Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим (читать книги без txt) 📗
— С недельку, — мрачно сказал Грим. — Убьёт, чего доброго. Вытащил из маттом-кладовки [7] гномий топор и точит его, бормоча о сыновней неблагодарности. С Гэндальфом разругался вдребезги; тот назвал его старым глупцом, а батюшка швырнул в него кочергой.
— Попал?
— Гэндальф поймал кочергу в воздухе и согнул вдвое.
— Волшебством?
— Руками.
— А отец что?
— Разогнул кочергу и обозвал Гэндальфа старым серым бродягой.
— А Гэндальф?
— Сказал, что вернётся, когда батюшка научится себя вести, как подобает почтенному старцу, главе рода и тэну всего Шира. И хлопнул дверью. Белладонна сказала, что ненавидит всех на свете, разревелась и заперлась в своей комнате.
— В общем, скандал, — заключил Сембо, — не хуже, чем у Лонго.
— Так вот, братец, — сказал Грим. — Пока старик не угомонится, тебе лучше дома не показываться. Хотя… ты же всё равно собираешься жениться на этой своей Лилии и ни на ком другом?
— Ни на ком другом, Грим, это ты точно сказал, — вздохнул Фонси.
— Тогда, — покачал головой Грим, — дело сложнее. Он тебя не восстановит в завещании и в списках рода тоже.
Фонси пожал плечами.
— Но братьев, — Сембо хлопнул Фонси по плечу, — он тебя лишить не может. Как я узнал от Грубба, будь он неладен, состояние нашего батюшки составляет, помимо недвижимости и скота, сто тридцать три золотых гроша. [8]
Фонси присвистнул.
— Это в серебряных грошах будет где-то восемьсот, — вмешался Грим. — Из этих денег сёстры получают по сто грошей на приданое или в наследство, а остальные пятьсот грошей делятся поровну на вось… то есть уже на семерых.
Итого получается примерно по семьдесят грошей на брата. На восемь грошей больше, чем если бы делили на восьмерых, — продолжал Грим. — Значит, каждый из нас должен тебе по восемь грошей и ещё по несколько пенсов, и не спорь!
— Вот наши, — Сембо достал увесистый кошелёк. — Этого тебе хватит на первое время.
— Я бы тебе посоветовал вот что: — Грим повысил голос, видя, что Фонси собирается протестовать, — поезжай куда-нибудь в Арчет и купи себе там нору. Пошлёшь весточку, и мы вышлем тебе остальные деньги. А потом заберёшь к себе Лилию…
— Эх, братец, — Фонси посмотрел Гриму в глаза, — ну неужели ты думаешь, что если бы я мог забрать к себе Лилию, я бы сейчас сидел тут с вами один? Лилия не желает меня видеть. Меня чуть камнями не закидали в Раздорожье.
Сембо охнул. Грим зажмурился, словно его ударили.
— Лонго… — пухлые руки Грима сжались в кулаки, — вот ведь гадючий язык, ну он у меня крепко пожалеет, ох, как крепко…
— Ему надо бы знать, — мрачно сказал Сембо, — что распространение гадких слухов о сыновьях Большого Тука даром не проходит. Ты, Фонси, сам с ним не разговаривай, у тебя на это старшие братья есть.
— Я в вас, братцы, не сомневаюсь, — улыбнулся Фонси. — А на Лилии я всё равно женюсь. У меня есть план. Только пока это план тайный.
— Что ты собираешься делать и как тебе помочь? — Сембо собрался, словно тотчас готов был сорваться с места и участвовать в тайном плане.
— Я ухожу из Шира. Не знаю, когда вернусь. Так что деньги мне пригодятся — нужно будет кое-чем запастись на дорогу. А ещё, когда всё успокоится — через месяц-другой — передай Лилии письмо, я тебе его пришлю в запечатанном виде. А то, боюсь, ей прямо не доставят.
— Через месяц-другой? Фонси, ты так надолго собрался уйти? Куда? — Грим даже вскочил из-за стола. — Брат, я прошу тебя, не делай глупостей!
