Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей (полные книги .TXT) 📗
***
После плотного ужина в таверне некоего Бранна (Мидас бы сказал — вшивый сарай, провонявший блевотиной и дешевым пойлом), они до темна слонялись по улицам Пури Марганы. За те пару часов, пока синеву над их головами окончательно не закрасили углем, путники избороздили меньше одной пятой стихийно возникшего города. Но и этого хватило, чтобы понять — тут есть все.
В Городе Просителей предлагались товары со всех уголков планеты и любые услуги, кроме, что удивительно, интимных. Здесь можно было нанять провожатых в самые далекие земли, купить любые материалы и изделия из них. Оружие, украшения, одежда, скот — это был один громадный рынок в самом центре мира.
Сначала Мидас удивлялся, почему арии допускают весь этот балаган под своими стенами. Но потом пришел к мысли, что это разумно. Ведь здесь торговали в том числе информацией. И пусть девяносто девять процентов всего этого гомона — торговые предложения, пустые байки и пьяное хвастовство, в одном оставшемся проценте достаточно сведений, чтобы можно было не тратиться на шпионов и дипломатов! Он и сам поступал схожим образом в Келенах, в бытностью свою царем одной из величайших…
Под саваном ночи они вернулись обратно, почти к самым воротом Аркаима. Зак повел их к отвесному обрыву, лихо лавируя меж трепещущих на ветру шатров и покосившихся домишек, что воплощали собой древнейший принцип — нет ничего более постоянного, чем временное.
Путники зашли за полуобвалившееся строение и молодой воин тенью скользнул в расщелину меж двумя угловатыми валунами. Если не знаешь, что тут есть тропинка — даже при свете дня ее не отыщешь.
Затем последовал довольно долгий и утомительный спуск, потребовавший немалого напряжения. Благо, Зак предварительно обзавелся пеньковыми веревками. Тем не менее, этот фрагмент пути слепой Карн миновал чудом, не иначе. Дважды он повисал над бездонным провалом без всякой опоры. Один раз веревка, удерживающая его, лопнула и только нечеловеческая реакция Мидаса спасла парню жизнь. Оставшуюся часть спуска оба синхронно думали о том, как это было бы глупо — погибнуть, сорвавшись ночью со скалы.
В итоге, они оказались на узком уступе, от которого вглубь сальной породы убегала пещера, вовсе не рукотворная, как ожидал фригийский царь. Пещера была довольно большой, два человека могли идти в ней рука об руку, не мешая друг другу. Зак выудил из переметной сумки два факела, зажег их, чиркнув кресалом, и отдал один Мидасу.
Пещера почти сразу начала забирать вниз и вправо. Вскоре стены и пол выровнялись, а потолок принял строгую форму арки. Мидас кивнул сам себе, отмечая, что здесь уже кто-то явно помог матушке-природе. Они продолжили неспешное движение по тайному проходу и когда древний бог начал искренне сомневаться в потенциальной успешности их мутной авантюры, что-то в окружающем пространстве изменилось. Это почувствовали все трое, но каждый — по-своему.
У Зака сердце заколотилось — как пойманная муха о сомкнутую над ней ладонь. Аура его исказилась угольно-черными эманациями страха, воин перекинул из-за спины щит, а факел вложил в косое отверстие у его нижней кромки, о назначении которого Мидас гадал не первый час. Фригийский царь хмыкнул, оценив маневр, и попытался вспомнить, когда заметил это отверстие. Ведь не мог же Заг всегда ходить именно с этим щитом — едва ли он так часто шарится по пещерам! Или… мог? По сути то, они ничего о нем не знают…
В этот момент Зак громко сглотнул, но все же двинулся вперед. Что-то внутри помогло молодому воину превозмочь страх. Карн мог бы понять, но не всматривался, фокусируясь на собственных ощущениях.
На его взгляд, они будто прошли сквозь незримую мембрану, отсекающую часть внутреннего пространства горы от внешнего мира. Нечто подобное он чувствовал в Арсенале на Оркнейских островах, но здесь они не совершали перехода между мирами. Не в привычном смысле.
Карн чувствовал инаковость этого места, но вскоре понял, что проблема не в самом месте, а в его… состоянии. Он вернулся к своим ощущениям до пересечения незримого барьера и стал сравнивать их с нынешним состоянием восприятия. Парень направил дополнительные потоки энергии в таламус, стимулируя рецепторные нейроны, чтобы выкристаллизовать сознание до предела. Это помогло ускорить анализ и через несколько мгновений он получил ответ.
