Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (первая книга .txt) 📗

— Дело касается герцога Каласа, — сказал он.

Как и ожидалось, настоятель Агронгерр был быстро избран новым главой церкви Абеля. Браумин со своими сторонниками горячо поддержали его избрание. В числе прочих кандидатуру Агронгерра поддержали магистр Фрэнсис, старый Джеховит, Бурэй, Гленденхук и несколько других магистров Санта-Мир-Абель.

Настоятель Олин из Сент-Бондабриса отнюдь не был в восторге, однако теперь, когда не стало Делении, он не мог обеспечить достаточную поддержку собственной кандидатуре. Олина удивило, что его заочно поддержал Де’Уннеро — самозваный настоятель Сент-Гвендолин, но, похоже, известие об этом сыграло против него.

Итак, в год Господень восемьсот двадцать седьмой, в один из дней месяца калембра, ранним холодным утром, на самом первом заседании Коллегии аббатов настоятель Фуэза Агронгерр из Вангарда стал отцом-настоятелем Агронгерром, главой церкви Абеля и вторым самым могущественным человеком в Хонсе-Бире.

Агронгерр вышел на подиум и поднял руку, выжидая, пока смолкнут аплодисменты. Ему предстояло произнести вступительную речь. Даже самые искренние сторонники старого монаха голосовали за него лишь потому, что верили в него как в миротворца. Они верили, что Агронгерр установит мир в церкви и сумеет удержать в равновесии оба лагеря: и сторонников Маркворта, и последователей Эвелина Десбриса, решивших устранить «трагический перекос» и церковной политике.

После приветственных слов в адрес собравшихся и перечисления достоинств настоятеля Олина, своего единственного соперника, Агронгерр начал свою речь, тщательно подбирая слова:

— Как вам известно, почти всю свою долгую жизнь я провел в Вангарде. Возможно, многие из вас зададутся вопросом: а не повредит ли мне приобретенный там опыт на посту главы церкви? Казалось бы, здесь требуется иной опыт, нежели тот, что я получил в далеком, изолированном северном краю. Прошу вас: отриньте страхи. Вангард более отъединен от окружающей жизни, чем Санта-Мир-Абель. Служение в немногочисленном по населению Вангарде дало мне широкое понимание жизни.

— В течение многих лет я был правой рукой принца Хонсе-Бира, — продолжал Агронгерр. — Это, пожалуй, самый замечательный из всех людей, каких мне доводилось встречать на своем веку. Под его водительством жители Вангарда, подчиняясь насущной необходимости, установили союзнические отношения с соседним Альпинадором.

При этих словах в зале раздались удивленные возгласы. Отношения церкви Абеля с дикими альпинадорцами имели давнюю и трагическую историю. Церковь неоднократно посылала в Альпинадор своих миссионеров и даже строила там небольшие часовни. Однако каждая из таких попыток неизменно кончалась разрушением построек и бесследным исчезновением посланных монахов.

— Наши традиции, наши представления да и вся наша жизнь сильно отличаются от традиций, представлений и жизни наших северных соседей, — продолжал свою речь Агронгерр. — Но это не помешало нам обрести силу в союзе против прихвостней Бестесбулзибара, да будет проклято его имя! И когда воцарился мир, оказалось, что мы с альпинадорцами способны договариваться там, где раньше мы не видели ни малейшей точки соприкосновения. Таким же мне видится положение внутри нашего ордена. Сейчас мы поставлены перед необходимостью проанализировать трагедию отца-настоятеля Маркворта, его правления и гибели, а также правдиво разобраться в событиях, произошедших на Аиде, понять роль Эвелина Десбриса. Как сильно отличаются наши взгляды на эти события! Одни объявляют покойного брата Эвелина святым, другие — еретиком. Но, дорогие братья, истина одна, и мы, как единая церковь, должны установить и принять эту истину, какой бы она ни была.

Агронгерр говорил долго. Вспоминал с гневом казнь Джоджонаха, говорил о настоятеле Браумине и его сторонниках, оказавшихся свидетелями чуда на развороченной взрывом Аиде. Он говорил об отношениях между церковью и государством и о влиянии обеих этих независимых сил на ситуацию в истерзанном войной Палмарисе. Не умолчал Агронгерр и о постоянной борьбе между настоятелем Браумином и герцогом Каласом.

