Карми - Кублицкая Инна (читаемые книги читать txt) 📗
Таковы были господа, сидящие сейчас за столом.
Неожиданно для всех начал разговор Байланто-Киву. Он завел речь о том, что наследник Верховного короля не очень здоров, не исключено, что он умрет раньше, чем король, и право наследования перейдет к принцессе Оль-Лааву. Безусловно, это понимали все. Но зачем Байланто говорит все это?
— Принцесса Оль-Лааву не может стать государыней Майяра, — сказал Байланто. — Принцесса попала под влияние чужого амулета.
— Что за чушь! — вскричал Карэна.
— Разве? — отозвался Байланто. — А зачем же ты спрятал свою внучку, а, принц?
— Так это ты… ты подстроил! — заорал Карэна. Кэйве, сидевший рядом с ним, успокаивающе положил ладонь на его руку.
— Байланто, — сказал Ирау, — это правда? Зачем ты сделал это?
— Я ничего не делал, — невинно отвечал Байланто. — Но разве я не имею права навести справки о будущей государыне?
— Шпионов рассылаешь… — с отвращением выговорил Карэна. — Да откуда у тебя только деньги на шпионов?..
Но что толку было сердиться, раз Высочайшему Союзу уже стало известно, что принцессе Оль-Лааву нельзя доверять?
Принцы молчали. Невозможно разрешить наследовать престол особе, которая когда-нибудь имела при себе чужой амулет. Кто может поручиться, что его действие не скажется впоследствии? Тогда государыня превратится в игрушку враждебных сил и могуществу Майярской державы придет конец.
Марутту осторожно спросил:
— Насколько силен амулет, который оказал влияние на принцессу? Должны ли мы просто лишить принцессу прав на престол или же должны принимать более сильные меры, вплоть до… э-э… устранения?
— Варварство, — заметил Горту вполголоса. — Я против… — тут он позволил себе передразнить, — э-э… устранения.
— Я не позволю ее убивать! — вспылил Карэна. — Байланто более ее достоин смерти. Шутка ли, подбросить невинной девочке этакую пакость!
— Я ничего не подбрасывал, — живо возразил Байланто.
— Да ведь тебе на руку ее устранение, — заявил Карэна. — Если королевская династия прервется, на престол вступят Младшие Нуверриосы, а это значит, одна из твоих дочек! Дорогу расчищаешь, подлая твоя душонка?
Принцы между тем обдумывали ситуацию.
— Монастырь, — задумчиво проговорил Марутту.
— Монашество вовсе не отменяет прав на престол, — напомнил Ирау. — Если господа вспомнят, в дни моей молодости была уже государыня-инокиня.
— Выдать замуж куда-нибудь за границу, — предложил Марутту.
— Тогда надо отменять Анувиеров закон, — сказал Горту. — Полагают ли принцы, что это возможно?
Принцы качали головами; принцам не нравилась мысль об отмене Анувиерова закона, запрещающего знатным дамам выходить замуж за пределы Майяра. Позволить такое — значит разрешить чужеземцам вывозить из страны их приданое, а приданое у знатных дам бывало очень богатым. Правда, из закона было исключение: если дама была настолько родовитой, что имя ее было занесено в «золотые свитки», но в то же время настолько бедной, что не могла собрать и десятка эрау, и если находился чужеземец, который взял бы ее в жены без приданого, из одного только уважения к высокому рождению, то такое обычно именным указом Верховного короля разрешалось.
Однако выдавать замуж королевскую дочь как какую-нибудь нищую фрейлину королевы — ужасное бесчестье для всего Майяра. Даже после войны с Саутхо, когда в королевской казне не имелось ни единой, далее серебряной, монеты, Высочайший Союз не допускал подобного. В те дни Союз, после многократных обсуждений и споров, нашел возможность выделить Даме из Зеленых покоев и Даме из замка Тавури достойное приданое, а Даме из замка Геликави — состояние, достаточное, чтобы уйти в один из ваунхеких монастырей и занять в нем видное место.
Действительно, много проще было бы убить маленькую принцессу.
— И это опять-таки не решает проблемы, — добавил Горту. — В любом случае, за исключением одного, принцесса станет наследницей.
— И это одно?.. — переспросил Кэйве.
— …Не лезет ни в какие ворота, — продолжил Горту. — Обладатель знака Оланти не может наследовать престол.
— От этого нам не легче.
