Уснуть и только - Лампитт Дина (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Шагнув вперед, она протянула руки к Генриетте.
– О, моя дорогая, какое ужасное испытание! Вы целы и невредимы? Разбойник не причинил вам вреда?
Генриетта с улыбкой повернулась к Люси:
– Нет, вовсе нет. Он даже оставил мне все драгоценности.
Филадельфия прекратила всхлипывать и пропищала:
– Как романтично! А он не украл поцелуй, Генриетта?
– Нет.
– Значит, вы не видели его лица?
Генриетта помедлила.
– Ну, я…
Джордж мгновенно обратился в слух.
– Как, Генриетта, вы его видели? Черт возьми, если вы сможете опознать негодяя, его нетрудно будет поймать.
Он с надеждой смотрел на Генриетту, его съехавший на ухо парик подрагивал от возбуждения.
Генриетта снова замешкалась, без всяких видимых причин не желая сознаваться, что видела разбойника. Но присущая ей внутренняя честность в конце концов заставила ее сказать:
– Его платок на мгновение соскользнул, и я успела мельком увидеть его лицо.
– Он хорош собой?
– Разумеется, Филадельфия.
– Нет, отнюдь. Настоящий разбойник.
– Вы узнаете его, если еще раз увидите? – возбужденно настаивал Джордж.
Испытывая все то же странное чувство, Генриетта неохотно ответила:
– Думаю, что да.
От дальнейших расспросов ее спасло прибытие «холостяков Бейкеров», как прозвали двух неженатых братьев Люси. Хотя они носили общее прозвище, трудно было представить себе более непохожих людей. Достигший среднего возраста Томас всегда одевался по последней моде, как будто жил в Лондоне, а не в глухой суссекской деревушке; в то время как Найзел постоянно носил одну и ту же куртку и старые бриджи, в которых его можно было принять за фермера. Но это было не единственное различие. Если Томас слыл повесой и дамским угодником, то Найзел проводил дни, рисуя акварелью, и обычно всем остальным женщинам предпочитал общество своих сестер.
Вот и сейчас, увидев Генриетту Тревор, Томас поспешил поцеловать ей руку, галантно воскликнув: «Моя милая Генриетта!», в то время как Найзел, вспыхнув до корней волос, переминался с ноги на ногу и бормотал что-то нечленораздельное.
У Люси вдруг лопнуло терпение, и она оттолкнула Томаса, заявив:
– Генриетта устала и напугана. Давайте-ка все поднимемся в гостиную, перекусим и поскорее разойдемся по спальням. Генриетта, дорогая, вы будете спать в бывшей комнате Рут.
Она взяла мисс Тревор за руку и уже собиралась увлечь за собой, когда ее остановил Джордж:
– Один момент, Люси. Сэйер ранен в плечо и потерял много крови. По-моему, несмотря на поздний час, нужно послать за Джоном Лэнгхемом.
Генриетта почувствовала, как напряглась рука, которую она держала в своей, и, приглядевшись к Люси, заметила, что та немного побледнела. Но ее голос был по-прежнему ровен и спокоен, когда она сказала:
– В таком случае, я сама дождусь его. Тебе не о чем беспокоиться, Джордж.
– Как это не о чем, – вскипел Джордж, поднимаясь по лестнице. – Черт возьми, Люси, он Мой кучер и был ранен ограбившим меня негодяем. Я обязан присутствовать.
Брат и сестра продолжали препираться, и Генриетта оказалась позади них, рядом с Филадельфией.
– А я бы на вашем месте непременно упала бы в обморок, – заявило безмозглое маленькое создание, теребя ленту, которой наспех связала свои длинные темные волосы. – Уж конечно, упала бы – ведь он, наверное, такой грубый мужлан!
Генриетта рассмеялась.
– Он огненно-красный, рыжие волосы и синие глаза, но вовсе не красавец.
– Значит, вы хорошо его разглядели? – заметила Филадельфия, проявив большую сообразительность, чем Генриетта могла в ней заподозрить.
Мисс Тревор очаровательно покраснела.
– В общем-то… да. Я успела заметить цвет его волос.
Филадельфия хихикнула, но больше ничего не сказала. Они вошли в красивую уютную гостиную, которую Генриетта очень любила и с особым удовольствием посещала ее, бывая во дворце. У нее всегда было чувство, что ей знаком тут каждый уголок, каждый камень.
