Два в одном. Оплошности судьбы - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"
Свирт вгляделся в буквы и должен был признать правоту мадам Ла Коше. Этот почерк подошел бы мужчине, аккуратному, обладающему твердым характером и решительностью. Он отдал должное уму и наблюдательности женщины.
– А ваш сын знал почерк девушки?
Кварт специально не стал называть казненную по имени, щадя чувства риньеры. Они медленно шли к замку, и сторонним наблюдателям могло показаться, что они вели дружеский светский разговор, как давно знакомые люди. Ла Коше держалась просто, не кичась своим положением, и Кварту было нетрудно с ней общаться, он позавидовал ландстарху в его выборе и понял, как ей приходилось несладко с таким деспотичным мужем, каким был Гиндстар ла Коше.
– Конечно знал, – впервые за все время разговора проявила эмоции риньера. – Поэтому я была удивлена тем, что он поверил, что эта записка от Клавдии.
– Он что, был так беззаветно влюблен в девушку?
– По-видимому, да, – кивнула женщина.
– Спасибо, мадам, Вы мне очень помогли, у меня пока к вам нет больше вопросов. – Свирт вновь поклонился.
– Тогда слуги проводят вас в гостевые покои, сударь, и покажут замок. Я выделю для вас бывшего прислужника сына, он вам окажет все необходимое содействие. – Хозяйка ушла, распрощавшись, а Свирт направился в выделенные для него покои.
По устоявшейся привычке он тщательно обследовал выделенную ему комнату. Простучал стены, пытаясь обнаружить скрытые ниши, двери или отверстия для прослушки и, ничего не обнаружив, остался доволен. У двери снаружи стоял один из шуаней, пугая своей внешностью слуг. Второй обследовал замок. Дверь приоткрылась, и в нее заглянул, согнувшись в поклоне, пожилой слуга, с бакенбардами и большими залысинами на лбу.
– Ты кто? – спросил Свирт, рассматривая колоритного старика.
Тот прошел в комнату, и в нем была видна стать бывалого солдата.
– Том, ваша милость, – отвечал слуга с чувством собственного достоинства, – хозяйка послала меня вам в услужение.
– А, так ты бывший прислужник наследника?
– Он самый, ваша милость.
– Тогда заходи, поговорим, – пригласил старика Свирт, и пока тот прошествовал к столу, внимательного его рассмотрел. – Ты из бывших солдат, Том?
– Так и есть, ваша милость. Сержант королевского кирасирского полка, – вытянувшись, представился старик. – Служил под началом отца ландстарха, сначала ему, а затем его внуку.
– Хорошо, Том, присядь и расскажи мне о наследнике, что ты о нем знаешь, – сильно ли он был влюблен, и кто мог об этом знать? – Слуга внушал уважение и, по первому впечатлению Свирта, предать не мог. Был он каким-то надежным, преданным, словно стена этого замка, и, по-видимому, неглупым, раз его назначили наставником наследнику.
Том сел и прямо посмотрел на Свирта.
– Задавайте ваши вопросы, господин.
Кварт еще некоторое время рассматривал слугу, убеждаясь в правильности своего первого впечатления. С ним нужно быть открытым и спрашивать прямо, понял он.
– Том, я прибыл для того, чтобы попытаться разобраться в смерти сына ландстарха. Ты поможешь мне?
Слуга молча кивнул.
– Тогда, может, у тебя есть предположения, как это могло случиться? – спросил Свирт.
Но старик в ответ только скривился как от боли и отрицательно покачал головой.
– Нет, ваша милость, я не знаю.
– Хорошо, давай просто поговорим. – Не будучи обескураженным ответом старика, он спросил: – У тебя есть дети, Том?
– Есть, ваша милость, дочь. Ей семнадцать лет. Она убирала в комнате молодого господина.
– Как ее зовут?
– Марта, ваша милость.
При словах о дочери старик заметно взволновался, и это не ускользнуло от внимания Свирта.
– Ты боишься, Том, что Марту могут обвинить в том, что она причастна к смерти наследника? – спросил он.
– Боюсь, ваша милость, – не стал юлить слуга. – Она не виновата, я клянусь в этом.
– Давай поговорим о другом, Том. С кем мог поделиться Ризбар о своих чувствах к девушке? Ты знал его лучше других.
Старик пробуравил глазами Кварта.
