Мести не будет - Русанов Владислав Адольфович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Еще один взгляд, брошенный в зеркало, взмах драгоценного гребня, придавший волосам изящный беспорядок. В качестве последнего штриха пани слегка покусала себе губы для придания более яркого цвета и кивнула удовлетворенно собственному отражению.
Зьмитрок Грозинецкий вошел по обыкновению стремительным шагом. Несмотря на ранний час, костюм подскарбия был безупречен – богато украшенный жупан, узорчатые сапожки с острыми носками, на груди золотая цепь, на пальцах перстни, тонкие черные усы закручены и глядят вверх. Владыка Грозина и Мезина не отличался богатырским телосложением. Узкие плечи, тонкая талия, изящные кисти. На первый взгляд, да и на второй пожалуй тоже, не боец.
Это заблуждение стоило жизни многим забиякам, ибо Зьмитрок владел саблей почти безупречно. Во всяком случае, в поединке один на один пока что равного противника не встречал. Правда, со времен последней дуэли минуло уже больше десятка лет – кто же осмелится вызывать на бой могущественного и богатого князя, вассала прилужанской короны?
Кроме любви к фехтованию, князь Зьмитрок увлекался верховой ездой, предпочитая самолично укрощать необъезженных скакунов, танцевал и с особым искусством плел политические интриги.
– Ваши милость! – Пани Хележка присела в глубоком реверансе, старательно приоткрывая глубокий вырез на груди пеньюара. – Польщена честью...
– Доброго утра тебе, пани, – усмехнулся Зьмитрок, не удостаивая вниманием округлые прелести шляхтянки. – Вижу, ты уже на ногах. Похвально. Кто рано встает, тому Господь помогает.
– У нас в захолустье еще говорят: «Поздняя птичка глазки протирает, а ранняя – носик прочищает».
– Это твоя-то Высьма – захолустье? – Зьмитрок пересек комнату. – Поприща не будет от Тесова? Ой, пани Хележка, пани Хележка... – Князь шутливо погрозил собеседнице пальцем. – Да ты присаживайся. В ногах правды нет.
– Благодарю за честь, твоя милость! – Пани Скивица грациозно присела на край банкетки, озаботившись тем, чтобы пеньюар и вовсе соскользнул с левого плеча.
Зьмитрок поискал глазами кресло или хотя бы еще одну банкетку, не нашел и одним прыжком вскочил на приземистый комод. Уселся, беспечно покачивая ногой.
– Честь в том невелика. У нас в Грозине не запамятовали еще, как с прекрасными дамами говорить положено. – Он снова подкрутил ус. – А все ж таки прикройся. Ведь не первый год меня знаешь. Могла бы и уяснить, что не выйдет ничего из твоих стараний.
Пани Скивицы фыркнула, запахнула пеньюар и смерила князя Грозинецкого суровым взглядом:
– Серьезный разговор пойдет, не так ли, твоя милость? Иначе несчастной гостье не удостоиться посещения радушного хозяина.
– Верно, – не стал возражать подскарбий. – Разговор пойдет серьезный.
– О делах коронных?
– И тут ты угадала, пани Хележка. Надеюсь, поможешь мне, как раньше помогала.
– Ты сперва скажи, что за дело?
– Ой, – усмехнулся Зьмитрок. – А если не по нраву тебе мое предложение придется, так ты откажешься?
– Хотелось бы... – сморщила носик пани.
– Хотеть не вредно, – отрезал князь. – А выполнять придется любую просьбу. Уж больно ты задолжала мне, пани Хележка.
Подскарбий сделал выразительную паузу. Он умел быть жестким, когда хотел. Тверже клинка сабли-зориславки. Очень многие люди, пытавшиеся перехитрить или облапошить Грозинецкого владыку, скоро в том убеждались. Правда, не многие оставались в живых.
Но и пани Скивица не считала себя новичком в интригах.
– А ты не задолжал мне, пан Зьмитрок? – почувствовав нажим, она мгновенно ответила уколом, как опытный фехтовальщик. – Чью просьбу я в серпне исполняла?
– Ты про Жигомонта, моя прекрасная пани? – поднял черную бровь князь. – Так все уже знают, весь Выгов и все Великие Прилужаны, что отравлен он по велению польного гетмана малолужичанского – Чеслава. Попробуй, убеди-ка народ в обратном.