После этого, помолчав и глубоко вздохнув, Агронгерр перешел к самой важной теме нынешней Коллегии. Он попросил вознести молчаливую молитву за настоятельницу Делению, которая была другом для многих собравшихся и которая более трех десятилетий с честью и рвением служила церкви.

— Судя по всему, пока рано говорить об окончательной победе над силами тьмы, — тихо произнес Агронгерр. — Узнав о печальном открытии, сделанном магистром Фрэнсисом, магистры Санта-Мир-Абель направили брата из своих рядов на юг для расследования слухов о появлении розовой чумы. И что же, братья, слухи оказались верными. Магистр Де’Уннеро прислал сообщение о беде, постигшей Сент-Гвендолин, где чума беспощадно косит ряды братьев и сестер. Она же собрала под стены монастыря несчастных беженцев, умоляющих о помощи, которую мы не в силах им оказать. Пусть каждый из нас будет молиться о том, чтобы чума не распространилась на все государство, как бывало в минувшие столетия. Пусть ее нынешнее появление окажется кратковременным.

Свое выступление Агронгерр завершил молитвенной литанией, к которой присоединились все собравшиеся. Затем наступил черед обмена мнениями.

Недостатка в высказываниях не было. Каждая группа монахов выдвигала свое мнение о том, как церкви надлежит действовать перед угрозой надвигающейся розовой чумы. Кое-кто предлагал полностью отделить от остального королевства все земли вдоль побережья Лапы Богомола. На это брат Фрэнсис тут же возразил, что селение Давон Диннишир, где он впервые обнаружил розовую чуму, находится между Санта-Мир-Абель и Палмарисом, далеко от тех мест. Многие братья призывали к немедленной изоляции всех монастырей. Они говорили о необходимости накрепко закрыть монастырские ворота, а богослужения впредь проводить со стен и воротных башен.

При изобилии мнений не было найдено ни одного практического ответа — ничего, кроме предложений, поражающих своей жестокостью. Отец-настоятель Агронгерр с вниманием и надеждой слушал говорящих, но чем дальше шло обсуждение, тем яснее он понимал, что надвигавшуюся беду орден предотвратить не в силах и что перед лицом этой беды всем им остается лишь уповать на Божью помощь. Заключительные слова произнес сам Агронгерр. Он призвал всех братьев церкви Абеля и ее немногочисленных сестер молиться о Божьем водительстве и избавлении.

Собравшихся такой вывод вряд ли мог удовлетворить. Ведь церковь сражалась с армиями Бестесбулзибара, и монахи с помощью магии самоцветов несли гибель великанам и уничтожали десятки злобных поври.

Но против розовой чумы магия самоцветов была бессильна. Действительно, молитва и упование — это все, что у них оставалось.

— Не я был хорошим гостем, а вы были замечательным хозяином, отец-настоятель, — ответил покрасневший брат Делман, когда после вечерних молитв Агронгерр, говоря с Браумином, высоко отозвался о молодом монахе.

— Ты был больше чем гость, — возразил новый отец-настоятель. — Ты совсем недолго пробыл в Вангарде, а сумел стать членом монашеской семьи Сент-Бельфура.

В ответ Делман просто поклонился.

— Поэтому я и попросил тебя подойти к нам сейчас, — сказал Агронгерр, обращаясь не столько к самому Делману, сколько к настоятелю Браумину.

— Меня не удивляют усердие и такт брата Делмана, — ответил Браумин Херд.

Впрочем, некоторое волнение в его голосе показывало, что настоятель догадывался, куда клонится разговор. Агронгерр, понимая это, перешел к делу.

— Я знаю, каким ценным союзником был для вас брат Делман, и понимаю, насколько трудно вам приходилось в Палмарисе в то тяжкое и непростое время. Ответив на призыв Бога, я одновременно подверг изрядному риску Сент-Бельфур. Брат Хейни, которому предстоит сменить меня и сделаться настоятелем, — человек во всех отношениях превосходный, и о лучшей замене я не мог бы и мечтать.

— Но… — вставил настоятель Браумин, глядя на Делмана.