— Мидас, — обратился он к другу, который усиленно массировал виски. Древний бог ощущал давящее напряжение этого места и оно отзывалось в его мозгу болезненными спазмами. Не мудрствуя лукаво, он решил, что здесь случился локальный Разрыв, и оказался недалек от истины.
— А? — отозвался фригийский царь, инстинктивно поворачивая факел так, чтобы осветить лицо Карна. Обычно от таких фортелей люди щурились, закрывались руками и просили убрать свет от лица. В случае со слепцом это, само собой, не вызвало проблем.
— Помнишь, я рассказывал тебе о схроне Древних на Оркнейских островах? — продолжил парень, улавливая впереди какие-то энергетические всплески. Почему-то здесь, под землей, диапазон его ментального локатора сужался на несколько порядков — метров до пятидесяти, не больше.
— Ну? — буркнул тот, усилием воли подавляя мигрень и гордо распрямляясь.
— Тут сотворили нечто подобное, только наоборот, — заключил Карн, обводя широким жестом своды рукотворного прохода. — Это своеобразный «карман». Кто-то намеренно позволил Лимбу просочиться сюда, а потом отсек часть, проникшую в наш мир, от материнской реальности. Инородной энергии оказалось недостаточно, чтобы вывернуть пространство наизнанку, но чтобы изменить его — вполне.
— Изменить для чего? — полушепотом спросил Зак, голос его дрогнул, хотя молодой воин старался всеми силами держать чувства под контролем. И вновь ему помогло что-то внутри, какое-то могучее стремление, желание, способное подавить даже базовую физиологию.
— Для того, чтобы ОНИ чувствовали себя как дома, — с этими словами Карн снял с пояса секиру, а левую руку протянул в сторону Мидаса, чтобы тот передал ему свой факел. Впереди, в тенях что-то шевельнулось. Там коридор изгибался влево и срывался вниз под углом градусов в тридцать, а то и больше.
Мидас, без лишних вопросов отдав факел Карну, выхватил меч и шагнул вперед, вставая в одну линию с Заком. По идее щитовик в такой ситуации должен прикрывать остальных, но ширины прохода хватало для них обоих. К тому же, с недавнего времени фригийский царь бился левой рукой, так что он не будет мешать Заку в схватке. Третьим фактором стал опыт, и здесь Мидас несоизмеримо превосходил своего нечаянного союзника, даже с учетом однорукости.
Он кивнул молодому воину и они медленно пошли вперед. Карн двигался на пару шагов позади, подняв факел как можно выше. Ему то свет не нужен, но другим он понадобится, едва дело дойдет до схватки. А до нее уже рукой подать, он чувствовал это.
Чувствовал, как тьма впереди сгущается. Это было порождение Лимба, но отличное от всех, с кем они сталкивались раньше. Его аура формировалась постепенно, будто существо ПРОЯВЛЯЛОСЬ в этой реальности. Карн видел перед собой нечто, напоминающее парящую над землей человеческую фигуру, с головы до ног закутанную в рваный плащ матовой непроницаемой черноты. Фигура не источала эмоций, но под капюшоном плаща, где мрак был особенно густым, буквально — физически ощутимым, парень заметил отблески фиолетовых волн, говоривших… говоривших о…
Знание вспышкой прострелило мозг, причинив невероятную боль. Парень скривился, дернувшись всем телом, но устоял. Это была частица Левиафана, среагировавшая на критическую ситуацию. Всего на миг бесконечные архивы его истиной памяти раскрылись и позволили сознанию получить нужные сведения. И сведения эти не сулили ничего хорошего.
Перед ними стояла сибарида — представитель древней расы, которая бесчисленные века назад решила в полном составе до последней особи переселиться в Лимб. Что толкнуло этот некогда великий народ на единодушное безумие — Карн не знал. Зато ему было известно, что пребывание на изнанке реальности изменило сибарид. Три ауры этих существ слились воедино с их физическими телами, чего никогда не происходило с разумными расами — ни до, ни после. Это изменило их сознание, свело с ума, превратило в монстров, руководствовавшихся мотивами, что находились за гранью морально-этических представления смертных и богов.
