Артазэль - Zang (книги онлайн полные версии .txt) 📗
— С первым боевым крещением тебя, — хлопнул по плечу подошедший Харус, — не каждый сможет выжить в такой битве, а уж завалить такого монстра и подавно.
— Ну, один я и не завалил бы его, — отмахнулся, вытаскивая свой меч из туши и создавая для него ножны, — лучше скажите, что мы будем дальше делать.
— Не знаю как вы, а я лучше постою здесь, да понаблюдаю, как прикончат вожака, — отозвался подошедший Бахут. — Мы своего уже завалили, дальше пусть отдуваются другие.
Все молчаливо согласились с ним, в самом деле, кому охота лезть помирать, пусть с этим разбираются Высшие, а нам такие зверюги не по зубам, о чем явно свидетельствовали редкие вспышки света от полезших в рукопашную. Теперь я мог наблюдать, про что говорил Лан, вожак устав гоняться за отлетающими от него жертвами, принялся плеваться из пасти короткими струями жидкости, быстро разъедающими даже толстенный башенный щит, не упоминая про доспехи, причем даже не все начала могли хорошо защититься от каких струй. Ну, а окружающие ангелы в ответ засыпали монстра разнообразными заклинаниями, начиная с сжигающих лучей и лезвий ветра и заканчивая испепеляющим пламенем и незримым молотом, правда, ощутимого вреда все они не причиняли, оставляя глубокие царапины и вмятины или следы копоти на костяной броне.
В это же время все Высшие, взлетев на недосягаемую для плевков высоту, готовили прах смерти, позволявший сразу покончить с трудно-уязвимым врагом, хотя все вместе в рукопашной могли бы спокойно прибить монстра. Впрочем, я их понимаю, в рукопашной с таким противником всегда есть шанс смертельного исхода, и если для нижних ступеней смерть мало имеет значение, то для Высших это большая неприятность. Дело в том, что при смерти у ангела исчезает вообще весь резерв, и при воскрешении будет жалкий минимум обычного ангела, так же прерывается на долгое время возможность эволюции и образуется упадок сил и возможностей, обусловленный сложностью воскрешения и больших затрат сил из самой сути ангела. И чем более высок уровень эволюции, тем более болезненно воскрешение, гораздо проще использовать для рукопашной низшие ступени, намного меньше подверженные этому недостатку, а самому не соваться в свалку, поддерживая остальных издалека.
— Смотрите, сейчас кинут! — прервал мои размышления Бахут.
И правда, все приготовления закончены и сейчас вожаку не поздоровится. От Высших оторвалось серое облачко, и неспешно полетело к монстру, медленно набирая скорость. Зверь, тоже заметивший необычное явление, прекратил метаться и обстреливать верткие мишени, уставился на летящее к нему заклинание и на пробу плюнул. Струя, достигнув цели, просто исчезла, а облачко продолжило свой полет. Осознав грозящую ему опасность, монстр отбежал в сторону, пытаясь просто уйти с направления движения заклинания, но с движением цели, изменилась и сама линия полета облачка. Тогда вожак прекратил метания и остановился, при этом широко открыв пасть. С нашей стороны было хорошо видно, как в глубине огромной пасти стал образовываться ком темноты, очень похожий на прикрывавший стаю темный покров, когда они только появились. Достигнув размера пасти, темный ком был выплюнут навстречу праху смерти, очевидно, эта субстанция блокировала магические потоки и создавала зону безмагии, делая невозможным поразить цель слабомощными атаками, правда, это не помогло против кольца искажения. Так же получилось и с прахом, заклинание, наткнувшись на комок, задержалось всего на пару мгновений, после чего продолжило свой неторопливый полет к цели. Зверь между тем не терял времени зря, предыдущее действие было всего лишь попыткой выиграть время на создание собственной защиты, изо рта его повалила клубами тьма, окутывая плотным коконом все тело и создавая непроницаемое облако, в котором уже нельзя было различить даже контуры тела.
Судя по всему, создать покров для всей стаи у вожака просто не хватало сил, и он растягивал защиту на всех, в ущерб ее качеству, сейчас же бросил все силы на собственную защиту, которая, вполне возможно, сможет соперничать с прахом смерти, почти настигшем свою жертву. На расстоянии нескольких шагов от кокона тьмы, серое облачко резко увеличилось в размерах и буквально заглотило его целиком, как змея шурша.
