Колдун из Темногорска - Алферова Марианна Владимировна (книга жизни txt) 📗
– Ну, как? Портрет убийцы готов? – поинтересовался сыщик, наблюдавший за действиями господина Вернона. – Фоторобот будем составлять?
– Убийца носит кроссовки сорок пятого размера, выпускаемые в Темногорске. Довольно осторожен. В своем деле профессионал. Уверен в себе. Ходит в черной кожаной куртке и джинсах. Руки в рыжих веснушках. Волосы, возможно, рыжие. На среднем пальце наколка.
– Какие важные сведения! – с преувеличенным восторгом воскликнул мент, не ясно было, издевается он или пытается подольститься.
– Они могут пригодиться, – сухо отвечал колдун.
Роман уже выезжал на улицу, когда наперерез ему, будто не по асфальту, а по воздуху, промчалась ярко-желтая иномарка. На дымчатых стеклах «Вольво» алели блики неведомо где горящего костра. Иномарка свернула за угол. Роман повернул следом. Два или три квартала промелькнули за стеклами. Около недостроенного особняка с круглыми куполами в византийском стиле новенькое авто притормозило. Стальные ворота медленно раздвинулись, пропуская «Вольво». За воротами Роман ничего разглядеть не сумел – лишь пляску оранжевых языков призрачного пламени.
Сомнений не было: на своем пути водяной колдун повстречал Миколу Медоноса.
От особняка (как и от местной газетки с интервью) попахивало дымом. Не настоящим, едким, а чуточку бутафорским. Миколе, как видно, очень хотелось продемонстрировать всем свою силу. Однако водному колдуну было сейчас не до выкрутасов колдуна огненного. Пусть с Миколой глава Синклита Чудодей разбирается.
Романа Вернона интересовал Юл Стеновский.
«Отец перед смертью велел мальчишке найти Гамаюнова, – размышлял Роман Вернон, разворачивая машину. – Где искать – не сказал. Вообще ничего не сказал. Адреса не оставил. Получается, Юл должен сам на него выйти, без подсказок. В силу каких-то своих особых способностей. Оч-чень интересно».
ГЛАВА 4
Незнакомец с ожерельем
О чем думал Александр Стеновский, входя в тот вечер в последний раз в подъезд собственного дома? О ждущей наверху в новой квартире красавице-жене с манерами несостоявшейся кинозвезды? О бывшей жене, которая так постарела и подурнела за какие-нибудь пару-тройку лет, что утратила всякий намек на женское очарование? О сыне, живущем от него за три квартала, то есть почти на краю земли? О том, что они с Юлом так схожи, что, глядя на мальчишку, он вспоминает забытые подробности собственного детства, свои давние пристрастия и желания того времени, когда слово «желание» еще не приобрело эротического оттенка?
Нет, в свою последнюю минуту он думал совсем о другом.
Его смерть была обычной и в то же время очень странной. Банальным это преступление могло показаться только на первый взгляд. Стеновского застрелили так, как убивали многих, но только он не относился к той категории «многих» и «могущих», которая подлежала отстрелу. Для того чтобы кому-то захотелось подослать к нему киллера, Стеновский был слишком беден. Крохотная фирмочка, в которой он «крутился», была собственно его лишь на четверть. Да и появилась она на свет не потому, что Стеновский умел ловко покупать и продавать, а потому, что почти что случайно придумал простой и дешевый способ, как на старом оборудовании наносить на детали совершенно уникальное покрытие, повышая их износоустойчивость в несколько раз. Жил он то богато, то голодно. Сыт бывал, когда получал очередной заказ, в такие дни любил он пошиковать. К тому времени, как заказ выполнялся, денег не оставалось ни копейки, и Стеновский вновь пускался на поиски заявок и средств. Так что ради той мелочи, которая ему доставалась, не стоило марать руки. Охранника до последнего времени Стеновский держал только в офисе, да и то совместно с другим «ООО», снимавшим две соседние комнатушки. С «крышами», ни своей, ни чужой, не ссорился и по мере человеческих сил соблюдал все писанные и неписаные законы. Его смерть была беспричинна.
И в то же время Стеновский знал, что умрет. Уже две или три недели кто-то тенью крался за ним, подбираясь все ближе, горячо дыша в затылок, но при этом оставался невидимым и недостижимым. Никто не звонил в час ночи с угрозами, никто ничего не требовал, даже женщины вели себя на редкость миролюбиво, уяснив, наконец, простую истину, что поздно перевоспитывать человека, когда на его висках проглянула седина. Но невидимая тень приближалась и тянула к горлу паучьи лапы. Самым простым было бросить все и пуститься в бега. Но эта мысль казалась смешной и унизительной. Пока опасность не глянула в лицо, в нее невозможно было поверить до конца. Однако Александр Казимирович поверил настолько, что нанял охранника, который последние дни следовал за ним повсюду. Но это не помогло. Когда в полутемной парадной тень, наконец, материализовалась и шагнула навстречу, широкоплечий детина с детским криком «ой» метнулся назад, к дверям. Но выбежать не успел.
