Барон-дракон (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (чтение книг .txt) 📗
Понятно, между прочим, объяснил, почему у человеческих женщин от драконов детей не бывает. И правда: повяжи кошку с собакой, какой приплод? А что дракон в человека может превратиться, так с тем же успехом - и в коня, и в голубя и в камень придорожный. А что дочь Юргена в семью не вернулась, так, во-первых: она ли то была. Во-вторых: вернись девушка к родителям, и ее и их погнали бы добрые люди с насиженного места.
Сарко подошел к краю пристани. Сапоги "незнакомца" на пядь не доставали до воды. А обчество решило: человек пошел пыльную обувку сполоснуть. Сполоснул и ноги на помост забросил. Блестят сапоги, и капельки воды с них стекают.
Сарко не знал, куда девать нож. Тесак в руке норовил предать его и людям и дракону.
— Эй, Саркел, будешь на гостей с ножом кидаться, дорогу к тебе забудут! - крикнули из зала.
— Господин, мятежник, - буркнул хозяин таверны, пряча тесак за спину, - Есть будешь?
— Буду, - улыбнулся тот и пошел к себе в угол. Сапоги посверкивали капельками влаги.
Саркела второй раз продрало ознобом вдоль спины. Если драконы научились спасаться от моря, всем добрым людям конец. Так выходит конец и этак - тоже.
Еще мятежником обозвал. Это слово само по себе страшное. Так драконы именовали людей, в чем-либо неугодивших Их Высоким Милостям. Расправу над такими чинили принародную и зело страшную. Один раз увидишь, на всю жищзнь заречешься от вольных мыслей. Вырвалось. В стенах "Старой каракатицы" это слово частенько вертелось. И другая крамола проскакивала. Люди давно заметили, что под крышу Саркеловой таверны глаза драконов не проницают. Если только кто из своих донесет. Но таких пока не встречалось.
А тот сидит себе. При нем закон попирают, а он только улыбается, даже на мятежника не огрызнулся. У Сарко тоскливо засосало под ложечкой. Произнесенное про себя слово поразило смертельной двусмысленностью.
Ашхен жалко, девочек жалко. Но кажется - все. Отбегались. Простояла свое
"Старая каракатица".
Только вот поперек дракона пошел с тесаком, но прошла секунда, и порыв угас, смелость испарилась, остался сковывающий страх.
Обчество, между тем, даже развеселилось. Юрген сидел, сидел, мусолил свою трубку, потом враз подхватился и - к двери. Никак, в путь поспешает? Точно, завтра поедет в Город Илонку искать.
А если и мне спросить, пронзила острая и жгучая как раскаленная спица мысль.
Саркел как раз нес миску гостю. Споткнулся и чуть не вывалил ее содержимое за шиворот гончару Ерику. Остановился, дернул головой и пошел дальше.
А как ответит Высокий Господин правду: мол, сам ты свою дочь на съедение страшной твари отдал, прикрылся девочкой от напасти? А, может, ему дома жаркое из человечины подают, как я сейчас баранину?
И опять споткнулся. Теперь у самого столика, за которым притулился Высокий
Господин. Глянул…
Лицо у того бледнее старой выгоревшей парусины, щеки запали, крючковатый нос заострился. Над бритой верхней губой блестела испарина. Такой вид, будто
Высокий Господин в обморок наладился.
Саркел поставил перед гостем, с таким трудом доставленную миску, и в нерешительности затоптался рядом.
— Вина неси, - глухо прорычал незнакомец. Голос совсем другой, не тот каким докладывал обчеству о драконьем обычае. - И за конем присмотри. Я его бросил.
За стеной действительно послышалось ржание и перестук копыт. Люди обратили внимание.
Сарко исполнил все единым духом. Вина принес целый жбан. Незнакомец жадно припал и выпил одним духом. Уже в дверях до Саркела донеслось:
— Ты что ж, господин проезжий, - вопил Юргенов свойственник Сарапаг. -
Коня на воздухе бросил? Гляди, налетит дракон, утащит.
— Они возле моря редко появляются, - отозвался путник.
— Что, верно, то верно. Да вдруг, какой с пьяных глаз завернет?