Пани Хележка открыла было рот, чтоб возразить, но не нашла слов. Вернее, быстро перебрала в уме все доводы и поняла – Зьмитрок прав. Как ни крути, а повязана она по уши в прилужанском перевороте. И все от жадности. Не следовало играть на две руки. А коль уж ввязалась в игру, думать, с кем играешь. Ладно, малолужичане – воины, искушенные более в тактике и стратегии, нежели в придворных кознях (за исключением разве что Богумила Годзелки и Зджислава Куфара), но Зьмитрок-то лис прожженный. Письмо пана Чеслава Купищанского она – кто бы усомнился? – сожгла. Только полная дура могла бы оставить у себя записку с прямым предложением отравить великого гетмана Жигомонта Скулу. Да она и не собиралась выполнять приказ Чеслава. Деньги деньгами, а любовь к родине превыше всего. Будучи урожденной великолужичанкой – ведь Высьма и в самом деле всего в поприще от столицы Тесовского воеводства, – она вместе со всем народом любила великого гетмана. За решительный нрав, прямоту и лихость в суждениях, шляхетскую удаль, приверженность старинным вольностям. Думала: соглашусь для вида, а там удеру подальше – в Таращу или в Бехи – да пересижу гнев малолужичан. Тем более что уверенность в избрании Жигомонта королем витала в самом воздухе Выгова, как ароматный парок над котлом с борщом.
Но вот дернул Нечистый отправить донесение о замысле малолужичанского польного гетмана князю Зьмитроку!
Ведь могла же затаиться и не признаться?
Могла.
Несмотря на то, что Грозинецкий князь некогда помог ей выйти сухой из очень щекотливого дельца, в котором участвовал донос недоброжелателей лужичанским церковникам. Само собой разумеется, костров в Прилужанах не разжигали уже очень давно. Лет двести, не меньше. Но по такому случаю могли сделать и исключение.
Пани Хележка, вспомнив о доносе и мрачном, сыром застенке монастыря Святого Стежимира Великомученика, вновь ощутила мороз между лопаток. Подхватила небрежно брошенный в угол теплый пуховой платок, набросила на плечи, зябко поежившись... И заслужила одобрительный взгляд Зьмитрока, решившего, что она последовала его приказанию прикрыться.
Вот кто наверняка сохранил клочок пергамента с компрометирующими сведениями, так это Зьмитрок. Но там же не написано, что не прошло и полутора месяцев, как он сам предложил ей довести до конца задумку пана Чеслава. И попробуй откажись! Ведь своей же рукой написала признание, почти что смертный приговор, – так, мол, и так, предписано мне, пани Хележке Скивице, наследнице старинного, но обедневшего окончательно шляхетского рода, отравить пана великого гетмана Жигомонта Скулу, выбор яда и способа введения оного оставлен на мое усмотрение. И плевать, что обнародование в Сенате и перед церковниками сего пергамента было бы равносильно смерти для партии Белого Орла – лужичане воспитаны в страхе и почтении к заповедям Господа – тут уж и свои отвернутся, и чужие. Какое ей дело до Чеслава? Ну, подумаешь, тоже вытянул некогда из передряги, связанной с подложными векселями на имя очень богатого купца из Заливанщина. Что было, то прошло. Помог, и ладно. Она тоже отработала за дурацкую ошибку молодости от души, презирая порой законы и человеческие, и Господни. А теперь Чеслав и вовсе с крючка сорвался. Угораздило же польного гетмана, с десяти лет седла не покидающего, сверзиться с коня и приложиться головой о мостовую! Ей одной отвечать, что ли?
А поскольку в народе – шляхте, мещанах, ремесленниках, селянах – жила твердая уверенность, что и нынешнего кроля, Юстына, пытались отравить, то исход любого судебного разбирательства по обвинению в отравительстве вельмож лужичанских было можно предугадать во всех подробностях.
– Прошу простить меня, твоя милость, – голосом как можно более смиренным произнесла пани Скивица. – Я, конечно же, была не права. Какое новое задание изволит поручить прилужанский подскарбий своей покорной слуге?
Зьмитрок помахал ногой, безжалостно царапая шпорой полированное дерево. Деланно зевнул.
– За что тебя ценю, моя прекрасная пани, так это за сообразительность.
– Благодарю...
– После благодарить будешь. Если захочешь. А не захочешь, так Господь тебе судья. Задание на этот раз несложное и даже приятное предстоит.
