Аванпост - Резник Майкл (Майк) Даймонд (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Я пошел на крик и наткнулся на высоченного коразема, каких видеть мне не доводилось. Его плечи возвышались над землей на двадцать футов, а он в одиночестве стоял посреди леса и жалобно выл. Никаких ран на его теле я не заметил, поэтому решил какое-то время следовать за ним, чтобы понять, с чего он такой несчастный.
Опять же, признаюсь, я верил в давнюю легенду о кладбище кораземов и не стал бы возражать, чтобы гигант вывел меня к нему, чтобы я мог собрать глаз-камни, но мои надежды не оправдались. Он просто выл, переходя от одного места к другому, и лишь через пару дней до меня дошло, что он ищет себе подобного, ищет, должно быть, не один год, а вот теперь понял, что поиски ни к чему не приведут, что кроме него других кораземов на планете не осталось.
Да, он ходил там, где раньше бродили его братья и сестры, но, глядя на него, я видел, что он потерял надежду встретить кого-нибудь из своих, хотя раньше счет шел на миллионы.
Он заметил меня на пятый день. Я не сомневался, что на него охотились раньше, а потому он знал, на какое расстояние бьет оружие, которым пользовался человек. Однако он просто стоял и смотрел на меня, словно просил, чтобы я избавил его от невыносимых страданий. А я не мог этого сделать. Нет, нарушить закон я не боялся, просто не хотелось остаться в истории человеком, застрелившим последнего коразема, и какое-то время спустя он продолжил свои бесцельные поиски. Я больше не таился, он в каком-то смысле терпел мое присутствие. Не пытался напасть на меня, не пытался спрятаться от меня, вел себя так, словно я — дополнительная ноша, которую приходится нести на и без того нагруженных плечах.
Потом мы вышли на тропу, по которой восемь или девять часов тому назад прошли охотники. Я, конечно, хотел сойти с этой тропы, чтобы не напороться на них, но мой коразем придерживался прямо противоположного мнения. Уловив запах охотников, от отчаяния он направился следом. Я прекрасно понимал, что там никаких кораземов нет и в помине, а он не мог не знать, что эта тропа выведет его к охотникам и их винтовкам.
Пару часов спустя я нашел разряженную лазерную батарею с выгравированными на корпусе инициалами Дикаря Грина, а уж в том, что Грин, увидев коразема, тут же убьет его, чтобы заполучить его глаз-камни, у меня не было ни малейших сомнений.
И я осознал, что не хочу, чтобы последний коразем умер по той же причине, что и ему подобные (включая тех, кого я убил самолично). Мы с Грином давно дружили, через многое прошли плечом к плечу, я прекрасно его знал и понимал, что мне не отговорить его от убийства коразема. Деньги, которые он мог получить за два глаз-камня, Грин наверняка поставил бы выше нашей дружбы.
Уж не знаю почему, но я не хотел, чтобы после смерти у последнего коразема вырезали глаза, просто не мог этого допустить.
Поэтому я позвал коразема, впервые произнес слово в его присутствии, он замер, повернулся ко мне. Я подошел, остановился в двадцати ярдах от него.
— Мне очень не хочется убивать тебя, — я нацелил на него лучевик, — но я вижу, что ты устал от жизни, и не хочу, чтобы тебя резали на куски. Ты станешь единственным животным, чьи глаза не станут ювелирным украшением, из чьих ног не сделают стулья для бара, а из хвоста — мухобойку. Этот мир и кораземы не сделали мне ничего плохого, вот я и отплачу добром за добро.
Он стоял, покачиваясь, не спуская с меня глаз и, когда я нажал на спусковой крючок, клянусь, я увидел в его взгляде благодарность и безмерное облегчение.
Он рухнул на землю, я подошел к нему и, убедившись, что он мертв, не хотел причинять ему дополнительную боль, выжег ему глаз-камни, чтобы никто не смог нажиться на них.
После этого Пепони мне разом разонравилась и через неделю я улетел на Фалигор.
* * *
Золушка смахнула первую слезу, которую мне довелось видеть на ее безупречной щечке.
— Я думаю, это замечательная история, — вырвалось у нее.
— У меня вопрос, — подал голос Макс.
— Выкладывай, — ответил Адский Огонь ван Винкль.
— Как бы ты поступил, если б знал, что на планете есть еще пять или шесть живых кораземов? Все равно убил бы его?
— Конечно, — ответил ван Винкль. — Только вырезал бы глаза и продал их.
Макс рассмеялся, а вот Сахара дель Рио возмущенно зашипела:
— Я думала, ты порядочный человек. Выходит, ошиблась.
— Я порядочный человек, — запротестовал ван Винкль. — Но не святой.
— Тебя никогда за него и не примут, — заверила его Сахара.
— И хорошо. А то не знал бы, что надевать первым, нимб или шляпу.
— Расскажи что-нибудь еще о кораземах, — попросила Золушка.
— Я рассказал все, что мог, — ответил ван Винкль.
— Я все-таки не могу представить себе, как они выглядели.
— Думаю, тут я смогу тебе помочь, — подал голос Маленький Майк Пикассо, рост которого составлял лишь четыре фута и девять дюймов.
— Правда?
Он пролистал один из своих альбомов, отбросил, взялся за другой.
— Вот, — открыл и протянул ей.
— Боже, ну и чудовище! — воскликнула Золушка. — Так ты говоришь, ростом они были за двадцать футов?
— Скорее, за пятнадцать, — ответил ван Винкль и протянул руку к альбому. — Позволь взглянуть? — Она передала ему альбом, он посмотрел на рисунок, повернулся к Маленькому Майку. — Это коразем! — В голосе слышалось безмерное удивление.
— Естественно.
— Но их уже пять тысяч лет как истребили. Каким образом тебе удалось узнать, как они выглядели?
— В молодости, когда я перебивался с хлеба на воду, я взял заказ на создание шести марок для почтового ведомства Пепони. На одной они хотели изобразить коразема. И прислали мне старые голографии и изображения.
— Ты все нарисовал правильно, за исключением глаз, — оценил работу Маленького Майка ван Винкль.
— Я и не знал, как выглядели его глаза, пока не услышал твою историю, — ответил Майк. — За пять тысяч лет голографии становятся на удивление блеклыми и нечеткими.
— Так ты художник.
— Самый лучший, — ответил Маленький Майк.
— Еще и скромный, — вставил Могильщик Гейнс.
— Ложная скромность мне претит. Ты слышал о «Моне Лизе»?
— Да. Висит где-то на Делуросе VIII.
— Чушь собачья. Оригинал украли лет тридцать тому назад. А в музее выставлена моя копия. И «Пикника на Пирхоте IV» Мориты.
