Между двух огней - Эльденберт Марина (полная версия книги TXT) 📗
Голоса не хватало, он сбился вместе с дыханием.
— Мне здорово повезло, что я был драконом, когда в меня угодил луч из лазерной пушки.
— Очень смешно. — Губы предательски задрожали.
— Врачи сделали все возможное и невозможное, чтобы вытащить меня как можно скорее. Хотя по большому счету все сделала ты.
Он осторожно и удивительно бережно привлек меня к себе. Наверное, так, как никогда раньше, точно я могла рассыпаться в его руках. Слезы брызнули из глаз, но я не стала этому противиться. Перехватила удивленный взгляд, а в следующий миг щеки коснулись губы. Еще раз. Еще. И еще. Там, где бежали по щекам влажные дорожки, горячее дыхание касалось кожи. Я цеплялась за эти ощущения, за эту короткую близость, просто дышала им, жила им — каждым мгновением прикосновения, каждым вдохом, каждой секундой нежности. Нежность… ей было так мало места в наших отношениях, но сейчас в его руках именно она сводила меня с ума.
Разве можно так любить?
Так отчаянно, сумасшедше… так глубоко, что каждый удар сердца под ладонями отзывается в твоем?
— Все? Больше плакать не будем?
Я замотала головой, и тогда он притянул меня еще ближе. Тепло окутало снова, но на этот раз я точно знала, почему не хочу вырываться. Рэйнар молчал, и я тоже, наверное, могла бы сидеть с ним вот так целую вечность, но реальность понемногу возвращалась. Пищанием медицинской аппаратуры и тонкими жалюзи, присобранными на окне палаты. Высокими потолками и бледно-голубыми стенами, мельтешением флайсов и аэроэкспрессов за окном. Залитым ярким зимним солнцем Мэйстоном…
— Танни!
— С ней все хорошо. И с вашим крылатым чудовищем тоже.
— Правда?
— Правда. Еле загнал ее в Скай Стрим, она собиралась поселиться в твоей палате. А до этого спасла жизнь Терграну, когда угнала флайс и отвезла его в больницу. Тебе кто-нибудь говорил, что вы очень похожи?
Радость от осознания, что Тергран жив, сменилась другим чувством.
Танни угнала флайс.
Танни… угнала… флайс?
Нет, я сейчас не могу об этом думать. Нет-нет-нет.
Осторожно выглянула из-за его плеча, Лаувайс выглядела так, словно по ней прошлись гигантским лазерным ножом.
— Защита восстановлена. — Чуть отстранившись, Рэйнар проследил мой взгляд. — А вот восстановление Лаувайс займет время.
— Но…
— У меня в распоряжении было два очень продуктивных дня.
— Два дня? Я спала два дня?
— Четыре. Еще два спал я. — Он смотрел на раскромсанный фасад. Издалека высотка выглядела как ощерившаяся металлическими занозами спица, и я накрыла его руку своей.
— Мне очень жаль, — сказала тихо.
— Мне тоже. — Он сжал мои пальцы. — Норгхар готовил это больше года, чтобы устроить накануне выборов. Теракт в Лаувайс от истоковцев, теракт в пустошах тоже с их участием.
Истоковцы? Норгхар связался с истоковцами?
Хотя чему я удивляюсь.
— Не понимаю, — прошептала я. — Но ведь даже если бы ему удалось подвинуть тебя, оставался еще Шахррейн. Тогда он еще не знал о браконьерстве.
— О браконьерстве нет.
— А о чем знал?
— Деверик Шахррейн еще со времен Райгенсфорда баловался рэгстом. — Плечи Рэйнара окаменели. — Обманчивое ощущение накатывающей силы, после такого хочется еще и еще. Первый раз он убил дракона, когда был под наркотиком, а потом уже не мог остановиться. Убивал снова и снова.
Перед глазами потемнело от скорби, звучащей в его словах.
— Рэйнар…
— На сегодня достаточно, Леона. — Он убрал с моего лба упавшую прядку. — У тебя было сильное магическое истощение после оборота. Я приглашу врача.
Оборот?
Но…
Перед глазами потемнело, картинки замелькали в воспоминаниях, складываясь в узор как калейдоскопные стекла.
Луч, бьющий из флайса, и крик, рвущийся из груди.
Смерть драконов… Боль, обжигающая, раздирающая на части.
Крики. Льющаяся с небес ярость.
Взрыв. Падение. Огни.
Возвращение остальных.
Сейчас я помнила их так же отчетливо, как раскрывающиеся за спиной крылья и огненное дыхание, текущее из груди. Как голос, зовущий назад.
