Маг-целитель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (книги онлайн .txt) 📗
— Ну, например?
— Использовать свой разум во благо ближних своих, — отвечал ангел. — Не предаваться праздности до той поры, покуда ты не познаешь Истины, до той поры, покуда не обретешь ясности видения, пока не уверишься крепче крепкого, что Господь с тобою.
Я похолодел.
— Но ты требуешь, чтобы я поверил в того, о ком я не могу сказать: «он здесь» или «он со мною». Я этого не знаю.
— Ежели бы ты это знал, — сказал ангел, — то в вере не было бы нужды.
— Недурной логический фокус, — усмехнулся я и, махнув рукой, отказался спорить. — Но если я чего-то не могу доказать, то я этого не принимаю.
— Однако должен! — Ангел приблизился ко мне, лик его выдавал крайнюю степень волнения. — Ибо сей мир, в который ты попал, есть царство, где правит дух, и, ежели ты не предан Господу и Добру, ты последуешь ко Злу, к Сатане.
— Глупости! — воскликнул я. — Я такое слыхал и раньше «Да-да, нет-нет, а прочее — от лукавого». Середины не существует?
— Здесь — нет. Какое бы деяние ты ни свершил в отношении кого бы то ни было, это деяние ты свершаешь здесь либо во благо, либо во зло, то есть либо ради Господа нашего, либо ради Сатаны! Ты не сумеешь угнездиться посредине! Малейшее из твоих деяний может навлечь на тебя худшее из проклятий, если всею душою твоею ты не будешь стремиться к Господу, если не посвятишь всего себя служению этой цели. Ты не можешь оставаться один!
— Еще как могу! — выкрикнул я в ярости. — И не собираюсь никому и ничему себя посвящать. Всю жизнь я только и слышал: «Ты должен под этим вот подписаться». «Ты должен туда-то и туда-то вступить». «Не можешь же ты все время болтаться один-одинешенек». Только я им не верил. Я ведь давным-давно понял, что стоит только стать членом группы — и ты вынужден будешь делать что-то такое, что тебе, может, и не нравится вовсе. Я и раньше от такого отказывался, отказываюсь и теперь.
— И, следовательно, избираешь одиночество, — напомнил ангел.
— Да! К остракизму мне не привыкать! Порой меня отвергали прямо и открыто, порой — тонко и скрытно, но всегда отрезали, отталкивали. И если это та цена, которую я вынужден платить за то, чтобы честно быть самим собой, я уплачу ее, как платил прежде. Я этим занимался двадцать четыре года, спасибочки, позанимаюсь и еще. Не так уж мне плохо.
— Нет, плохо, — заспорил ангел. — Ты испытываешь муки из-за одиночества и неустроенности.
— Что же, если такова цена свободы, я готов пожертвовать. А если ты готов что-нибудь изобразить, дабы наказать меня за это, так ты лучше перестань языком молоть, а сотвори что-нибудь на манер грома и молнии!
Я сжался, приготовился к тому, что сейчас он меня уничтожит. Как ни странно, я всей душой надеялся, что во всем, что я наговорил про Бога, я прав, и Он сейчас на моей стороне.
Ангел изучал меня жутко печальными глазами, а потом проговорил, пожалуй, чуть насмешливо:
— О нет. Я не вправе злоупотреблять своим могуществом, когда имею дело с простыми смертными, а уж тем более с тем из них, кто доверен моему попечению. Все силы свои я употреблю на то, чтобы отгонять от тебя бесов, которые станут терзать тебя, как отгонял и прежде. Однако свобода выбора по-прежнему за тобою — такова воля Божия. А ты свершил свой выбор.
Я не трогался с места, стараясь унять волнение в крови. Лик ангела вновь посуровел.
— Отныне не ропщи на Господа за то, что одинок. Это твой выбор.
Внезапно полыхнула ярчайшая вспышка и поглотила ангела. Пламя колыхнулось, взметнулось и тут же растаяло.
А я стоял и пялился туда, где мгновение назад был ангел, и чувствовал, как становятся мягче окаменевшие мышцы, как наваливается слабость. До меня дошло: только что я своими глазами видел своего ангела-хранителя.
Тем не менее я намеревался все перепробовать — все, что хотел. Да, я выбрал одиночество. Это моя плата за свободу, но радоваться этому я вовсе не обязан.
Хотя... Разве выбрал? Разве я принял одиночество?
