Последний сон ее смертной души (ЛП) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно .txt) 📗
Через пару минут Кен подошел и протянул руку. Я сжала его рукав на запястье. Он опустил взгляд, нахмурился и поднял меня на ноги.
— Что?
— Только пришло в голову, — сказал Кен на английском, хоть уже не включал Элизу в разговор. Видимо, в отелях английского стиля хотелось так говорить. — Ты могла бы носить перчатки.
Я фыркнула.
— Ты не понимаешь основной концепт отрицания. Да, этого работало зимой, но я люблю джинсы и толстовки. Представь меня в облике ретро-детки летом? Люди пялились. И я постоянно оттирала с перчаток пятна кофе. Я уже была странной. Я предпочла быть незаметной чудачкой.
— Ах, — сказал Кен. — Тогда нужно быть осторожной на публике, — я представляла, как он пришел к этому выводу. Но он не стал продолжать. Я не хотела его сочувствие. Я уже была не той Кои.
В лифте Кен забрал мою сумку и повесил на свое плечо. Он убрал прядь волос мне за ухо. Я поежилась от тепла его пальцев у чувствительной кожи. Он удерживал мгновение мой взгляд, не требуя, не спрашивая. Отель точно был с включенным отоплением на полную, потому что мне стало жарко, и румянец двигался от головы по шее к плечам.
— Я не хочу быть чудачкой, — сказала я.
— Знаю.
— Кваскви злится из-за того, что я не вытащила фрагмент из того парня. А если, — мой голос стал хриплым, — он был из Нордваст Уффхейма? А если помог сделать это с Дзунуквой?
Лифт звякнул, двери раздвинулись.
— Брайан не смог навредить ей. Может, он и хотел, но не смог, — Кен вел по коридору, остановился у двери с названием «Номер Уорхол».
«Сколько же было у него на счету? Ой-ой».
Кен открыл дверь самого экстравагантного номера из всех, где я бывала. Там был безумный роскошный ковер, лиловое бархатное кресло и картина Мэрилин Монро над кроватью королевского размера. Я пронзила Кена взглядом.
— Одна кровать?
— Я решил, что ты не захочешь быть одна.
Я вздохнула. Наверное, он был прав. Но я не собиралась сообщать об этом. Я направилась к спальне, желая узнать, какие шампуни и лосьоны были в этом дорогом отеле.
Когда я вышла в одной из футболок Кена и трофейных шортах, волосы были влажными, от меня пахло лосьоном для тела, который мог стоить столько же, сколько я платила за квартиру в месяц, Кен печатал сообщение, лежа на кровати в красных фланелевых штанах на шнурке и с мелкими пингвинами. И все. Может, это и было мило, но я отвлеклась на его гладкую голую грудь, подтянутые мышцы рук. Я сжала кулаки, мои ладони помнили, какой была его кожа, помнили его тепло.
«Спокойнее. Я уже на взводе», — мы не сможем никак разобраться в бардаке между нами. Нужно было остыть. Кен поднял голову и похлопал по кровати рядом с ним.
— Я могу почистить зубы? Ты закончила? Я писал Бен про Дзунукву.
Он теперь открыто переписывался с сестрой? Долгое время, пока Кен играл роль убийцы от имени Совета, он делал вид, что отрекся от семьи.
— Как дела в Токио? Тоджо успокоился? Или все еще бушует?
Кен переключился на японский, словно говорить о Японии на английском нельзя было.
— Бен-чан говорит, Кавано-сама и Томоэ-чан взяли его под контроль, — голос Кена стал ниже. — Совет меняется.
Я проверила телефон на предмет сообщений от медсестры Дженни или Марлин. Их не было. От отсутствия сообщений я надулась. Я забралась под хлопковые египетские покрывала и повернулась на бок. Может, я смогу уснуть, пока Кен был в ванной, и не будет никаких неловкостей в постели. Я закрыла глаза.
В следующий миг часы сказали мне, что прошло три часа. Солнце садилось, и свет проникал сквозь лиловые шторы, зеленые стены потемнели и были как лайм. Я проспала слишком долго. Все еще сонная, я отодвинула одеяла и села. Язык опух и засох. Во рту было гадко. Желудок жалила кислота, напоминая, что выпечку я так и не съела. Я оглядела комнату. Кто-то переложил рюкзак.
«Карточка Совета и уборку комнат позволяет?».