Часом позже Генриетта Тревор сидела перед зеркалом в комнате Рут Бейкер – ныне миссис Вильям Фуллер, и не спеша расчесывала волосы. Она отказалась от услуг Сары, поскольку у той до сих пор дрожали руки, и теперь наслаждалась одиночеством и тишиной, воцарившейся в доме, когда все Бейкеры наконец удалились на покой. Она любила их шумное общество, но сегодня они немного утомили ее. Положив щетку, Генриетта начала рассматривать свое отражение. Холодные зеленые глаза изучали серьезное лицо, на котором сейчас не было и следа шаловливых ямочек.
Генриетта встала и медленно подошла к окну. Отдернув штору, она увидела, что облака рассеялись, и луна во всей красе сияет с небес, ярко освещая церковь и сад. Нигде не было видно ни души.
Мысли девушки вновь обратились к сегодняшнему ограблению. Она задумалась о том, куда мог деться разбойник – и откуда он взялся. Он определенно не был уроженцем Суссекса, что же, в таком случае, удивилась Генриетта, могло привести его в Мэйфилд?
Генриетта уже собиралась отвернуться от окна, но в этот момент какое-то движение во дворе церкви привлекло ее внимание. Она присмотрелась: ночь была не такой уж мирной и безлюдной, как ей показалось вначале. Кто-то ходил возле церкви, и уж, наверное, не замышлял ничего хорошего; по всей видимости, это были контрабандисты: никто другой не рискнул бы безбоязненно разгуливать по улицам в такой час. Перед тем, как задернуть занавеси, Генриетта бросила туда последний робкий взгляд и заметила чью-то тень возле одной из колонн. Очертания фигуры показались ей смутно знакомыми, но она не успела ничего рассмотреть: тень исчезла, растворившись во мраке, и девушке ничего не оставалось, как забраться в постель и, укрывшись с головой, уснуть.
Глава тридцать четвертая
По ясному весеннему небу цепочкой катились облака самой невероятной формы, размеров и цветов: одни были похожи на маргаритки с торчащими в разные стороны лепестками, другие – на сиреневые гиацинты, третьи напоминали белые розы, которые вот-вот должны были распуститься в саду около Венбэнса – большого дома, расположенного в верх ней части Бивелхэмской долины под таинственной сенью леса Снейп-Вуд.
Отражения облаков в ручье, стекавшем с холма на поля, плясали и искажались в такт движению крошечных волн и легкой ряби, а потом и вовсе исчезли, когда чья-то рука, швырнув камень, разбила чудесное водяное зеркало.
Человек, бросивший камень, поднял голову, хмуро взглянув на те же самые облака, которые только что отражались в воде, вошел в дом и, подойдя к одной из дверей, принялся громко стучать, выкрикивая:
– Кит! Кит, ради Бога, проснись! Я принес интересные новости.
Затем он направился на кухню и, несмотря на ранний час, налил себе большой стакан эля. Это был молодой человек весьма необычной внешности: очень маленький и темный, с густой однодневной щетиной на подбородке, до странности светлыми глазами, окруженными глубокими темными тенями, и продетой в одно ухо серьгой в виде золотого кольца.
Поскольку сверху по-прежнему не доносилось ни звука, он подошел к подножию лестницы и заорал во все горло:
– Кит, сдох ты там, что ли? Спускайся сюда! Послышалось невнятное бормотание, и через минуту наверху появился мужчина с заспанными глазами.
– Какого черта? – поинтересовался он. – Эдвард, это ты?
– Конечно, это я, – ответил тот. – Я был в Мейфилде и видел Лихого. Плохие новости.
Кит встрепенулся и быстро спустился вниз.
– Ну, что там? – спросил он, усаживаясь за грубый деревянный стол и, зевнув, тоже налил себе эля.
– Какой-то человек, по внешнему виду джентльмен, нынче ночью ограбил карету сквайра Бейкера на спуске с моста Пенни-Бридж.
Кит выпрямился.
– Со времен Шестнадцати Висельников в наших краях не было ни одного грабителя. Кто же это?
– Никто не знает. Лихой говорит, что у того странное произношение. Он не из здешних.
– Так пусть лучше катится туда, откуда пришел. Я не потерплю здесь чужаков. Выясни, кто он такой, Тед, да поскорее.