Мы, как и все окружающие, напряженно застыли в ожидании, по серому облаку пробегали волны, показывающие, что зверь активно сопротивляется против превращения в прах, через несколько секунд в воздух взмыл полный отчаяния и обреченности жуткий вой, постепенно переходящий в визг. Одновременно с началом воя, заклинание начало медленно сжиматься и визг, истончившись, почти сразу пропал, а спустя минуту на том месте, где был вожак, осталась только голая земля с большим пятном.
— Фух, я уж думал, что и это не сработает, — выдохнул Бахут, пошевелившись.
— Тоже мне — ты думал! С той силищей, которую закачали в заклинание Высшие, можно было прикончить десяток таких гадов, а ты тут волнуешься насчет одного, — укоризненно протянул Лан.
— Ну, положим, с десятком ты загнул, но что пару таких завалит — это точно, — отозвался Равлис, оглядывая поле боя, с валявшимися на нем тушами.
— Раз все закончилось, то давайте пойдем к нашему монстру, хоть рога у него спилим, что ли, — предложил я, — они просто светятся от силы, в них вложенной.
— Я тоже это заметил, — присоединился ко мне Харус, — причем, больше всего силы с самом маленьком из них, который между двумя большими.
Мы развернулись и пошли к туше монстра, лежащей неподалеку от нас. И в самом деле, Харус правильно заметил, на голове было всего пять рогов, двое самых больших смотрели прямо вперед и находились над глазами, двое поменьше торчали немного вбок и были расположены повыше, а самый маленький находился между этими четырьмя и больше всего излучал магию.
— Артазэль, попробуй срубить рога своим оружием, — предложил Равлис, — может с помощью духа это будет легче, а то мы тут застрянем надолго.
Я пожал плечами и достал из ножен кинжал, мгновенно преобразовав его в секиру, и направился к голове. Пожалуй, я сначала срублю верхние рога по одному, а затем и все остальные. Хорошо размахнувшись, я опустил оружие на основание ближайшего рога и чуть не упал от неожиданность — секира прошла сквозь кость не ощутив ни малейшего сопротивления, а на месте рога оказался идеально ровный срез.
— Смотри-ка, либо дух обладает огромной силой, либо после смерти кость теряет свои свойства, — предположил Лан.
— Да нет, не похоже, чтоб потерялись, — сказал Бахут, пытаясь точно так же отсечь другой рог, — я так не могу, может, это потому, что дух в оружии рубит собственную плоть?
— Очень может быть, — задумчиво проговорил Лан, глядя на мою секиру, — ладно, давай отсекай все и пошли к Вратам.
Это не заняло много времени и вскоре у нас оказалось пять отрубленный рогов.
— Ну, самый лучший рог получает Артазель, заваливший этого гада, — предложил Лан, обводя нашу четверку взглядом, на что все кивнули, а я лишь пожал плечами, — тогда решено, а остальные берут оставшиеся.
С этими словами он кинул мне рог, длинной с мою руку, а другие рога разобрали напарники и мы, развернувшись, не торопясь, направились в сторону Врат, где собирались все ангелы, кто с трофеем, а кто и без.
Пока шли, мы обсуждали, что можно сделать с таким количеством кости, обладающей огромным запасом силы.
— Во-первых — эта не обычная кость, а кость создания, не принадлежащего нашему миру, — взялся просвещать нас Лан, как наиболее опытный в этом. — Во-вторых — резерв магических вещей, созданных из этой кости будет больше, чем таких же, но из кости созданий этого мира, пусть даже и кости дракона. В-третьих — создавать артефакты гораздо легче здесь, чем в срединном мире, так как сама материя здесь не подчиняется строгим законам, даже создание проходит намного легче и не требует таких уж огромных затрат маны. В-четвертых — концентрация магических потоков в Городе гораздо выше, чем в других местах, за счет купола, препятствующего рассеиванию маны, а это тоже влияет на уровень могущества создаваемого предмета. Ну и последнее — у Артазэля есть дух, который много легче поместить в его собственную мертвую плоть, чем пытаться его поглотить при столь неравных силах. Все это в вместе дает возможность создать наполовину разумный артефакт, подчиняющийся и защищающий только своего создателя.