Голос Шайны, которая пела мне колыбельную.
Голос Вэйлара, который…
— Как Вэйлар может быть моим братом?
Слова вырвались сами собой, но Рэйнар ничуть не удивился.
— Хорошо, что ты вспомнила сразу, — произнес он, по-прежнему не выпуская меня из объятий. — Потому что он тоже здесь. И очень хочет с тобой поговорить.
К музыкальной слабости дочери Аррингсхан-старший, отец Гердехара Аррингсхана и Шеррамел, относился снисходительно, о чем потом очень сильно пожалел. Ее роман с учителем музыки был быстрым и стремительным, когда о беременности влюбленной и напуганной девочки стало известно, делать аборт было уже поздно.
Дочь потомственного Председателя и самый обычный человек.
Это был бы скандал столетия.
Шайна Анж родилась в Ферверне, в закрытой частной клинике, куда Шеррамел отправил отец. Новорожденную отдали отцу с подпиской о неразглашении (и откровенным намеком, что держать ее подальше от мира иртханов в его интересах), а Шеррамел срочно выдали замуж. Поначалу она пыталась воспротивиться воле отца, но постоянное давление и нежелание оказаться один на один с миром (что в случае скандала было ей обещано), дали свои плоды. Она согласилась отказаться от дочери, приняла предложение и забыла обо всем, что осталось в ее прошлом.
Для нее, но не для Зингсприда и не для Шайны.
Шайна вышла на сцену и перевернула мир своим голосом. Не только мир, но и жизнь нашего с Вэйларом отца. И Гердехара Аррингсхана, для которого появление племянницы в мире иртханов означало удар по репутации семьи. Особенно в те годы, когда он только приступил к обязанностям правящего и Председателя.
— Отца убило угасание. — Сидевший рядом Вэйлар смотрел на меня, и я чувствовала себя неловко. Хотя, возможно, неловко чувствовал себя он, и это было взаимно. Зато теперь ясно, почему я так остро чувствовала его в Зингспридской опере.
— Сначала я думал, что это из-за мамы. Считал, что они были парой и когда она умерла, без нее он просто не хотел жить. Только сейчас понимаю, что после ее смерти прошло слишком много времени.
— Ты ее совсем не помнишь? — тихо спросила я.
— Нет. Я был совсем маленьким, когда это случилось. Огненная лихорадка.
Наверное, я должна была что-то сказать, но не знала что. «Мне жаль», — не те слова, которые сюда подойдут. А какие?
Вэйлар-который-кормил-булочками Марра и Вэйлар-который-злой-из-оперы были куда проще и понятнее, чем Вэйлар-мой-брат. Справиться с этим чувством было нелегко, особенно потому, что я не представляла, что с этим делать. А еще потому, что именно Вэйлар вытряс из Аррингсхана правду о моем происхождении. После того как мы с ним поругались, он поехал прямиком к Председателю, чтобы во всем разобраться. Глядя ему в глаза, спросить, почему Аррингсхан собирается надеть на меня пожизненный таэрран.
Узнал. Не только про таэрран.
Со слов Аррингсхана, у Шайны и нашего с Вэйларом отца было чуть больше, чем просто роман — слияние огней, от которого отец решил отказаться. Так же, как и от нее, и от меня. Не знаю, было ли здесь дело в долгих «душещипательных» разговорах с Аррингсханом, который убедил его не разрушать репутацию (свою и его), или в чем-то еще, но Шайна осталась одна и решила уехать.
Чтобы погибнуть при налете в Рагране.
Рассказывая правду Вэйлару, Аррингсхан рассчитывал на его благоразумие, особенно перед грядущими выборами, после которых Рингисхарр должен был занять место правящего. Пятно на репутации, сверкающее ярче, чем Вайовер Грейс, особенно перед отставкой, ему точно было не нужно. Вряд ли Аррингсхан задумывался, что Вэйлар может рискнуть своим положением и раскроет тайну. Потому что все судят по себе.
А Вэйлар выбрал меня.
Об этом рассказал Рэйнар, после того как врачи меня разве что под микроскопом не рассмотрели и не убедились, что со мной все в порядке. Кстати, главным показателем было именно то, что моя память восстановилась сразу и полностью. Оборот действительно стирал личность иртханов, но стирал потому, что у последних оборачивающихся в прошлом не хватало сил на мгновенный обратный. Задержавшись в драконьей ипостаси, они теряли связь с миром и память. Мы же с Рэйнаром сделали то, что в последний раз удавалось иртханам в далекой древности.