Кен свернулся на боку. Он не храпел и, хоть уснул глубоко, не дышал ртом. Я склонилась, вдыхая его мускусный аромат, радуясь шансу посмотреть, как его волосы, теперь без мусса, завивались на его шее. Он был уязвимым. Я встала с высокой кровати.
Я вернулась в рай — мраморную ванную — чтобы почистить зубы и провести влажной щеткой по волосам, чтобы собрать их в хвост у шеи. Возле телефона было меню. Равиоли с лобстером и соусом Бер Блан с ванилью были заманчивыми, но мое тело требовало завтрака. Я связалась с рум-сервисом, взяла платиновую кредитку из аккуратно сложенных штанов Кена и заказала омлет со шпинатом, грибами и козьим сыром. Я добавила и хэш из говядины с яйцом пашот для Кена.
Я взяла телефон, чтобы позвонить Марлин, но на моем экране были сообщения от Кваскви и Пон-сумы.
Еще одно нападение. В этот раз на Элизу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мне пришлось столкнуть Кена с кровати, чтобы разбудить. Он ударился об пол с приятным стуком и обиженно посмотрел на меня. Он прислонился к кровати, грубо почесывая голову обеими руками, пока я слушала голосовое сообщение Пон-сумы.
На Элизу напали, когда она приехала домой из парка. Двое мужчин набросились на нее на улице возле ее дома у горы Табор. Кваскви был осторожным и послал пару соек следовать за ней. Они прогнали напавших, но Элизу успели ранить.
Сообщения Кваскви были прямыми.
«Встретимся у дома Элизы. Приходи сейчас, или тебя принесут сойки».
Кен застонал, но встал. Пока он был в ванной, я написала Марлин, что не успею к ней домой вечером.
Она тут же ответила эмоджи какашки и золотого карпа.
«Оставила папу с медсестрой на ночь после того, как его осмотрела доктор Браун. Она сказала, у него хороший цвет лица как для человека без сознания. Завтра утром тебе лучше быть тут. С шоколадными круассанами».
Из всех, кого я знала, только Марлин была одержима выпечкой как я. Это не говорило о многом, ведь у меня был маленький круг общения, но упоминания выпечки и эмоджи успокоили меня. Я отчасти ожидала еще один напряженный и странный разговор.
Кен вышел из душа, его нижняя половина была укутана в полотенце, где уместились бы четверо. В дверь постучали. Он повернул голову к двери, тут же перешел в боевой режим, и полотенце опасно сдвинулось.
— Кто там?
— Рум-сервис! — донесся голос.
— Да, — сказала я. — Остынь.
— Ты все еще не воспринимаешь это серьезно? За два дня произошло два нападения.
— Я серьезно. И я одеваюсь.
Кен закатил глаза. Я прошла к двери и открыла ее милейшей юной платиновой блондинке. Она толкнула тележку с двумя тарелками, накрытыми серебряными крышками-куполами в комнату. Она загадочным образом умудрилась переставить тарелки на столик, не сводя взгляда с Кена, замершего в углу, скрестив руки на груди, влажные волосы упали на его левый глаз. Уходя, она многозначительно улыбнулась Кену и слабо кивнула мне.
— Ох, — я изобразила страдания. — Я же забыла дать чаевые нахалке, то есть работнице.
Кен посмотрел на меня из-под густых ресниц, умело, как любая красотка.
— На это нет времени.
— Времени нет, — Кен прошел к столику и поднял крышку, — на омлет и говядину.
— Я не знала этого, когда заказывала, — я схватила вилку и сунула в рот идеально приправленную жареную картошку. Я продолжала брать по кусочку, пока искала чистую футболку, которую сложила в сумку, и свободные черные спортивные штаны из самолета. Морща нос от затхлого запаха, я пообещала себе, что доберусь до магазина за новыми как можно скорее. Кен предложил мне одну из своих толстовок из-за холода.
Через десять минут мы оделись, половины омлета уже не было. Кен накрыл серебряным куполом хэш из говядины, позвонил консьержу, чтобы тот вызвал такси. У отеля швейцар отсалютовал Кену тремя пальцами и повел нас к ждущему такси «Розовый город», где водителем был парень с тюрбаном и щетиной, которая никогда не видела бритвы или продуктов для ухода. Я описала место, и мы поехали.
Кен листал сообщения.
