Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
Плати и молись, кому хочешь.
- Франкское королевство обезлюдело. Города опустели, ярмарочные площади заросли травой. На дорогах разбойники под каждым кустом. Чего добились? Запустения?
- Затишья. Те, кто вас туда посылал, ведь преследовали не одну цель. Вашими руками сейчас перекачивается золото восточных владык. Поверь, оно не долго залежится в сундуках. Сколько благородных людей заплатило жизнью за то золото, кто вспомнит, когда на выморочных развалинах начнет подниматься новое королевство?
- Кто его поднимет? Покрытый язвами живой мертвец, король Филипп? Папа его отлучил, а Бог от него просто отвернулся.
- Сколько ему осталось? На его место придет другой. Он будет лучше, честнее. И вы, те, кто выжил и вернулся, потянетесь к нему.
- Считаешь, труп должен радоваться, что сквозь него прорастает молодая трава?
- Труп - нет. Радоваться может его душа.
Гарет заворочался на неудобной узкой лавке, поднял кудлатую седую голову:
- Идут.
Прислушались. Из-за каменной кладки доносилось тихое карябанье. Большая мышь скреблась в отдалении.
- Мы пойдем. Что познакомились с Вами, говорить не будем. - Роберт начал поспешно натягивать кольчугу. Гарет помог, потом облачился сам.
- Чтобы вы ни говорили, вам все равно не поверят. Они всех меряют по себе, а впрочем, лучше молчать.
Старик перекрестил обоих и отворил дверь.
Свечи почти догорели. От одной остался причудливый весь в наплывах огарок. Рядом в плошке плавал умирающий синий огонек. С той стороны дверь трогали, подергивали, не разобравшись пока, отчего не поддается.
- Что надо? - грубо спросил Роберт.
- Заперлись, бродяги, открывайте!
- Герик?
- Открывай! Иначе подожжем. Обложим хворостом и подпалим. Сгорите вместе со стариком.
- С кем?
- Он к вам не вышел?
- Не знаю, о ком говоришь.
- Сумасшедший Иворий?
- Не видел такого. А насчет поджога ты хорошо придумал. Сгореть не сгорим, так хоть погреемся.
С той стороны заругались. Герик для верности тряхнул дверь, не причинив ей, впрочем, большого беспокойства. Так бы и дальше переругивались. Но от жилых покоев послышался топот. Когда оттуда приблизились вплотную, даже запертые створки не удержали кислого запаха перегара и чеснока.
- Что ты возишься? - крикнула Герберга начальнику замкового отряда.
- Затворились.
- Сколько раз предупреждала, чтобы убрали брус! Открывай теперь сам. А не откроешь…
- Он за дверью, - остерег Герик.
- О, черт!
Роберт еще не решил с кем начнет торговаться. Хорошо бы они тут сейчас передрались и поубивали друг друга, или, в крайнем случае, остался бы кто-то один. Жаль, такого подарка от судьбы не дождешься. Вон побурчали, взаимно оскорбились, и Герберга потребовала:
- Выходите, не то хуже будет.
- Вы не оригинальны, мадам. Нам уже грозили. Спросите вашего сторожевого пса.
- Такой идиот может сболтнуть любую глупость. Обещаю: вам не причинят вреда.
- Даже после того как мы отдадим Анне, то, что передал Филипп?
Семя брошено. Пусть подумают, только ли письмо привез наглый рыцарь, а заодно пусть повнимательнее наблюдают друг за другом.
- Ты оскорбил нас своим недоверием, - дама уже не кричала, не молотила в дверь, норовя голыми руками вынести створки. - Мы благородные господа. Нашему слову можно доверять.
Как же! Да я тебе бродячую собаку не доверю, благородная!
Анна де Барн сидела в куцем креслице у камина, спиной к огню. По неубранному, столу раскатились кубки. На пол капало вино. Собаки, вставая на задние лапы, стаскивали и уносили недоеденные куски.
Лицо женщины, как и оплывшая фигура, едва угадывались в сумраке. Одежда - бесформенное покрывало. Никто не озаботился посветить, но мириться с этим Роберт не собирался:
- Раз уж нас удостоили аудиенции, прикажи принести факел. Невежливо беседовать впотьмах, - мирно обратился он к даме Герберге.
