Зелёная кровь - Далин Максим Андреевич (книги хорошего качества .TXT) 📗
Ирис усмехнулась.
- Ревнуешь.
- Почему, нет, я же верю тебе, - возразил Локкер, но тут же фыркнул и отвернулся в сторону. - Ревную, - сознался, косясь и виновато улыбаясь. - Последний был достойным противником. Немножко ревную.
Ирис ответила нежным мечтательным взглядом. Последний был такого же роста и почти такого же телосложения, как и Локкер. И удар Локкера принял, пригнув голову к самой земле, не отступив ни на шаг. На несколько бесконечных секунд они просто замерли, будто сросшиеся скрещенными в фехтовальном парировании рогами - и уж потом стало понятно, что Локкер сильнее. И Локкер, вместо того, чтобы толкать вперед, гнул голову соперника к земле, ниже и ниже, вдавливая его морду носом, скулой, ухом в мох, истоптанный до болотной грязи...
- Глупости говоришь, - Ирис, улыбаясь, все еще видя внутренним оком неудачника, обтряхивающего грязь с головы, прильнула к Локкеру всем телом. - Я буду матерью твоих детей, а ты говоришь глупости, Победитель Трех Турниров. На сотни километров вокруг нет никого сильнее и отважнее тебя. И не дождаться мне новой травы, если лгу.
- Нет, нет, нет, не смей так говорить! Не бросайся страшными клятвами. Глупо - так, всуе.
- Во-первых, не всуе, а по делу... А во-вторых - что, Зеленый услышит?
- О, нелепая, нелепая девочка... дорогая нелепая девочка...
Они касались друг друга, впитывая родной запах, запоминая родной голос, но большая часть того, что нужно было сказать, говорилась молча. Ты останешься на этом берегу реки, только не переходи к Медвежьему хутору, только не отдаляйся от кромки болота. А ты не задерживайся в городе - нам нечего делать в городе, это опасно, это противно, если бы не твой старый друг, попавший в беду, я умоляла бы тебя не ходить туда... Милая, милая, люблю, люблю - еще в десяти Турнирах сражался бы за тебя, не хочу оставить тебя, но ему плохо, очень плохо, и никто ему не поможет без меня... Я знаю, Локкер, я чую, я слышу - наши души теперь одно, я согласна с тобой, ибо мы из Народа Бойцов за Честь...
И уже потом, с трудом заставив себя выпустить ее руки, усилием воли приказав себе не оборачиваться, чтобы еще раз взглянуть на нее, Локкер перекинулся снова и быстро пошел вдоль шоссе, туда, где, судя по белым стрелкам на синих табличках, располагался незнакомый ему город.
Этим ранним утром, когда шоссе было еще совсем пустынным, когда вокруг стояла тишина, нарушаемая только чистыми звуками живого мира, и ледок ранних заморозков сахарно хрустел под копытами - этим утром Локкер все еще жил лесом, любовью и сражениями. Он нес рога гордо, как пару боевых мечей. Они стоили того, его рога - ими любовались первые красавицы здешних мест - и ОНА... прекраснейшая из всех, мечта достойнейших, Ирис...
Победитель Трех Турниров - сказала ОНА.
Младшая Ипостась не приспособлена для человеческих улыбок - но в душе Локкер улыбался. Он вспоминал осенние серенады и призывные кличи. Ночные костры, белый мох, на котором брусника красна, как капельки крови. Громадные, холодные звезды в шелковой черной реке. И ту поляну, окруженную черными елями в седых лишайниках, с утоптанной копытами травой - Ристалище, где три лосихи стояли и смотрели на поединки в свою честь.
Поклон-прицел, еще поклон. Выбрать точный угол удара - атака и защита вместе. Бросить себя вперед - живой таран в полтонны весом, сплошная любовь, гордость и отвага. В последний миг встретиться взглядом с соперником, уничтожить веселым презрением. Потом рога скрестятся клинками, с треском, будто ты сейчас на куски рассыплешься от этого удара - но копыта вросли в податливую землю, и ты стоишь тысячелетним валуном, нет силы, чтобы тебя сдвинуть... страха не существует, а на боль ты плевать хотел! А потом он подается назад, ты поддаешь рогами еще, напираешь, в струну вытягивая мышцы - и он снова подается, он отступает...
Это всего лишь турнирный противник. Неудачник, потерявший треть правого рога после твоего особенно изощренного удара, но выживший. Чужак, посягнувший на ЕЕ честь, на ЕЕ жизнь - будет убит. Вот о чем говорит это зрелище ЕЙ.