Может быть, в последнюю минуту Стеновский подумал, что зря нанял этого парня, зря добавил к своей, обреченной, еще эту бестолковую и такую короткую жизнь?
Увидев дом, в котором прежде жил отец, Юл остановился, поднял глаза и попытался отыскать на ровной панели среди черных квадратиков окна отцовской квартиры. Он не сразу понял, что не может этого сделать: Юл ни разу не был у отца в гостях. В его сознании отец был бездомным, как это ни дико звучало. Сын знал номер дома и номер квартиры, но не понимал, как эта короткая последовательность цифр может соединить его, Юла, с оборвавшейся внезапно жизнью?
Двое – мужчина и женщина – прошли мимо. Женщина скорым движением поправила черный кружевной платок и поглядела на часы.
– Скорее, – проговорила женщина раздраженно, и парочка свернула во двор.
Они опаздывали, и Юл прекрасно знал – куда.
Нет, он не пойдет за ними. Он отправится прямо в церковь на отпевание и там подождет. Да, да, в церкви он сможет подойти к отцу, то есть к гробу и… Юл внутренне содрогнулся. Он не мог представить отца мертвым. Разве может быть мертвым тот, кто с детским восторгом поглощает мороженое порцию за порцией и делит с сыном конфеты и сладости, как с приятелем, по справедливости, строго пополам. Юл боялся смотреть на мертвого, чтобы запомнить отца навсегда живым. А если он увидит желтую окаменевшую куклу, называемую трупом, то потом все время будет вспоминать только ее. Это было очень по-детски, но в эту минуту Юл позволил себе быть ребенком.
Он повернулся, кинулся бежать и тут же налетел на какого-то типа, идущего туда. Почему-то он понял, что парень идет на похороны. Но, едва коснувшись незнакомца, даже сквозь одежду мальчишка ощутил непереносимое внутреннее напряжение этого человека. Взгляд Юла прежде всего упал на новенькие ботинки из натуральной кожи, обсыпанные прозрачными бусинками влаги, потом скользнул по светлым, в мелкую полоску, брюкам, по серому, опять же очень светлому плащу, и наконец добрался до лица…
– Ты?! – заорал Юл и вцепился в плащ незнакомца бульдожьей хваткой. – На помощь! Держите! Убийца! Убийца!
– Что ты мелешь? Кто ты такой? Отвяжись!
Напрасно парень пытался высвободиться из цепких пальцев Юла. Звереныш висел на нем, впиваясь в ткань ногтями, выкрикивая лишь одно: «Убийца! Убийца!»
– Если ты меня сейчас же не отпустишь, нам обоим хана, – прошипел незнакомец.
Но Юл оглох и ослеп, одно желание владело им – удержать подлого киллера! Пусть даже его самого убьют. Но зато вместе с этим ублюдком.
Парень, видя, что слова не помогают, сдавил запястье мальчишки, не сильно, чуть-чуть, явно щадя. Юл тут же почувствовал мгновенную ослепляющую боль, пальцы разжались сами. Но было слишком поздно: двое дюжих ребят уже бежали мальчишке на подмогу. От одного киллер в последний момент сумел увернуться. Он наверняка даже успел бы расправиться и со вторым, если бы между ними не затесался Юл. Защищаясь, надо было либо смести ударом одновременно и мальчишку, либо шагнуть в сторону, чтобы разить уже с другой точки. Человек в светлом плаща выбрал второе, то есть этот лишний шаг, лишнюю долю секунды. И потому проиграл. Этот шажок все и решил – киллер не успел даже нанести удар, как уже катился по мокрому асфальту, а светлый щегольской плащ превращался в грязную тряпку. На запястьях киллера щелкнули наручники. Ага, правосудие восторжествовало! У края тротуара, взвизгнув тормозами, остановилась «Волга», двое здоровяков вместе с пленником втиснулись на заднее сиденье, и машина, наплевав на все правила дорожного движения, принялась разворачиваться. Юл стоял на тротуаре и растерянно смотрел на газующую посреди улицы машину. Незадачливый «жигуль» едва увернулся от столкновения и, взвизгнув тормозами, вылетел на тротуар. Раздался женский визг, глухой звук удара. Тут кто-то сзади навалился на Юла и подмял его под себя. Уже падая, он расслышал странный грохот, будто учитель в ярости хлопнул толстенной книгой по парте. Несколько секунд Юл даже не пытался выбраться из-под навалившегося сверху тела.
