Первородный (СИ) - "Кудесник" (читаем книги txt) 📗
Выйдя из конструктора, я увидел объект, похожий на Фонарик, но не такой яркий, он больше смахивал на кусок очень сильно раскаленного железа. И в свойствах указывалось, что он устойчив. Это был первый устойчивый энергетический объект, сделанный мною. Я был рад безумно. Даже Дарту передалось моё настроение, и он начал скакать и крушить мебель.
Затем я решил испытать новый объект и запустить его в цель. Сперва я сохранил последовательность, имя давать пока не стал, решив отложить до результатов испытаний, да и запустил «снежок» в ближайший стул. Ни хлопков, ни взрывов, ни вспышек не последовало. Он просто прошёл сквозь стул, пол, и пару метров грунта как нож через масло. Затем, видимо, энергия в нем иссякла. И как мне это обозвать? Пожалуй, будет «плазма-шар».
До конца дня, как и на следующий, больше ничего интересного создать не удалось. Те же шары, но из отдельно взятых стихий, имели гораздо более слабый эффект, или не имели вообще.
Магия воды, к примеру, моментально собирала из окружающего пространства влагу, объёмом в тот же плетёный шар, и этот шар воды разбивался о стул. С огнем всё было так же. А вот магия земли уплотняла тот участок стула, куда пришёлся удар. Причем настолько, что дерево становилось похожим на камень, при этом потеряв в объёме. Тогда как обычные сгустки уплотняли лишь землю и камни.
Запуская «фаерболы», я заметил, что вокруг ненамного, но всё же падала температура. По всей видимости, магия не являлась стихией в чистом виде, а по всем законам физики брала энергию из окружающей среды. Это было заметно и с водой, когда к центру созданной магической горошины из воздуха тянулась вся влага, роса или туман, нити было отлично видно в полёте. С энергией для огня обстояло так же. И это натолкнуло меня на одну идею.
Вылепив из камня подобие морозильной камеры, я создал внутри небольшой шар огня. И если в открытом пространстве он существовал неограниченно долго, то в камере его хватило едва ли на час. После чего, открыв камеру, я обнаружил там абсолютный ноль градусов. А это примерно минус двести семьдесят по Цельсию. Осталось дело за малым, стабилизировать всё это.
Я сделал в камере специальное место и, создав небольшой огненный шар, поместил его туда. Получилась как бы коробочка с двумя отверстиями, небольшим снизу, для забора энергии изнутри и совсем маленьким сверху, для подпитки извне. Пара часов на калибровку, и вот он, первобытный магический «холодос». Гордость наполнила меня.
Интересно, сколько этот агрегат будет стоить на местном рынке? Да, думаю, пора бы наведаться на тот самый рынок в ближайшее время. Местным жителям я тоже начал делать холодильники по мере возможности. Сказать, что они были в шоке, ничего не сказать.
Параллельно с этим я изучал окрестности. В паре сотен метров от деревни текла река, а двумя километрами выше по течению ниспадал водопад. Вся вода стекала с горной гряды ручьями и собиралась в реку, которая и начиналась с водопада. Водопад был около двадцати метров шириной и этажей пять в высоту. Он был не слишком крутой, вода не летела прямиком вниз, а сперва цепляла мелкие уступы и торчащие камни, поэтому сильный шум стоял только около него, а издали был слышен лишь ночью в полной тишине.
Чтобы ходить на тот берег, я решил сделать мост из камня, плавать на лодке, как местные, мне не очень хотелось. За несколько недель я вырастил мост через реку. Чуть позже я решил сделать себе небольшой домик у того самого водопада. И вообще плохо понял, почему местные не живут у самой реки, а скажем так, поодаль. Не особо и шумно, думаю, к звуку вполне можно привыкнуть, но местные считали иначе.
В ходе общения с девушкой, которую звали Иллария, я узнал об этом мире много чего нового. К примеру, здесь действительно всегда пасмурно и тепло, солнца люди никогда не видели. Не было, как таковых, и времён года, и люди никогда не слышали о снеге. Потому в деревне и не было ни одной бани, все мылись в вечно теплой реке. Что странно, до водопада был узкий и стремительный поток воды, а после него река становилось гораздо шире и мельче, текла крайне неспешно и, скорее всего, именно поэтому быстро прогревалась.
