Телохранитель для мессии. Трилогия - Морозова Юлия (серия книг .TXT) 📗
— Что же граф растерялся? Схватил бы камушек, простите, «Око Богини», — быстро извинилась я, остерегшись нахмурившихся бровей Кирины и недовольного сопения Эоны. — И бегом на Неран, ожидая от местного населения радушной встречи и полного послушания.
Неранка как-то невесело усмехнулась, разглядывая собственные побелевшие пальцы, стиснувшие почти пустую фляжку.
— После Разделяющих гор камень теряет свою силу. На той стороне более сильное молодое «Око», а здесь его слабая тень, действующая всего лишь на расстоянии нескольких локтей. Но и она способна повелевать дщерями Богини.
А Лесь-то хорош! Разливался передо мной соловьем о своих неземных чувствах, а артефакт для ревизии надеть не позабыл! Дабы проверить, не завалялось ли у меня, где случайно «души Нерана»...
— Надеюсь, ты довольна? — Солнечным лучом на хмуром лице сверкнула ехидная улыбочка. — Я была достаточно откровенна?
— Достаточно. — Убедительно, не возразишь.
— Тогда пора заканчивать взаимные признания и трогаться отсюда. — Закупоренная фляжка полетела в сторону. — Чем быстрее, тем лучше. Ты так блистала своим «Императорским статусом», как бы в соседних деревнях не было видно.
— И долго?
— Пока я за водой до ручья не сбегала.
Кирина поднялась на ноги, отряхивая приставшие к одежде сухие иголки.
— Спасибо. — Я встала следом.
— Сочтемся.
Она пытливо вгляделась в меня, словно пытаясь увидеть в серо-зеленом болоте моих глаз самое донышко души.
...Широко распахнутые глаза не спеша покидает жизнь. Слипшиеся от пота и крови каштановые волосы кажутся чернее воронова крыла. Выбившиеся из хвоста маленькие прядки влажными колечками обрамляют мертвенно-тусклое лицо. При попытке заговорить на губах вскипает кровавая пена.
— Сочте...
Тяжелый кровавый, кашель не дает ей договорить ...
Я тряхнула головой, отгоняя еще одно непрошеное видение. Бред какой-то. Пьяный.
— Погоди! — Меня с опозданием осенило. — Зачем мне было что-то доказывать?! Ты сказала, что ощущаешь истину...
Кирина не отвела взгляд.
— Врала.
В ее глазах было что-то непривычное. Неужели смущение?
— Кирина! Рель! — окликнула нас забытая у костра Эона — Смотрите!
Амулет, привязанный к ветке, пульсировал красным. Его металлические лепестки вспыхивали и гасли с одной и той же частотой. Кожаный шнурок судорожно дергался из стороны в сторону, раскачивая еловую лапу.
Кирина опустилась на колени рядом с качающейся веткой, вслух подсчитывая частоту пульсации.
— Ищейка, — сплюнула девушка, сдергивая амулет с ветки. — Близко. Погоня теперь не отстанет до самой реки. Мы должны успеть добраться до воды первыми. Собираемся, девочки!
Ищейка, надо же! Конспектировали мы как-то ритуал по вызову этой нечисти...
— Живей-живей! Не стесняемся нагибаться! — Требовательный тон Кирины не дал мне возможности пуститься в долгие воспоминания.
Собрались в рекордные сроки: торопились, а поэтому пожитки просто кое-как запихали в сумки, трещавшие по швам от такого надругательства. Инструктируемые по ходу сборов неранкой запаслись водой («Фляжку, безголовые, не забудьте! Желательно полную») да забросали землей еще теплившийся костер («Что замерли, как над разрытой могилой? Закапываем-закапываем, не ленимся!»).
После чего старшая ревизорским взглядом пробежалась по полянке: ничего не забыли?
— Эона, преследователям твои портки без надобности! Ладно бы грязные, а выстиранные и высушенные оставлять жалко.
Светловолосая, отчаянно покраснев, торопливо сдернула с ветки развешанное для просушки нижнее белье и запихала его в сумку.
Еще один внимательный взгляд.
— Бе-е-егом!!!
Прямо вот так с места и сорвались, ага.
Хотя скоро мы действительно с быстрого шага перешли на легкий бег, следуя за Кириной, которая петляла как заяц, срезая путь в самых неожиданных местах.
Уже занимался ленивый рассвет, когда ветер донес еле слышный, но от этого не менее жуткий вой, изредка срывающийся на лай, отдаленно напоминающий собачий.