Коня за стеной не оказалось. Одна темнота. Сарко на всякий случай обошел таверну. В дорожной грязи поблескивали свежие отпечатки подков. Прибег, стало быть, Высокий Господин о четырех ногах и так же уберется. А обчество подумает, уехал путник. Саркел распахнув рубашку, подставил потную грудь ветру.
Осунувшееся лицо дракона в человеческом облике не шло из головы. Море!
Догадался. Оно их тянет, а этот упирается, аж побелел.
В таверне было обычно. Иваново горе стерлось. Да и, признаться, горе было общим в той части, которую каждый примерял на себя. Завеялось. Вон, музыканты уже рассаживаются. Запиликал на своей дудке, что-то волнистое Мусса. Его перебили. И пошла обычная, веселая, с притопом.
Путник вино выпил, мясо съел - не побрезговал - и собрался уходить.
Саркел посторонился, пропуская, бросил взгляд на стол. Под тарелкой блеснуло желтым. Пока никто не видел, хозяин накрыл веселый кружочек пятерней и так же невидимо, сгреб в карман передника.
Развлекаться изволят, Высокий Господин. Шутки шутют! Тот обернулся, будто услышал. А и услышал. Очень уж зло и "громко" Сарко подумал.
— Прощай, хозяин. Прощай общество.
— И тебе - хорошей дороги, - отозвались из зала.
Незнакомец ушел. Золотой жег Саркела через передник, рубаху и штаны. Чтобы дракон людям золотом платил, такого даже в сказках не удумали. Хвостатого ублюдка придумали, а дракона, который оберег дал, да по честному с тобой обошелся, да золотой за миску баранины кинул - не придумали.
Значит, что? А - ничего. Сумасшедший тебе дракон попался, Саркел. И ведь никто никогда о том не узнает. Случись какое зло, людишки его тут же и так и сяк обмусолят. И на себя примерят и на соседа. А узнай кто Саркелову историю? Во первых, не поверят. Во-вторых, его таверну, его самого с чадами и домочадцами пожгут.
Так чем мы лучше-то? Только он - большой, и всем виден. Мы - мелкие. А как соберемся в толпу - тот же зверь. Выходит, молчать тебе Сарко до гробовой доски.
Умирать будешь, передашь сыну слово про драконов оберег. А от кого получил, да чем заплачено…
Эх, надо было про Астхриг спросить.
— Высокая Госпожа с визитом к сыну!
Над воротами взревели трубы. Оглушительно завизжали петли, глухо бухнули створки. Баронесса Голлен-Андраг-Фар-Греви-Месмор вступила на ритуальную дорожку во владениях сына.
Со своего места, с верхней площадки мраморной лестницы Андраг заметил, как сноровисто попряталось все живое. Даже птицы перестали петь. По коже прошло предгрозовое покалывание. Надвигалась буря. Ох, надвигалась. С громами и молниями, с проклятиями и угрозами. Маменька прибыла с воспитательным визитом.
От ворот разнесся возмущенный рев - баронесса начинала свое наступление.
Управляющий Конрад затрясся так, что стал слышен зубовный стук. Мадам еще не отревела, а Андраг уже догадался в чем дело: герольд недостаточно громко произнес доверенную формулу.
Андраг недавно подправил заклинание. Вопли, от коих закладывало уши, прекратились. Когда по требованию Высокой Госпожи бедный горлодер выкрикнул формулу в полную силу, створки захлопнулись сами, слегка поддав мадам по заду.
Ну, теперь держись. Разнесет к чертовой матери и самого Высокого Господина, и всех его ближних, и дальних, и даже камни цитадели.
Мода за последние десять лет сделала несколько хаотичных скачков. Японское кимоно сменили греческие хитоны, к ним на смену пришла индейская бахромистая кожа, потом на приемах замелькали шелковые цилиндры. На сегодняшний день драконье общество парил средневековый бархат, и резала под мышками жесткая парча.
Закованная в душные доспехи, сверкающая бриллиантами Высокая Госпожа надвигалась по ритуальной дорожке как линкор в полном вооружении. Пыль за дамой стояла столбом, будто не одинокая женщина прошествовала, а конная ала на рысях.
— Конрад, вали отсюда, - проговорил Андраг, едва разжимая губы.
— Но…
— Вали, кому сказано.
Высокий Господин на всякий случай скосил глаза, удостовериться, что его приказ выполнен. Верхняя площадка мраморной лестницы опустела. Барон Андраг,
