Крамаджен (СИ) - "White Pawn" (электронная книга .txt) 📗
Лайнем нерешительно зашел внутрь, пока как его проводники уже шли по дорожке мимо мелких бассейнов с кристально-чистой водой в сторону стола, и окинул взглядом помещение. Дорожки сплетались причудливым узором в самом центре помещения, и здесь были еще три больших двери, каждая в той же справа и слева от того входа, через который сюда привели Лайнема.
Лайнем направился к столу. В тишине он слышал, как журчит вода, стекающая вниз, и как шаркаю по полу его сандалии. Его проводники уже сели в свободные кресла, и Лайнем, приближаясь к небольшому возвышению, теперь разглядывал загадочного хозяина этого кабинета и этого места.
Это был молодой человек, узколицый и остроносый, со светлыми прямыми волосами, зачесанными назад, облаченный в нечто наподобие церковного облачения, но Лайнем не сумел понять, какому богу он служит. Он сидел за столом, сложив руки перед собой, и добродушно улыбаясь гостю своего необычного кабинета с не менее необычными посетителями. Лайнем видел небольшие стопки каких-то бумаг, высящихся на его столе достаточно, чтобы их увидеть, находясь у подножия постамента, пару книг и статуэтку Праматери из светлого металла, ярко блестящую на лучах солнца.
«Это и есть Святолик? Он жрец культа Праматери?»
Было непохоже. Взгляды Лайнема и Святолика встретились, и улыбка молодого человека стала еще шире.
— Добро пожаловать. Я все тебе объясню.
Мужчина вздохнул, наклоняя голову набок:
— Для начала, я отвечу на главные вопросы. Ты находишься в лаборатории Ордена Предела, в Инералисе. Меня зовут Энджен Маквилифе, я наместник церкви Единства Инералиса, Святолик, член Конгрегации и глава Ордена. Твои новые друзья, если они не представились, это Рифери Алинис, — Энджен кивнул в сторону молодого мужчины, — и Пола Венитт. Ну и наконец, главный ответ на главный вопрос — да, ты действительно жив. Не смотря на то, что случилось в пригороде Клейбэма шестнадцать дней назад.
«Шестнадцать дней».
Эта мысль возникла в голове Лайнема отчетливо и ясно, подействовав на него отрезвляюще.
— Присаживайся, — негромко сказал Энджен, кивнув на свободное кресло.
Лайнем сел, чувствуя, что этот Святолик ждет от него вопросов, держа наготове ответы на любой из них, и он был не в силах не начать задавать их.
— Что я здесь делаю, Святолик?
— О, я вижу, ты хочешь узнать все с самого начала, не смотря на свое состояние. История непростая, и она прямо подводит нас к ответу на твой вопрос, что ты, Лайнем Вистелл, бывший убийца и Судья Серебряного Круга, живой, делаешь здесь.
Энджен самодовольно улыбнулся:
— А не закопан где-нибудь на отшибе возле Клейбэма.
Лайнем уставился на Энджена, силясь понять, о чем он говорит:
— Тогда, быть может, мы начнем наш разговор прямо с этой истории, Святолик?
— Почему бы и нет. Но вначале тебе следует восстановить силы.
Лайнему не нравился голос этого человека. Он ужасно раздражал своей певучестью, словно бы Энджен нарочно говорит подобным образом, чтобы его собеседник испытывал неудобство только от этого.
«Как отвратительно он ухмыляется».
Энджен позвонил в колокольчик, и этот звук показался Лайнему восхитительным. Перезвон отразился от воды, от стен и покатился вверх, к яркому свету над их головами. Дверь за спиной Лайнема отворилась и он непроизвольно напрягся, едва удержавшись от порыва сразу же обернуться.
— Закуски и вина, — сказал Энджен, и слуга удалился. Святолик же перевел взгляд на Лайнема:
— Не будем терять время. Эта непростая история началась более пятидесяти лет назад. Мой отец, маг и философ, Грэйфе Маквилифе, тоже Святолик, тоже член Конгрегации и тогдашний глава Ордена, был поглощен исследованиями о том, чтобы не просто лечить тела и души страждущих и больных. Собственно, Орден Предела и был создан именно с этой целью — возвращать к жизни тех, кто недавно умер.
Лайнем вдохнул сырой воздух и поперхнулся.
— Да, Лайнем, — улыбка исчезла с лица Энджена, и он, упершись локтями в столешницу, устроил подбородок на сплетенных пальцах. — Мой отец решил…
Он умолк, и вновь едва заметно улыбнулся.