— Я всё продумал, Грим, — Фонси тоже встал и обнял брата, — я всё хорошо продумал, и я очень надеюсь вернуться. Может быть, через год или через два…
— Вот так просыпаешься однажды утром, — Грим сглотнул, подавляя подступающие слёзы, — и узнаёшь, что родной братик уходит из Шира на год или два, и неизвестно, вернётся ли…
— Фонси, ты обязательно присылай о себе вести, — строго велел Сембо, когда они все втроём вышли из трактира, — из Тарбада на юге в Шир пригоняют пони, так что письмо могут прихватить с собой торговцы лошадьми. Из Синих гор на западе приходят гномы, приносят всякие железные изделия. С севера Разъезжие привозят меха. А в Бри и обратно постоянно кто-то ездит, там много хоббитов живёт. Так что отовсюду можно в Шир письмо передать.
— Я, Фонси, тоже когда-то жениться хотел без позволения батюшки, — сбивчиво заговорил Грим, — молодой был совсем, а она из бедной семьи. Батюшка купил её семье нору в Белых холмах и велел туда переехать. А меня женил на Фиалке. Молодой я был, младше тебя… — старший брат беспомощно развёл руками, и Фонси стало отчаянно его жалко.
— Знаешь что, Грим, — сказал он, — ты одну хорошую вещь можешь сделать. Присмотри за Герберой и за Гуго, чтобы Лонго им не напакостил. А то он сейчас совсем распояшется.
— Верно говоришь, Фонси, — закивал Грим, — всё сделаем, правда, Сембо?
— Братцы, — сказал Фонси, сжимая братьям руки, — я пойду, пока дороги пустые. Вы за меня не бойтесь. Я, как-никак, сын Большого Тука, правда, Сембо? Сестёр за меня обнимите, особенно Белладонну… и ладно, пойду я, братцы, прощайте и не поминайте лихом.
Сембо и Грим долго стояли у обочины и смотрели вслед уходящему брату. А Фонси свернул с дороги в месте, показавшемся ему удобным, и зашагал на северо-запад, по направлению не то к Уводью, не то к Хоббитону.
В трактире «Зелёный Дракон», что в Уводье, было, как всегда, шумно и дымно. День клонился к вечеру, и добрые жители Уводья и соседнего Хоббитона сидели в трактире, наслаждаясь вкусным пивом, обильной закуской и доброжелательным обществом приятелей.
Фонси подул на свою кружку. Белая и пушистая шапка пены подалась назад. Полюбовавшись медово-янтарным цветом напитка, хоббит сделал большой глоток и почувствовал, как растекается по телу прохлада, свежесть и блаженство. Кто не припадал к живительной влаге после нескольких часов пешей ходьбы, тот не поймёт этого чувства.
Фонси откинулся на спинку стула, вытянув под столом усталые ноги. Мягкие опилки, густо устилающие пол «Дракона», ощущались под нахоженными ступнями очень приятно. Хоббит закурил трубку и прикрыл глаза, вслушиваясь в неровный гул разговоров, изредка вылавливая какие-то их обрывки.
«А Вилли ему: А чего ж ты раньше-то не сказал, что это козёл?»
«Ха-ха-ха-ха-ха!..»
«Послезавтра на ярмарке в Хоббитоне купишь…»
«И тут, значицца, выскакивает на них из темноты сам Фонси Тук, в чешуйчатой кольчуге, и весь обвешанный оружием…»
«Н-даа… чудные они, в Тукборо-то.»
Фонси вздохнул и отхлебнул ещё пивка. Скоро о нём ещё и не так заговорят в добром старом Шире…
Вдруг Фонси услышал своё имя и поднял голову.
— Ох ты! Смотрите, да это же сам Хильдефон Тук! — воскликнул какой-то хоббит, указывая, правда, не на Фонси, а на сидящего через два стола от него незнакомца.
— Ух ты! — подхватил сосед незнакомца, вглядываясь в него.
— А расскажи, как ты шестерых Чистолапов палкой от метлы избил!
— Чего? — опешил хоббит.
— Кто кого избил?
— А, так это они тебя отметелили, — к столу подтянулся третий хоббит, — а нечего было за их сёстрами ухлёстывать.
— Вы меня за кого-то не того приняли, — мнимый Фонси заоглядывался по сторонам, — как вы сказали? Сигизмунд Тук?
— Хильдефонт!
— Да нет, Хильдифонс!
— А не Хильдигард? По-моему, он был Хильдигард.
— Да вот у него и тесьма туковская на отворотах, как же не Тук?
Тесьма у незнакомца действительно походила на семейную вышивку Туков, но только цветами, узор был совсем другой. Ну да это Хоббитон, тут в таких вещах никто не разбирается. Фонси на всякий случай сложил свой плащ так, чтобы тесьмы не было видно, и начал подворачивать рукава.