Ты победил троих, а больше не нашлось желающих - и подошел к НЕЙ, госпоже любви и красоты. И ОНА начала слышать твою душу и твои мысли даже раньше, чем союз был завершен, и к ней пришла любовь...
ОНА оценила. Твои рога отшвырнут в сторону волка, а копыто раздробит череп медведю... и проницательный разум Старшей Ипостаси придумает, как, в самом дурном случае, поступить с человеком.
Нет врага более подлого и жестокого, чем человек.
И сейчас ты направляешься прямо к нему в логово.
Так подумал Локкер, когда повстречал первый автомобиль. Сначала - этот раздражающий гул, шум мотора, шуршание колес, какие-то стуки... потом - ослепительный свет фар и мерзкий запах, ударивший в ноздри, тошнотворная вонь перегорелого бензина. И кто-то внутри этой вонючей, громыхающей, железной коробки завопил: "Лось! Лось!"
Никогда не видели живого лося.
Наверное, прикидывают, каково мое мясо на вкус, подумал Локкер с отвращением. Лучше бы идти на двух ногах - людям сравнительно реже хочется убить того, кто похож на них внешне. Но короткий шаг и короткое дыхание Старшей Ипостаси не приспособлено к долгим переходам.
Ладно, рискну.
Чем светлее становилось, тем больше машин появлялось на шоссе. Локкер шел по обочине навстречу движению; автомобили гудели на него и мигали фарами, один тяжелый грузовик резко вильнул в сторону - и Локкер перемахнул через канаву, отделяющую шоссе от поля, чтобы не попасть под колеса.
Я действую людям на нервы, думал он. Они видят чуждое им живое существо, и многим из них хочется просто его убить. Или, по крайней мере, напугать. Может, они сами меня боятся.
Только мне от этого не легче.
Ближе к полудню Локкер вспомнил о том, что хорошо бы перекусить. Любовь не способствует набиванию брюха, сражения - тоже. Локкер в последнее время кормился от случая к случаю, Ирис смеялась, что любовный недуг оставил от него одну шкуру на костях. Но в полях нечего было съесть - овощи люди давно убрали, а жухлая трава не представляла ни малейшего интереса. Добравшись до зарослей вербы и краснотала, растущих вдоль дороги, Локкер отщипнул веточку - но она была неприятна на вкус, будто вся насквозь пропиталась бензиновыми парами. Локкер печально вздохнул и решил не обращать на голод внимания. Перешел с шага на рысь.
Мутный солнечный свет еле просачивался через тяжелую гряду облаков, когда Локкер подошел к синей табличке, обозначающей въезд в населенный пункт - деревню Горбыли.
Шоссе делило деревню надвое. По обе его стороны стояли жилища людей, деревянные дома, выцветшие и потемневшие от времени и непогод, огороженные покосившимися заборами. Над штакетниками и ржавой сеткой, прибитой к столбам, виднелись плодовые деревья. Листья на них уже пожелтели и начали облетать, но ветки и кора, как Локкер знал точно, еще сохраняли совсем летний вкус.
Локкер опечалился. Он любил и сами яблоки, и яблоневые ветки, но не сомневался, что попробовать их здесь, чтобы чуточку утолить голод, не удастся.
Люди терпеть не могут, когда лоси портят яблони. А люди, населяющие деревню - хмурые и серые лицами, в ватниках и высоких сапогах - и без того показывали, насколько не рады видеть его тут. "Смотрите-ка! Лось, растак! - Ишь, из леса приволокся..."
Маленький ребенок, девочка лет пяти, в грязной оранжевой куртейке, неровно стриженая, с личиком и руками, красными от холода, восхищенно смотрела на него между рейками забора, потом протянула надкушенное яблоко. Локкер бы съел, он испытал настоящую признательность - но стоило ему нагнуться за угощением, как толстая женщина выскочила на крыльцо и пронзительно закричала:
- Дура, а ну пошла домой! Джем, взять его, взять!
Откуда-то из-за дома выскочил тощий кривоногий пес и с лаем кинулся на забор. Локкер пошел прочь. Он неплохо относился к собакам - недаром же Рамон был его старым и лучшим товарищем - и умел их понимать, но здешний бедолага, пестрый полукровка с глупой мордой, вряд ли даже умел перекидываться. Старшая Ипостась его души, похоже, просто не повзрослела - а может, это был какой-то умственный изъян, мешающий его главной сути приподняться над Зверем.
