверь рухнула с третьего удара, подняв облачко серой пыли, закружившейся в свете красной лампады, что сияла в глубине дома.
— Эй, кто там?! — Раздался испуганный вопль надтреснутым, неприятным голосом.
Звучно прогрохотали подкованные сапоги по старым, рассохшимся доскам, затихнув только на новом, мягком ковре из хмааларской шерсти. Человек в красной мантии поднялся от стола, заваленного фолиантами из пергамента и хрусткой бумаги. Бросок, удар, звук соприкосновения прочного металла и мягкой плоти, на сером, изможденном лице с впалыми щеками, узкой бородкой и большими выцветшими глазами на клиновидном лице.
Громкое падение, разлетающиеся фолианты, опрокинувшийся стол, сапог из черной кожи болезненно бьет два раза в худые ребра. Со свистом выходит воздух из легких.
Худой человек с несчастным видом сидит напротив оседлавшего резной стул бывшего пирата. Руки туго стянуты за спиной жесткой пеньковой веревкой, в глазах удивление и боль.
— Побеседуем немного, ты не против? — Ненавязчиво интересуется сейцвер.
— Кто ты?! Черт тебя подери, — По тонким губам течет кровь, в голосе сквозит отчаяние.
— Черти очень скоро будут драть тебя, — Фредерик постарался сделать свой голос по возможности бесстрастным, хотя происходящее и доставляло ему удовольствие, — Если ты не начнешь беседовать со мной вежливо.
— Простите.
— Уже лучше.
— Простите, господин. — Надтреснутый голос был жалок.
— Совсем хорошо. Официально я здесь по государственной надобности, думаю, ты сам догадываешься, какой, — «По глазам вижу падаль — догадываешься».
— Возможно, произошла ошибка? — Надежды в голосе не было.
Вангли поднялся, обошел лежащий стол, осмотрел фолианты, переворачивая книги носком сапога, и вчитываясь в названия, благо оттиснутые крупным шрифтом, в бледном свете чудом уцелевшей лампады.
— «Магна Малефициум», «Увещевания червя», «Оптима дьяболика», «Руководство по призыву бесов для младых адептов красного искусства» Леонарда Мальгензи, необычная библиотека, — Губы бывшего пирата посетила мерзкая улыбочка, — Не думаю, что я ошибся клиентом.
— Отпираться глупо, — Понуро согласился пленник, — Все это маскарад для клиентов, я скорее продавец, чем истинный мастер искусства, да и книги эти — в основном для олухов.
— Но кое-что ты все же умеешь, — Крепкая рука в белой перчатке подняла человека в красном с пола, блеснув серебром пуговиц на отворотах, и усадила на соседний стул. — Меня интересует случай двух смертей — Серебряного Клинка и Ножа на Арене, произошедший совсем недавно.
— Вам кто-то выдал мое имя? — С мрачной злобой в голосе поинтересовался пленник.
— Да честно говоря, я до сих пор не знаю, как тебя зовут, но если ты мне скажешь, что Демоницы упустили больше, чем одного демонолога в городе одновременно, по крайней мере из тех, что ведут себя столь откровенно, то я сначала буду бить тебя ногами, — Фредерик не улыбался, — А потом отдам этим милым девочкам. — «Истинное наслаждение видеть у тебя на лице эту гримасу ужаса, ублюдок».
— Прошу, не надо, я все расскажу, у меня есть деньги, я могу вас сделать богатым, не так уж я и важен — зачем убивать, я уже все рассказываю. — Зачастил демонолог.
— О деньгах поговорим позже, сначала дело, — Фредерик начал медленно прохаживаться по дому, надеясь еще более разнервировать «пациента».
— Я знаю немного, вы же понимаете — заказчик пришел ко мне инкогнито, узнал про услуги от общих друзей, был закутан в плащ с головы до пят. — Шумно дыша, продавец запретных артефактов боялся чего-то не рассказать, — Но кое что я запомнил — у него было кольцо, оно было мало, слишком толстые пальцы, на кольце была печать в виде перекрещенных шпаг, похоже шпаги он любил, на боку у него болталась парадная — вся в золоте и цветах, с камнями и богатой чеканкой.
— Перстень с перекрещенными шпагами? Серебряный? Еще дубовые листья и девиз, который ты наверняка не разглядел, внизу? — Сейцвер был озадачен, но, похоже, демонолог не врал. Так имитировать испуг, да к тому же еще и обмочиться, было не под силу даже хорошему актеру, каковым худышка не являлся.
