Избранные (СИ) - Жадан Анна Сергеевна (книги полностью txt) 📗
- Да, ваша свадьба - главная забота этих времен, - скривилась Эсмеральда.
- Она рассказала мне об Искупителях, - не обращая на нее внимания, продолжал Габриэль, - и еще кое о чем. Один из тех парней, который напал на тебя в Стейси, не погиб. Я допросил его и выяснил, что...
Я с замиранием сердца слушаю его, хотя, казалось бы, уже не может быть ничего хуже того, что я уже узнала.
- Что ты выяснил?
Габриэль сочувственно поднимает на меня глаза:
- Выяснил, что его подослала твоя сестра.
Такое ощущение, что на голову мне только что свалился потолок. То, что Эсми сделала с Адрианом, как она наплевала на наших родителей и поиздевалась над нашими законами почему-то на миг померкло перед другим фактом. Ни разу - даже когда Эсмеральда, чьи глаза сверкали таким восторженным, фанатичным блеском, объявляла о том, что уничтожила душу нашего брата - я и помыслить не могла, что она окажется способна меня убить. Да, мы с сестрой чертовски разные, но я всегда знала, что по какую бы сторону баррикад мы не оказались, в какие регионы бы ни заплыли, мы всегда будем любить друг друга. Без вопросов и сомнений.
Я практически никогда не плачу. Считаю это делом бесполезным и весьма неблагодарным, а еще здорово портящим репутацию, но сейчас я ничего не могу с собой поделать. К горлу подкатывают рыдания, и я изо всех сил впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы не разреветься прямо в этой дурацкой комнате, которая искромсала мой мир на кусочки.
Я смотрю на нее и могу произнести только одно:
- Почему?
На миг мне кажется, что на ее лице проскальзывает тень - что-то, похожее на смесь сомнения и сожаления - а в следующую секунду ее голос звучит чуть тише и менее хвастливо:
- Это было необходимой мерой. Не думай, что мне доставляло удовольствие планировать твое убийство или просвещать Адриана, - как будто оправдывается она, - но просветить тебя я не могла. У меня больше не было обученных Искупительниц, верных мне, а если бы и были, то их смерть вызвала бы слишком много подозрений. Если бы я оступилась, отец бы тут же повесил меня за предательство и Ламантра никогда не узнала бы своей истинной королевы. Оставлять тебя в живых я тоже не могла. Если другие регионы, вероятнее всего, подчинились бы мне из-за оружия, которым я обладаю, то на Стейси рассчитывать не приходилось, - она смотрит на меня почти с осуждением, - я понимала, что Габриэль будет во всем слушаться тебя, а ты никогда не простишь мне то, что я сделала с Адрианом. И, скорее всего, никогда не позволишь Стейси пасть перед лицом новой королевы. Я не могла так рисковать, а союзники мне были нужны. Поэтому, когда Габриэль пришел ко мне, я предложила ему сделку. Он пообещал содействовать мне при условии, что я не трону тебя и подчиню себе Стейси на выгодных условиях.
Мне не хватает воздуха, но я заставляю себя твердо посмотреть на Габриэля и Эсмеральду. Значит, они вовсе не любовники, а вынужденные союзники. Я пока еще не разобралась, как ко всему этому отношусь - особенно к части, которая касается Габриэля, но мне придется подумать об этом позже.
- Ну и почему бы тебе просто не просветить нас сейчас раз ты обладаешь такой силой? - рявкаю я, не успев подумать, чем зарабатываю гневный взгляд Габриэля. Да пошел он.
Эсмеральда горестно качает головой, как будто я непроходимо глупа.
- Эх, младшая сестренка, все-то ты ничего не понимаешь. Если я просвещу Габриэля, то мне мгновенно объявят войну в Стейси, а другие регионы поддержат это. Я, разумеется, сильна, но не настолько, чтобы просветить армию всей Ламантры против Лакнеса. Сейчас на моей стороне есть Стейси, а как только я расскажу о существовании Искупителей и своей силе, Кравер и Бишоп падут.