Мне начинало казаться, что мысль о глобальном парниковом эффекте выглядела всё правдивее. Всегда облачно, на полюсах, скорее всего, нет снега, и на всей планете стоит всегда одна и та же спокойная пасмурная погода. Природа тут, по рассказам, была разная и зависела как от близости рек или морей, так и от высоты. Практически не было мест с полностью комфортными условиями. Где-то плохая земля, где-то страшные хищники.
Местные не разводили домашний скот из-за хищников, которые приходили и вырезали его. Люди же по ночам находились в домах, и расходились по домам сразу же, как опускались сумерки. Практически все местные хищники — преимущественно ночные охотники, но при появлении большого количества скота могли напасть и днем. На людей они нападали крайне редко, да и люди дальше садов в сторону леса не ходили. Поэтому животноводство у них не принято.
Постройки вокруг центра давали свое преимущество для местного уклада. Дети всегда во дворе и всегда на виду. А в случае опасности гораздо проще забаррикадировать проходы между домами и держать круговую оборону. С наружной стороны в домах или не было окон или было подобие небольших бойниц.
В некоторых других деревнях, где была менее плодородная почва, наоборот, выращивали скот, так как хищников рядом не водилось из-за отсутствия леса, а выращивать те же овощи и фрукты не очень выходило. Лес там не рос, только полевая трава да мелкие кустарники.
Когда людям было что обменять или продать, а также надо было что-то приобрести, люди ехали в местный аналог райцентра, в ближайший город, где и был рынок. Идти туда было десять дней. Если бежать, или использовать транспорт, то думаю, за день или два можно добраться. Из любопытства и со скуки, я решил развеяться и посетить тот самый город.
На данный момент я еще только начал углубляться в детали местного языка и не мог на нем свободно разговаривать. С Илларией мы общались на разных языках, я говорил на её, а она исправляла и дополняла, если это требовалось, а она соответственно на русском с теми же дополнениями. Позвав Илларию, я решил с ней обсудить будущую поездку.
— Привет, я хочу в город. Надо показать дорогу. Ты внучка старосты, всё знаешь. Поедем на Дарте.
Питомец, кстати, снова подрос, и набрал ещё не один десяток килограмм, думаю, сможет увезти пару не особо тяжёлых людей.
— Как скажешь, не могу спорить. Боюсь на Дарте.
— Почему боишься? Ты же с ним играешь, он тебя уже любит.
— Я делала то, что ты просил. Он может быть злой, съесть меня.
— Не съест, я против.
— Боюсь, очень быстро.
— Привыкнешь.
Следующим утром мы собрали вещи в поход на пару дней, уселись на Дарта и поехали в город. Дартик был немного против, много вертелся и непроизвольно, а может и специально, взбрыкивал.
В полном ходу, навскидку, он развивал километров под семьдесят. Сковырнуться на такой скорости, по крайней мере, для девушки, было бы печально. Но она держалась на Дарте, вцепившись в шерсть побелевшими кулаками. В свою очередь, я разрешал зверю разгоняться полностью лишь на ровной дороге, которая попадалась изредка и короткими участками. Весь остальной путь оказался с выбоинами и регулярно петлял, ехать больше сорока было опасно.
К обеду мы сделали привал, остановились отдохнуть и перекусить, Иллария мелко тряслась и практически не могла ни сжать, ни разжать ладони. Через полчаса мы продолжили путь. В целом мы провели в дороге примерно одиннадцать часов.
Приехали уже к закату, входить в город на ночь глядя я не захотел, мало ли что там. Сам не знаю почему, но я решил дождаться утра, слишком волнительно было. Мы углубились в ближайший лес, где я и устроил место для ночлега.
Новые знакомства
Утром, встав и перекусив, мы вышли из леса и двинулись к воротам. К стенам города я решил приближаться пешком, а Дарта оставил в лесу. Ему я наказал на открытое пространство не выходить и, при обнаружении других людей, обходить их стороной и на глаза им не попадаться. По окончании экскурсии я собирался позвать его по ментальной связи.