– Малыш не общался ни с кем, кроме меня, матери и Клавдии. Он был замкнутым и считал, что отец его не любит. Тот был постоянно занят… – Он замолчал. – Только я знал о его влюбленности и рассказал Марте. – Он еще помолчал. – Я хотел, – с трудом подбирая слова, продолжил старик, – чтобы Марта утешила молодого господина и отвлекла его от глупостей.
– И как, утешила? – с интересом спросил Свирт.
– Нет, мальчик не захотел.
– Это тебе сказал сам Ризбар?
– Нет, – неохотно ответил старик. – Это мне рассказала Марта. Но я ей верю, ваша милость.
– Понятно, – кивнул Свирт. – Значит, Ризбар о своих чувствах сообщил тебе, Том, ты своей дочери, а она кому? – Взгляд агента стал острым, сам он встал в стойку, как охотничий пес, почуявший дичь.
Старик бросил на него потяжелевший взгляд, но ответил:
– Никому.
– Как это? – пришло время удивиться Свирту. – А как тогда кто-то узнал о его влюбленности? Ты кому-то рассказал?
– Ваша милость, ни я, ни моя дочь об этом не распространялись.
– Хм, – с сомнением хмыкнул Кварт. – Ты в своей дочери так уверен, Том?
– Да, ваша милость, уверен. – Взгляд старика был прям. Он упрямо смотрел в глаза Свирта и готов был отстаивать свое мнение до конца.
– Ну хорошо, Том. – Свирт не стал спорить со стариком. – Позови свою дочь, я поговорю с ней наедине.
Он поднялся и отошел к окну, встав спиной к слуге. Свирт слышал, как тот встал, секунды три постоял, потоптавшись на месте, и вышел.
Менее чем через полчаса скрипнула дверь, и в комнату осторожно вошла хрупкая миловидная девушка. Руки, сложенные на белом фартуке, чистый накрахмаленный белый чепец на голове и потупленный взгляд. Свирт не мог сложить о ней впечатления и пристальней присмотрелся к Марте. Та стояла молчаливо, не поднимая глаз.
– Марта, присядь, – доброжелательно, мягким глубоким голосом предложил ей Кварт. Это был один из его приемов расположить к себе человека. Девушка послушно села.
– Ты красивая девушка, Марта, – сделал Кварт комплимент.
– Спасибо, ваша милость. – Лицо девушки зарделось.
– Скажи мне, Марта, ты девственница? – Девушка от вопроса, который прозвучал для нее неожиданно, вздрогнула. Подняла испуганный взгляд на пожилого мужчину. Тот, улыбаясь, смотрел на нее.
– Нет, ваша милость… – Голос ее дрогнул.
– Марта, ты лжешь. Почему? – Затем резко, но негромко приказал: – Смотреть мне в глаза!
Девушка заморгала еще сильнее, покрывшись пунцовой краской.
– Ты хотела скрыть то, что не стала соблазнять молодого господина? Ведь это так? – Свирт проверял свои догадки. У него мелькнула мысль, когда он смотрел на девушку, что она не совсем такая, как ее представил отец. И, не давая ей времени собраться с мыслями, жестко продолжил: – О том, что наследник влюблен в Клавдию, знали только ты и твой отец. Мальчик погиб, получив записку. Кто-то воспользовался этим знанием. Рассказать об этом другим могли только ты или твой отец. Если ты любишь своего отца и не хочешь, чтобы его, а затем и тебя отвели в подвал к палачу, будь со мной откровенной.
Девушка сжалась, но продолжала молчать.
– Почему ты солгала про девственность?
– Я не лгала, – тихо ответила она. – Меня лишил невинности господин Ла Коше.
– Не лгала, – повторил Свирт и стал стучать пальцами по подоконнику. Что-то он упустил, не понял. Но вот что? «Старею, – подумал он. – Хватку теряю». – Тогда расскажи – почему ты не стала предлагать себя молодому господину, как приказал отец?
– Я не могла, – еще тише прошептала она.
– Поясни.
– Я делила постель с отцом Ризбара и не могла заставить себя лечь с сыном. Он… мне был противен.
– Противен, – вновь повторил ее слова Кварт. – А чем противен?
– Он мне не нравился, вечно хмурый, вонючий, в прыщах и грубый. Он меня не замечал, словно я стул, тряпка или мусор. А хозяин всегда был нежен и приветлив, он делал мне подарки. И я его не ревновала к риньере Барбаре и ее дочери. – Сказав последнюю фразу, девушка зажала рот ладошкой. Она поняла, что проговорилась, и сильно испугалась.