— Ладно, — решил Карэна после недолгой дискуссии. — Если принц Аррин умрет, я отдам ей свой знак Оланти.
— А что делать с ней сейчас? — спросил Байланто.
— А зачем с ней сейчас что-то делать? — вкрадчиво осведомился Марутту.
— Она помолвлена с сыном Горту, — напомнил Байланто. — Как, женится на ней твой сын?
— Нет, — отозвался Горту медленно. — Я не возьму в свой дом женщину с чужим амулетом.
— Изумления достойно, — раздраженно бросил Марутту. — Держать эту даму в своем доме ты опасаешься, принц, а вводить ее в Высочайший Союз можно?
— Можно, — отозвался Горту. — В худшем случае в Союзе не будет единогласия, и нам, господа, придется поломать головы, как его достигнуть.
«Что ж, получится еще один Байланто, на этот раз в юбке, — подумал Марутту. — Надо будет подумать, как перекупить у нее Оланти. Или… О, а ведь есть чудесный выход!»
Но Горту нашел этот выход раньше его.
— Высокие господа, — заявил Горту, — я нашел прекрасный способ решить нашу проблему. Боюсь только, что вы поначалу не оцените мое предложение должным образом…
— Говори же, Горту, не томи, — оборвал его Марутту.
— Я предлагаю выдать принцессу Оль-Лааву замуж за Герикке Руттула.
Недоуменное молчание было ему ответом. Выдать высокорожденную даму за предводителя мятежников? И добро бы еще этот мятежник происходил из знатной семьи! Руттул был в Майяре пришлым, никому не известным чужеземцем, и внешность имел самую что ни на есть неблагородную…
Несколько лет назад он объявился невесть откуда на юге Майяра и сразу же присоединился к мятежным рабам, укрывающимся в лесах Белых гор. По донесениям шпионов, Сауве, возглавлявший тогда эту орду беглых рабов, так вспоминал о первой встрече с Руттулом:
«Он пришел ночью, сел у костра и не сказал ничего. Ребятам вовсе не понравился его вид, одежда его была слишком богата для простого человека, и кое-кто решил отобрать ее. Я не вмешивался, думая посмотреть, каков он в драке, может ли постоять за себя, да и вообще я не знал, что он за птица: лицо у него было спокойное, он улыбался, как будто был у себя дома, и в то же время с интересом посматривал на моих парней.
Драку начали обычно: один, уж не помню кто, стукнул его в плечо, пока не сильно. Он обернулся. Парень ударил его в грудь, распаляя себя бранью. Чужак не качнулся. Я думал, он ответит, но он с любопытством смотрел на сыпящего ругательствами парня. В это время на него набросились сзади двое. Били они не сильно, без злобы, только чтобы поучить, однако чужак должен был чувствовать их удары. Поняв, что мои парни не отстанут, он легонько растолкал их — и тогда я понял, почему его так трудно втянуть в драку. Еще бы, ведь очень сильные люди обычно драться не любят! Одному он чуть не сломал руку, другому набил здоровенную шишку — и это при том, что он старался действовать осторожно, почти бережно. Тогда мои ребята, восхищенные его силой, уже не думая о драке, устроили над ним кучу малу. Он, смеясь, стряхнул их с себя и снова сел у костра.
Назвался он как-то вроде Герикке и говорил по-нашему сначала совсем плохо, но быстро научился. В делах наших он ничего не смыслил. Всему его надо было учить.
Пришел он явно издалека, разговоры вел странные и замашки имел нелюдские».
Правда, объяснить, чем странны были замашки Руттула, Сауве затруднился.
Рабом Руттул явно не был; богатый его, черный с золотом, костюм был сшит по фигуре, в пище он всегда был разборчив, и майярцы единодушно вскоре решили, что этот чужак Герикке — один из князей легендарного племени руттулов, в старинные времена набегами устрашивших Майяр. Поэтому и прозвали его Руттулом, а он не возражал, и с течением лет прозвище стало его вторым именем. Воинской науки он, судя по всему, не изучал; мечом владеть научился уже в Майяре — и то не очень хорошо. Однако же он проявил настоящий полководческий талант и сумел превратить толпы беглых рабов в серьезную угрозу. При этом он был благоразумен и, отколов от Майяра Сургару, этим удовлетворился. Своим же подчиненным, не утолившим жажду разбоя, позволил заниматься каперством на Торском и Гераргском морях.
