Когда падают листья... (СИ) - Андреева Наталия "Калли Nieh-Ta" (читать книги онлайн TXT) 📗
— На, — Дарен со злостью выхватил кралльский приказ, чуть не порвав ценную бумагу, и всунул ее под нос деду, — я мерцернарий его величества кралля Блуда Первого.
Старик невозмутимо отвел руку путника: похоже, его совсем не волновал тот факт, что за задержку срочника обычно полагается штраф в десять злотов. И даже то, что срочник этот был чуть ли не в два раза выше его самого.
— Что опять?
— Дык… Того, не обучены мы читать-то, — старик всунул приказ обратно в руку Дарену.
— Так. — Путник заставил себя прикрыть глаза. — Позови кого-нибудь, кто обучен.
— Не можно. — тот гордо вздыбил морщинистый подбородок. — А то ж, хе-хе, покуда я ходить буду туды-сюды, ты возьми, да и пройди в Старолесск.
— Закрывай ворота.
— Что? — старичок прикинулся глухим и подставил правое ухо, — не слышу!
— Закрывай ворота и ищи грамотного человека в своей веснице! — прорычал Дарен, — и если через десяток волн я не дождусь тебя, то перелезу через эту стену!
Старик окинул путника скептическим взглядом, но, видимо пришел к выводу, что тому действительно это под силу. Потом перевел взгляд на флегматичного Броню и торжествующе выставил вперед кривой указательный палец.
— Ага! — он снова захехекал, — а лошадку-то как через стену потащишь, а?
Согласитесь, трудно сдерживать рвущийся наружу звериный рык после непрерывной скачки в четырнадцать побегов, когда ты весь мокрый, потный, голодный, усталый и, вдобавок ко всему, раненный в плечо. Вот Дарен и не стал сдерживать.
— А за лошадку я с тебя спрошу. Лично!
Путник не знал, это ли сомнительное обещание повлияло на решение мерзкого старикашки али окрик позади него, но, так или иначе, он тщательно запер ворота перед носом Дарена, а меньше, чем через пять волн во вновь открывшихся створках показался молодой стражник, позади которого мелко семенил невыносимый дедок, ожесточенно жестикулируя и, по-видимому, что-то доказывая.
— …а я говорю ему: "Не можно!", значиться, а он мне…
— Замолкни, — юноша быстро пробежался взглядом по протянутой ему путником бумажке, нахмурился, перевел взгляд на старика, пробормотал что-то маловразумительное, после чего с поклоном поприветствовал Дарена и отдал ему кралльский приказ. — Простите великодушно, господин мерцернарий, наш… смотритель иногда… эм… усердствует больше, чем того надобно.
— Да куда уж больше, — проворчал Дарен, беря коня под уздцы и проходя, наконец, в весницу-город. — Здесь есть хотя бы одна гостильня?
— Вам какую: подешевле или?.. — стражник, судя по всему, был жутко доволен тем, что легко отделался, — тут совсем рядом "Бычья цепь", а ежели дальше пройдете, то увидите "Козью ножку".
— А "Курьей лапки" у вас нет? — неуклюже пошутил путник.
— Нет, но на прошлой седьмице можно было заночевать еще в "Свином копыте", — улыбнулся стражник, — честное слово, господин мерцернарий!
— Не селение, а скотный двор какой-то, — пробормотал Дарен. — А сам-то куда посоветуешь пойти?
Молодой человек почесал затылок, потом взъерошил короткие каштановые волосы:
— Отправляйтесь-ка, господин, в "Козью ножку". Там и почище будет, и готовят получше, чем в "Цепи"… Но и цены немного кусаются.
— Ну, если немного… — путник пошарил за пазухой, вытаскивая кошель.
Стража получала такой мизер, что на него, не то, что семью не прокормить — самому бы с голодухи ноги не отбросить. Стрибрянная полушка полетела в ладонь паренька, а сам Дарен кивнул, показывая, что принял к сведению его совет.
— Как я дойду?
Стражник, жутко счастливый, что ему удалось еще и подзаработать, быстро и подробно описал план на словах и, сославшись на дела, отправился прямиком к ювелиру. Будет теперь, на что купить Маняше то самое колечко змейкой, уж она-то обрадуется, и ему всяко приятно. А он-то дурак идти не хотел к воротам! Ясное дело, сегодня госпожа Удача была благосклонна к нему.
