Будь моей ведьмой - Звездная Елена (читать книги без TXT) 📗
Я остолбенела, только и хватило сил спросить:
– По каким кредитам?!
– Эротическим, Ритусь, – нагло сообщил новобрачный, выдирая нас из сказочного мира.
Нас перенесло в дом Александра, в тот самый, в котором был Генри, и едва под ногами возник ковер с длинным ворсом, чьи-то глотки заорали:
– Мы желаем счастья вам, и оно должно быть таким…
Ненавижу эту песню! Я скривилась, и глотки тут же сменили пластинку, заорав:
– Горько!
Новобрачный с воодушевлением взялся за дело подслащения. Но я уклонилась от его жадных до этого дела губ и огляделась. Гостиная мне была знакома – два скелета и одно привидение тоже. Узрев мой взгляд, уже вдубль пьяная троица радостно завопила:
– Сочувствуем!
Охренеть! Вот просто охренеть!
– Так, балаган прекратили и свалили, – решительно пресек веселье Стужев. – На сегодня свободны.
Два скелета и привидение пригорюнились.
– Свободны, я сказал! – прорычал Князь.
Привидение, ковыряя пол призрачной ногой, подняло на хозяина самый невинный взгляд и так же, ну очень невинно осведомилось:
– А вдруг вам что-то понадобится…
– Вон! – ледяным тоном приказал мой… муж.
Скелеты бросились к дверям, привидение сразу сквозь стену прошмыгнуло, и уже с улицы донеслось его обиженное:
– А раньше смотреть разрешал…
– Так то раньше, а это – жена, – резонно пояснил Генри.
– И… и в душе не смотреть, значит? – потрясенно вопросило привидение.
– Жить надоело? – спросил Иван-скелет. – Он на нее сам смотреть боялся, а тебе, значит, разрешать должон?!
Дверь закрылась, отрезая от нас призрачно-скелетистую прислугу. Нет, у меня много вопросов появилось, но…
– Все, Ритка, – хрипло сообщил мне Стужев, отбрасывая учебник магии на стол, – переходим к самому интересному.
И подхватив меня на руки, Князь понес наверх, с самой счастливой улыбкой на лице! С такой счастливой-пресчастливой, а еще предвкушающей, а еще…
– Сашша, – простонала вконец перепуганная я.
– Да, Ритусик? – глядя четко вперед и похабненько так усмехаясь, вопросил муж.
– Сашшенька, а что ты сейчас делать собираешься? – Тупой вопрос, знаю.
– Размножаться, – не стал лукавить внук Кощея. – А хочешь, сообщу самое интересное?
– Дддавай, – запинаясь, согласилась я.
Александр внес меня на второй этаж, свернул к спальне, ударом ноги распахнул дверь, зашел, остановился и, весело подмигнув, произнес:
– Ты будешь заниматься тем же, Маргош. Тебя к этому теперь закон Российской Федерации обязывает.
И меня осторожно поставили на ноги. А затем…
У меня вообще появилось ощущение, что Стужев мне просто опомниться не дает и вообще ситуацию осознать, и… И мир стремительно закружился, едва Князь снова начал целовать, уже не бережно и нежно, совсем нет – ярко, страстно, прикусывая мою нижнюю губу, вырывая стон за стоном и заставляя отступать к постели. Я ощущала это, каждый шаг назад, что он вынуждал сделать. Но его пальцы на моих щеках, губы, неистово целующие, хриплое срывающееся дыхание, – и вихрь невероятных ощущений затянул окончательно… И я не сопротивлялась, у меня окончательно сорвало крышу от его наглости, напора, страсти и… и того, как он целуется.