Она все продумала. Я могу только теряться в догадках о времени, которое Эсмеральда потратила за изобретением своего плана - выверяла его до мелочей, искала, где могла бы оплошать и уничтожала малейшую возможность неудачи. Я всегда знала, что моя сестра - политический гений, но никогда не думала, что она использует свои способности во вред, а не во благо. Мне даже хочется смеяться от этой мысли. Забавно, как кажется, что знаешь о человеке все, а он продолжает тебя удивлять. И удивительно, как люди предстают перед тобой совсем не такими, какими они казались все это время, и ты ловишь себя на мысли, что все их качества были придуманы тобой, потому что гораздо проще сделать человека плохим, чем принять его неоспоримые достоинства. Или хорошим, чтобы уменьшить собственную боль. Вся та ложь о людях, которую мы создаем и жадно проглатываем, живет в нас ради нас самих. Теперь я понимаю это, как никогда раньше.
- Что ж, сестричка, - заявляю я с улыбкой, которая больно стягивает мне лицо, - надеюсь, тебе понравилось уничтожать все хорошее, что между нами когда-либо было ради своих идиотских затей о покорении мира. Но не забывай, Эсми, что ты еще никогда у меня не выигрывала. И в этот раз ты тоже проиграешь.
Эсмеральда щурится и рычит:
- Только я знаю, как правильно управлять народом! Ты жестока, Адриан - безволен, а наши родители глупы! Меня обожают, меня почитают, только меня послушаются! Я наведу порядок во всем королевстве, а остальные дома будут подражать мне. А ты, Селеста, ты будешь поклоняться мне и без просвещения.
- Что ты сделала с нашими родителями? - рычу я в ответ.
- А как ты думаешь? - усмехается Эсмеральда.
Все во мне леденеет, и я в ужасе начинаю пятиться назад. Мама с папой - все, что у меня осталось. Я и так проторчала здесь слишком долго. Я разворачиваюсь и ударяю одного из Хранителей в лицо. Затем опираюсь на его скрещенные на груди руки, приподнимаюсь и отпихиваю второго Хранителя точным ударом ноги в живот - трюк, который мы с Адрианом отработали, когда были еще детьми. Когда он еще был самим собой. С каждым ударом мне становится легче, как будто вся моя боль сосредоточена в моих конечностях. Мне хочется закричать, но я молчу и прокладываю себе дорогу к выходу. Я должна выбраться и разобраться, какого черта происходит за дверьми, и что начала Эсмеральда в погоне за властью.
- Если она выйдет за эти двери, у меня не будет другого выхода, - безразличным голосом произносит сестра, - я убью ее.
Габриэль издает тихое рычание и что-то очень тонкое вонзается мне в шею. Перед глазами все темнеет, и я падаю прямиком в руки одного из Хранителей, который расплывается в улыбке перед моей сестрой и обращается к ней "госпожа".
Глава двадцать седьмая
Эланис
Всегда одни, всегда ограждены стенами,
С любовной жаждою, с безумными мечтами
Боролись долго мы -- но не хватило сил.
Адам Мицкевич
Я открываю глаза, ожидая увидеть просачивающиеся в комнату лучи утреннего солнца и грозно нависшее надо мной лицо Норы, но вместо этого вижу высокий потолок и хрустальную ажурную люстру ручной работы. Какой-то нарастающий гул заставляет меня поморщиться, и я с трудом приподнимаюсь, не понимая - это гудит в моей голове или где-то снаружи.
Воспоминания мгновенно обрушиваются на меня, и я выпрямляюсь. Я нахожусь в одной из дворцовых комнат, которая больше похожа на небольшой просторный зал - окна занавешены шторами, в углу стоит маленький стол, а посреди зала - большой, кожаный диван. Из этой комнаты ведет около десятка дверей, расположенных со всех сторон от меня, но, по моим скромным предположениям, все они закрыты.
А еще я одна.
Я встаю, и меня тут же сшибает с ног боль, эхом отдающаяся в голове. Я стогну и стою на месте, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плясать разноцветные точки. Конечно, вокруг меня нет случайно завалявшейся Стигмы, а под диваном не разлеглись ни Корал, ни Адриан, ни даже просвещенный общими усилиями Хранитель.