А Дарен, прочитав все это на лице паренька, фыркнул и отправился дальше. В конце концов, деньги — всего лишь деньги. Бездушные блестящие кругляшки на теплой ладони.
На улицах фонарщики зажигали редкие смоляные лампы, но те больше чадили и скорее прогоняли свет, чем испускали его. Любопытные дети выскакивали из домов и украдкой тыкали пальцем в заезжего мерцернария, шушукаясь за его спиной. Старушки на лавочках, продолжая сплетничать, провожали Дарена цепкими взглядами, а из окон глядели молодые девушки, раздумывая, стоит ли связываться с нездешним наемником или нет.
Жители весницы — сплошь светлоглазые и светловолосые — сразу же примечали в нем чужака. Суровые отцы, заприметив оценивающие взгляды дочерей, хмуро грозили им пальцами, а пареньки нервно покусывали губы. Оно и ясно: друг перед другом бахвалиться можно сколько угодно, а как дойдет до дела… Нет, никому не хотелось связываться с чужаком: вон у него какие кулаки огромные, побольше, небось, чем у Васьки — кузнецова сына, и рукоять меча из-под полы плаща выглядывает… Да и повода пока нет. Вот ежели он начнет на ихних девок заглядываться, то тогда можно и всем сразу, по справедливости.
Какой-то маленький воришка, воспользовавшись ложной задумчивостью путника, попытался стащить его тощий кошель, но был пойман за шкирку тяжелой рукой, и тут же жалобно захныкал.
Дарен вздохнул и, пожалев мальчишку, отпустил, пригрозив, что в следующий раз отлупит по заду.
После этой сцены молодые мамы уже не пускали своих детищ к "злобному мерцернрию", да только что возьмешь с детей? Любопытство в них заложено с рождения, а потому, несмотря на все родительские запреты, они, под прикрытием сумерек, соревнуясь в храбрости, подскакивали к путнику, а потом стремглав бежали прочь, обратно, чтобы потом рассказывать, "как мерцернарий их чуть не поймал", "а глазищи, глазищи-то у него так и светятся!".
Девушки постарше, глядя на младших братьев и сестер, тоже стали привлекать внимание заезжего наемника: брали маленькие зеркальца, ловили отблеск свечи и посылали зайчиков-светлячков. Часто зайчик одной красавицы сталкивался со светлячком соседки через улицу, и тогда девушки, недовольно хмурясь, убирали зеркала, потому как — нехорошая примета… А уж потом можно будет и подговорить братишку крысу дохлую подложить в горницу сопернице.
В общем, Дарен был безмерно счастлив, когда, наконец, добрался до гостильни, передал коня на попечение мальчишки и, вручив тому медьку, оказался под прикрытием стен от назойливого внимания.
Гостильня была забита чуть ли не под завязку, и одно свободное место нашлось лишь у стены, да и то лишь потому, что половину дубового стола занимал дрыхнувший пьяница, уронивший русоволосую голову в салат. Но выбирать не приходилось, а потому Дарен направился именно туда, неприязненно сморщившись, отчего опять дернуло шрам, протянувшийся поперек левой брови. Он машинально коснулся его рукой и заодно заправил прядь полос, выбившуюся из-под ремешка на голове.
Через волну к нему подскочила бойкая разносчица и, приняв заказ, умчалась дальше, а путник, ожидая ужина, прислушался к громкому разговору за соседним столом. Яблоневая бира уже развязала языки спорщикам, и те, через каждые несколько пылинок нетерпеливо перебивали друг друга, стремились что-то доказать, добавляя себе убедительности ударами кулаков и кружек по столу.
— …а я тебе говорю, что акиремцы эти снова хотят города наши пожечь! — возмущался первый голос. — У-у, слетелись, коршуны поганые!
— Чушь собачья! — заводился второй, — нашему краллю нечего делить с князем акиремским. У нас и земли похуже будут, и климат посуровее… Ха! Вымрут тут они, вымрут. Кто тебе сказал эдакую глупость?
— Кто-кто… а вот дед Мирохин, он и сказал!
— Ик! А с каких это пор наш Мирохин на передовой служит, э?
Дарен вздохнул. Такие разговоры в любом приграничном селении не редкость, хоть в мирное время, а хоть и в военное — одна и та же песня. Слушать — не наслушаться. Еще свежи воспоминания о войне пятидесятилетней давности. Причем, говорят, что и мирного договора, как такого, у властей нет, а потому и бесятся обе страны: что Заросия, что Акирема — хороши обе.