На нашем пути встретился столик… я сразу не поняла, что уперлось пониже поясницы, не давая сделать очередной шаг, но Стужев сообразил мгновенно, опрокидывая меня на внезапно появившуюся преграду и продолжая целовать, начал стремительно расстегивать мои джинсы. Я попыталась перехватить его руку, но… он поймал ладонь, переплел наши пальцы, поднес к губам и поцеловал каждый мой ноготок, пристально и почти с мольбой глядя в мои глаза… Атас! И я зажмурилась, окончательно сдавшись на милость победителя, и только всхлипнула, едва Стужев вновь вернулся к поцелуям… Всхлип сменился стоном, и, как во сне, я ощутила его ладонь, скользнувшую по животу, ниже… пальцы, пробежавшиеся по бедру, колену, голени… сорванная с ноги кроссовка шлепнулась где-то далеко, за ней вторая… Джинсы соскользнули, заставляя ощутить холодок стеклянной поверхности столика… Как он умудрялся проделывать все это, не прерывая поцелуй ни на мгновение, ни на секунду? Словно боялся пропустить хоть один мой стон или совсем не желал, чтобы я в себя пришла…
Когда слетело белье, я так и не поняла, просто его рука вдруг оказалась там как-то внезапно и совсем неправильно. Я дернулась, замычала и получила улетный поцелуй и несколько минут на то, чтобы привыкнуть к ощущению его ладони на себе. Потому что отступать Стужев был не намерен – подождать, дать возможность успокоиться или совсем с ума сойти от его поцелуев, но только не отступать. И когда его пальцы, осторожно касаясь, начали там поглаживать, я дрожала всем телом, но попыток вырваться больше не предпринимала. Улыбнулся, тяжело дыша, поцеловал медленнее, чувственнее и подхватил на руки.
Ничто так не отрезвляет, как прикосновение прохладных простыней к обнаженной спине, при условии, что сверху накрывает очень горячее твердое мужское тело. Он даже не разделся толком – сорвал с себя рубашку, расстегнул рывком брюки и да, накрыл собой прежде, чем я даже подумала привстать. А дальше снова поцелуи, нежные, страстные, настойчивые, и едва его рука накрывает грудь, очередной мой вскрик… Он ловит его губами, пьет, как самый дикий из нектаров, и возвращает неистовым поцелуем. И вот если у меня и до этого голова кружилась, то теперь это уже просто водоворотом стало. Омутом, в котором только я, он и его ласки – жадные, страстные, неприличные до румянца на щеках и дыхание – мое, едва слышное, и его – хриплое, срывающееся…
Больно было. Очень больно. Настолько, что я закричала, вцепилась в его плечи ногтями, попыталась вырваться и остановилась только тогда, когда остановился он. Замер на миг, мокрый, напряженный, как струна, с каменными от напряжения мышцами, резко выдохнул и начал целовать мое лицо, забирая губами каждую слезинку, заставляя расслабиться, снова потерять нить реальности и утонуть в чем-то темном, неправильном и бесконечно приятном. Утонуть окончательно…
Я приходила в себя медленно, пытаясь восстановить дыхание и перестать дрожать, а Стужев тяжело дышал, сжимая меня в почти болезненных объятиях, и, зарывшись лицом в мои волосы, тоже пытался прийти в себя.
А потом мне стало страшно.
Действительно страшно! От того, что произошло, от того, что Стужев получил меня, просто получил, и я даже не сопротивлялась особо. И вот теперь, когда он взял желаемое и страсть утихла, я дико испугалась того, что он мне скажет теперь… Как посмотрит… И что будет дальше… Потому что я… я… Я вдруг поняла, что боюсь открыть глаза. Открыть и увидеть его торжествующий взгляд, его наглую самоуверенную улыбку с оттенком превосходства и услышать что-нибудь вроде: «Я тебя поимел, Маргош».
– Маргош, – он отстранился, приподнялся на локтях, и теперь его взгляд я ощущала, даже отчаянно зажмурившись, – маленькая моя, ты чего дрожишь?
Я застонала, закрыла лицо руками и попыталась отвернуться. Попыталась, потому что некоторые все еще были сверху и в чисто физиологическом плане с отворачиванием возникали трудности и…
– Маргошенька, – он наклонился и поцеловал пальцы, – маленькая моя, единственная, рыжая, вредная и такая любимая, ну чего ты испугалась?
Затаив дыхание, я вдруг осознала, что услышала! И про единственную, и про любимую, и…
– Я тебя очень-очень люблю. – Он силой отвел руки от лица, прижал мои запястья к простыни, наклонился и нежно поцеловал, чтобы продолжить хриплым шепотом: – Правда, в данный момент я еще и очень-очень хочу, но ты знаешь, в отношении тебя сложно вычленить что-то одно, так что я тебя и люблю, и хочу очень сильно, Рит. И… давай еще раз.
Удивленно распахнула зареванные глаза, оторопело посмотрела на довольного и собой, и мной, похоже тоже, Стужева. Но это мелочи, я вот про «давай еще раз» не поняла!
– Знаешь, долг перед родиной – вещь серьезная, и мы должны его ответственно выполнять, – продолжила офигевающая окончательно няшка.