— Он называл это «контрактом с Собирателем душ».
— Твой отец, Святолик, решил спорить с божеством смерти?..
— Легче, — тихо проговорил Энджен. Вид начинающего свирепеть Лайнема развеселил его.
— Я знаю о том, что ты почитал Собирателя, как своего покровителя. И я предполагал, что мои слова вызовут у тебя подобную реакцию. Итак, как я сказал, мой отец решил… войти в диалог с Собирателем… Как нелепо это звучит. Проще говоря, отец разработал секретную формулу, способную взаимодействовать как и с мертвой плотью, так и с душевной сущностью, связанной с этой мертвой плотью…
Энджен внимательно посмотрел на сидящих в своих креслах мужчину и женщину, и вновь перевел пронзительный взгляд на Лайнема:
— Возможно, тебе неизвестно, что человек умирает сразу, но после смерти его душа пребывает в теле еще некоторое время, подобно узнику, заключенному в тюрьму. Собиратель душ, спускающийся вниз с неба, здесь, на земле, достаточно медлителен. Он освобождает души лишь спустя какое-то время, и мой отец научился… взаимодействовать с трупами до того, как Собиратель выполнит свою работу.
— Ты говоришь о воскрешении. И это похоже на обман бога.
— Нет, никакого обмана. Шутки с богами плохо заканчиваются для смертных. Шутить же с Собирателем душ как-то… глупо. Ведь он, рано или поздно, все равно получит свое, не так ли?
Лайнем молчал. Он чувствовал, как начинает болеть голова, и что плеск воды за его спиной и льющийся сверху солнечный свет ничуть не способствуют тому, чтобы он расслабился. Еще он чувствовал подавленный страх перед этим созданием, и ему с трудом удавалось держать взгляд на Энджене, не оборачиваясь, чтобы убедиться, что чудовище из далеких западных земель остается на своем месте, и ни приблизилось к нему.
Лайнем опустил взгляд и увидел, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла. Ему пришлось приложить усилия, чтобы разжать их.
«Они… вернули меня не для того, чтобы причинить вред».
Двери за его спиной вновь раскрылись и он вздрогнул от неожиданности. Послышался тихий цокот каблуков, и вошедший слуга поставил перед креслами легкий круглый столик. Вошедшая следом девушка в черно-белом платье медсестры поставила на столик поднос, на котором стояли вазы с фруктами, четыре бокала и графин с вином.
При виде фруктов Лайнема замутило от голода. Энджен кивнул ему, и он протянул дрожащую руку, чтобы спустя мгновение жадно вцепиться зубами в сочную спелую мякоть. Сок потек в горло, и Лайнем испытал головокружение.
Двери закрылись, и Энджен взглянул на молодого мужчину:
— Рифери, бокал, если тебя не затруднит.
— Конечно же, — Рифери, наполнив бокалы, подал один Поле, и, поднявшись, протянул другой Энджену.
— Благодарю. Итак, продолжим. Среди нас, собравшихся здесь, единственный маг — прекрасная Пола.
Энджен отсалютовал ей бокалом, женщина слабо улыбнулась и потупила взор, словно бы ей было неудобно.
— И она не даст мне соврать — магия вокруг нас. Она пронизывает мир, живых существ, неживые предметы. Лишь некоторым с детства дано манипулировать ею, их мы называем магами; лишь редкие предметы способны впитывать и накапливать магический потенциал, и их мы называем артефактами. Думаю, тебе все это известно. Но порой случается непредвиденное, и привычная нам картина становится совершенно непонятной. Я о формулах, которые способны дать жизнь новому виду магической энергии. Архимаг Корр сумел доказать это почти сотню лет назад, как это удалось проделать и моему отцу.
— Твой отец смог создать нечто новое? — спросил Лайнем.
— Более двух десятков лет назад он вывел формулу, способную «замораживать» душу и плоть умершего. Это довольно сложно объяснить, но выглядит это так, что мертвый человек в какой-то степени остается живым — его душа заточена в теле. Но этого было мало. Отец понимал, что субстанция, которую он назвал «стылая пыль», выполняет лишь часть поставленной задачи. Привычная нам магия способна излечить и исцелить, но не вернуть к жизни — таковой она была на протяжении веков, остается и останется на неопределенный срок. Поэтому он решил пойти сложным путем экспериментов, которые вполне могли стоить ему жизни. Ах да, я не сказал, что Орден Предела существует неофициально. О нашем существовании знают очень немногие, и уж о том, чем мы здесь занимаемся не знает никто.