- Света достаточно. К тому же, мои воины тебе не слуги, посылай, если тебе так нужно, своего вассала, - необъявленное перемирие, кажется, заканчивалось, голос у дамы Герберги опять истерически подрагивал. Однако на брошенный вызов Гарет покладисто прогудел, что это, мол, мигом. Факел он вынул из кольца при входе, вернулся и встал рядом с креслом хозяйки замка. Герберга отшатнулась.
Просмоленная пакля чадила и разбрасывала искры.
В пляшущем, но ярком свете Роберту, наконец, удалось разглядеть Анну. Личико маленькое треугольное, очень бледное, неподвижное. Глаза опущены долу.
Подрагивали длинные слипшиеся ресницы. От них по щекам метались острые тени. И в каждой черточке - как крик - стыд. Она вся сжалась, пытаясь руками прикрыть позорный живот. За спиной Роберта послышались сопение и смешки. Интересно, кто такой смелый? Или просто пьяный. Неважно. Роберт шагнул к женщине, встал на колено, взял холодную мокрую ладошку. Анна попыталась отнять, он не выпустил.
- Мадам, со мной письмо, которое продиктовал ваш муж незадолго до смерти, пока еще мог говорить. Если изволите, я прочту его вам.
- Дайте. Я сама, - всхлипнуло-шепнуло над головой.
Она, наконец, подняла глаза. Когда-то это были солнечные васильки. Сейчас на рыцаря смотрел синий туман. 'Это - Рай?' Ему едва удалось подавить приступ бешенства. Разнести тут все, разрушить, размазать. Он прижался лбом к ее холодной руке, стараясь удержать порыв. Но когда поднимался, с колен красная мгла еще клубилась в сознании.
Роберт достал из-под кольчуги футляр со свитком, отвинтил крышку, вытряхнул на ладонь туго скрученный пергамент. Тонкая бледная рука Анны уже потянулась к нему, когда раздался напряженный голос Герберги:
- Отдай мне, сестра. Тебе в т в о е м положении ни к чему волнения. Я потом сама тебе почитаю. Мы останемся наедине и вместе оплачем Филиппа.
Окончание фразы прозвучало настолько фальшиво, что, кажется, даже сама Герберга это почувствовала. Впрочем - ни стыда, ни смущения, наоборот: она вплотную придвинулась к креслу Анны и требовательно протянула руку.
Свиток так и остался у Роберта. Анна же склонила голову и затряслась от плача.
- Дай! - Герберга обернулась к рыцарю.
- Послание предназначено не тебе.
- Может быть, как раз мне! Я ходила с Филиппом в Святую землю, вместе с ним сражалась. А она, - гневный жест в сторону плачущей женщины, - не дала себе труда достойно нести вдовий крест. Да будет тебе известно, она беременна.
Тирада была призвана свалить с ног тонкого благородного рыцаря, навеки разрушив его веру в любовь…
- Так ить, не покрой Иосиф деву Марию, - испортил все Гарет, - тоже бы думали - нагуляла.
- Заткни своего вассала! - голос Герберги сорвался на крик. Сзади зашумели, лязгнуло. Сунув свиток за пазуху, Роберт крутнулся на пятках и прилип спиной к спине Гарета. Руки рванули из ножен оружие. Меч и факел с одной стороны, меч и спата с другой.
Они клубились. Бормотание, крик, ор, лай, звон, хаотичное движение вокруг ощетиненной мечами пары.
Но они не нападали. Ждали сигнала? Боялись?
- Разве подобает доброму христианину обнажать меч в доме, где его приняли как друга? - раздался голос, разом перекрывший все остальные звуки.
Люди расступились. Из-за их спин на свет вышел монах. Неопрятную коричневую рясу подпоясывала толстая веревка. На голове как всегда накинут капюшон. Опытным глазом Роберт определил, что под рясой поддета кольчуга. Да и руки у брата Петра нельзя было назвать холеными. Таким больше, нежели требник, подобала франциска.
- Гостеприимство у вас весьма странное, - откликнулся рыцарь.
Впрочем, стоило ли задираться? Боя не будет. Роберт это почувствовал. Почуял.
- Если и дальше собираешься пользоваться нашим добрым расположением, - приказал брат Петр, - передай послание даме Герберге и вложи меч в ножны.
- Я исполняю последнюю волю Филиппа. Сказано: передать в руки вдовы и сына. Сына не вижу. Не подскажешь, где юный наследник? - проигнорировал приказ Роберт.