— Ты можешь иметь друзей и при этом быть самим собой, — тихо пробормотал я. — Вся беда в том, что друзей, которые любят тебя таким, какой ты есть, так мало.
И тут я вспомнил про Мэта.
Я развернулся и зашагал вверх по склону холма. Если меня перенесло в другую вселенную, может, и его тоже?
В эту же?
Засосало под ложечкой. А почему бы и нет? В конце концов, я же его разыскивал, когда меня цапнул за руку треклятый паучина и меня вышвырнуло в этот мир.
Как же это, интересно, укус паука способен отправить тебя в путешествие по мирам?
Смерть?
Или галлюцинация? Тогда я вспомнил об ангеле. Наверняка галлюцинация. Ничего другого и быть не могло. Значит, те ягоды только выглядели, как малина, а содержали какой-то галлюциноген. Открыли в подсознании канал, оно вырвалось наружу и заговорило со мной, обретя обличье моего ангела-хранителя.
А что это значило? А это значило, что мое подсознание религиозно.
Это мне определенно не нравилось.
Я почти слышал его голос.
«Покорись мне, сознание. Входи же, сознание».
«Нет. Отказываюсь. Я лучше постою за дверью».
Ну, и я тоже.
Глава 3
Я вышагивал вверх по склону, пытаясь на ходу поразмыслить. В конце концов, я получал неплохие отметки по философии. Должны же были хоть на что-то сгодиться полученные мной знания. Если уж они тут ни к чему, значит, толку от них вообще никакого. Я противился субъективному, сверхъестественному объяснению здешних явлений — ангелы нереальны, волшебство тоже. Ну ладно, хорошо. И все-таки тут происходило нечто, сильно смахивающее на волшебство. Но ведь волшебство — это не личность со своими эмоциями. Большей частью в волшебство верят как в некую силу, разновидность энергии, безличную и...
Поезд моих размышлений резко затормозил. Краешком глаза я уловил вспышку. Я тут же посмотрел в ту сторону, но вспышка, конечно же, исчезла. Нет, снова появилась — что-то вроде искорки в поле зрения. Мне стало здорово не по себе. Не хватало еще ослепнуть. Самое время! Однако я сумел совладать с собой, призвав на помощь здравый смысл. Это произошло как раз вовремя, поскольку сияние разрасталось, и я ощутил порыв протянуть руку, побежать к странному свечению. И это, конечно, было глупо, поскольку свечение стало не только шире, оно как бы разбухло, превратилось в зигзаг, ткнулось в землю и взметнуло облако пыли.
Я почувствовал запах тухлого яйца и сморщил нос.
— Ангел-хранитель, — пробормотал я. — Если ты есть, если ты не галлюцинация, вот бы здорово тебе сейчас явиться!
Но он, конечно, не появился. Галлюцинации, как правило, по заказу не являются. Однако, как ни странно, я ощутил неизъяснимую уверенность в себе, граничащую с полным спокойствием. Наверное, не стоило так уж сильно этому дивиться. Разум сам по себе способен на многое. Видимо, мое подсознание придумало, как справиться с тем, что на меня надвигалось. Видимо.
Но... руки и ноги у меня покалывало, как иголками.
Облако пыли улеглось. На дороге сидела старая карга в темно-сером балахоне.
Ну, это еще ладно. Это можно пережить, учитывая обстоятельства. На самом деле то была моя старая знакомица — сколько раз я видел ее в детстве на десятках картинок в книжках сказок! Но вот что меня потрясло, так это то, что сидела старушенция за письменным столом, заваленным бумагами. Из чернильницы торчало гусиное перо.
— Жа полчаша ты проижнеш два противожаконных жаклинания, — прошамкала старуха. Два? Заклинания? А старуха продолжала зудеть:
— Ягуша! — говорю я шебе. Чего тебе шидеть-по-шиживать? Надоть шмотатьшя да поглядеть, как и что. А вот и он, тут как тут, явилшя не жапылилшя. Пришел, понимаешь, штоб выгнать бедненькую штаренькую бабушю-Ягушю с нашиженного мештечка, жначить, и штобы жацапать шебе вшех еенных крештьянчиков. Не шойти мне ш этого мешта, это новехонький чародей!
— Эй, послушайте, дайте слово сказать! — Я снова начал кипятиться. — Не нужны мне ничьи «местечки», и, кроме того, владеть людьми нельзя.