Гон начался.
ГЛАВА 5
Лучи палящего полуденного солнца прицельно били по гудящей голове. Хотелось есть, пить, упасть и полежать — и все это одновременно. Но пить все-таки больше. Последнюю плитку спрессованного с овощами мяса мы съели еще вчера. Воду припасли заблаговременно, но выдавала ее Кирина, словно библиотекарша книги из закрытого фонда для работы в читальном зале — безжалостно отбирая при малейшем намеке на злоупотребление. Передышки делали лишь тогда, когда от напряжения темнело в глазах настолько, что невозможно было разобрать дороги, а воздух вырывался из легких как кровь из смертельной раны — горячими, болезненными толчками. Нас загоняли как дичь — обстоятельно и с азартом. Но амулет пульсировал все с той же частотой, показывая, что мы пока еще в отрыве.
Поля сменялись перелесками. Пыль проселочных дорог слякотью заболоченных овражков. Неутомимая Кирина мчалась первой, то и дело приостанавливаясь и подгоняя нас. Стараясь не отставать, я бежала сразу за ней. Мои мысли были преисполнены благодарности и пожеланий всего наилучшего благословенной аалоне Валенте за проявленную в обучении строгость. Эона, тяжело дыша, держалась в арьергарде. Я периодически с интересом прислушивалась к сдавленным ругательствам, раздававшимся за спиной. Словарному запасу девушки позавидовал бы портовый грузчик со стажем.
— Тихо!!! — змеиным шипением остановила нас впереди идущая неранка и осторожно раздвинула ветки бузины.
На противоположном берегу широкого грязноватого пруда или, вернее, большой лужи паслось стадо коров. Их было не так уж много — голов пятнадцать — двадцать. Животные размеренно двигали челюстями, лениво сгоняя мух с упитанных пятнистых боков хлесткими ударами хвостов.
«Подоить бы!» — мелькнула подозрительно не моя мысль.
Молоко я не любила и могла выпить исключительно в лечебных целях, зажав нос. А чтобы еще самой доить!
«С голодухи крыша поехала? » Если бы...
Все гораздо плачевнее: это дала о себе знать позаимствованная в первую брачную ночь память молоденькой служанки. Благодаря позабытой на время Рисе я, оказывается, за скотиной ходить умею.
«Вот радость-то! » Тьфу...
Пастух нашелся в тени раскидистого молодого дуба. Парнишка лет четырнадцати не скучал в одиночестве. Компанию ему составляла девочка-ровесница, чье поощрительное хихиканье и восторженные охи-ахи подвигали подростка, рассказывающего историю своих геройских свершений в лицах, прыгать выше, махать пастушьей клюкой кровожаднее и издавать победный клич громче. Врага изображал большой старый пес, развалившийся неподалеку и предоставивший облезший серый бок запутавшимися в шерсти репьями для воображаемых страшных ран. Смирившись с ролью олицетворения вселенского зла, он уже не обращал внимания на прыжки и грозное рычание над ухом.
— Деревня совсем рядом, — оценила обстановку Кирина. — Чего застыли? В воду!
Я с недоверием посмотрела на неранку, кошкой спрыгнувшую с невысокого обрывчика, затем на водоем. Берег с нашей стороны непролазно зарос рогозом. Над поверхностью воды, затянутой ряской, темным облаком клубились насекомые. Я была готова поручиться, что больше половины из них кровососущие.
Как она это себе представляет?!
Мы с Эоной согласно тяжело вздохнули, переглянулись и последовали примеру старшей, нырнувшей в прибрежные камыши.
Пруд оказался неожиданно глубоким. Вода, показавшаяся разгоряченному бегом телу ледяной, доходила до середины бедра. Ноги глубоко увязали в иле, каждый шаг давался с трудом. Коричневые початки рогоза плюшевыми боками тыкались в лицо. От их пуха свербело в носу и слезились глаза. Комары проявили к нам самый живой интерес, предлагая задержаться в гостях подольше. Мне казалось, что мы шумим как стадо носорогов, бегущих на водопой, однако занятые друг другом подростки не обращали на нас ни малейшего внимания. Лишь бывалый пес настороженно приподнял вислоухую голову. Убедившись, что незнакомцы, выбравшие такой странный способ передвижения, не собираются приближаться к охраняемому стаду, он снова задремал. Продравшись сквозь камыши, мы выбрались на противоположный берег. Бег возобновился.
