Поход скорпионов - Лобачев Евгений Борисович (книги бесплатно без .TXT) 📗
Глаз пожал плечами и зашел в нишу с противоположной стороны. Я невольно усмехнулся, еще так недавно, на окраине Хроквера, Глаз говорил, что вряд ли посмеет посмотреться в Зеркало богов. Пара-тройка камушков с оправы – вот предел его мечтаний.
Как все изменилось! Но и мы изменились. Мы многое перенесли – и теперь рассчитываем на многое. Понятия не имею, что представляет себе Глаз, об исполнении какого сознательного желания мечтает. Но это и неважно. Если верить Эписанфу, Зеркало заглянет ему в самую глубину души и вытащит наружу самые потаенные чаяния.
Вот только… Сильно ли отличаются тайные желания от явных у такого типа, как мой друг? Мешок с деньгами и тяжелый поднос с вином и питьем, который ему приносит фигуристая рабыня. Способен ли Глаз мечтать о большем?
А я? На что способен я? Сколько раз за последние дни я задавал себе этот вопрос, но так и не пришел к какому-либо ответу.
– Бурдюк! – услышал я.
От неожиданности вздрогнув, я огляделся по сторонам. Но губы стоящих рядом со мной и не думали шевелиться. Больше того, я узнал голос… хотя это было невозможно.
– Бурдюк! – Голос позвал еще настойчивей.
Гиеагр и Мильк напряженно смотрели на уже подошедшего к Зеркалу Глаза. Безусловно, они ничего не слышали. Они и не могли слышать.
Судорожно сглотнув, я закрыл глаза. В тот же миг меня словно понесло куда-то, ввинчивая в пустоту. Я больше не чувствовал своего тела, я больше не стоял в зале под храмом Змееносца. Я несся в никуда, и там меня ждали. Вокруг была полная темнота, но это не имело значения.
– Ты винишь меня в своей смерти, Эписанф? – спросил я. Страха не было, было любопытство и легкое удивление.
– Что?.. Ах да… Нет, конечно, нет, Бурдюк. Дело не в этом. Останови Глаза!
– Остановить? Почему? – И любопытство, и удивление заметно выросли в размерах.
– Останови, я не желаю ему смерти! Я смотрел в правильную сторону, понимаешь? В правильную!
– В правильную? Как же так…
– Некогда объяснять! Просто останови!
Я не понял ничего, кроме одного: медлить нельзя. Усилием воли вырвав себя из небытия, за пребывание в котором мне стоило благодарить Тарантула, я увидел Глаза, уже начинавшего поворачиваться к Зеркалу. Хвала Скорпиону, Глаз двигался совсем не так уверенно, как Эписанф минутой ранее. Я успел буквально выдернуть его из ниши.
Едва удержавшись на ногах, Глаз уставился на меня с оторопелым недоумением. Лица Гиеагра и Милька выражали примерно то же самое.
– Что с тобой, Бурдюк? – первым воплотил свои мысли в слова Гиеагр.
Вместо ответа я повернулся к Мильку:
– Помнишь, Мильк, ты говорил о том, что сокровенная мечта похожа на подножие радуги?
Видя, что он не в состоянии сейчас поддерживать беседу – по крайней мере, на столь отвлеченную тему, я торопливо продолжил:
– Ты изо всех сил стараешься его достичь, наплевав на то, что это невозможно. И может быть, именно поэтому ты его наконец достигаешь. О чудо, ты стоишь там, где радуга вырастает из земли. Стоишь… и думаешь, зачем тебе все это было надо?
Повисла пауза, во время которой все, наверное, смотрели на меня как на сумасшедшего. Немое созерцание довольно быстро надоело Гиеагру.
– Ты мелешь всякий вздор вместо того, чтобы ответить на прямой вопрос! – В его голосе сквозило уже не удивление, а злость. – Скажи, зачем ты помешал Глазу?
– Это не та сторона, – ответил я, гадая между тем, как же я буду объяснять то, что не понимаю сам. Почему я поверил на слово мертвому Эписанфу, если не особо доверял ему, пока он был жив?
– Не та? – с явным и вполне понятным мне недоверием переспросил Гиеагр.
Но, похоже, сегодня был вечер неожиданной помощи.
– Бурдюк говорит правду! – чистый и звонкий голос прозвучал из дальнего угла зала.
Разом обернувшись, мы увидели ослепительно красивую женщину в короткой белой тунике. Я никогда раньше не встречал ее. И между тем я очень хорошо ее знал.
– Мне было так скучно одной в заброшенной хижине, – улыбнулась она.
Летопись Милька
На сторонний взгляд та, что явилась нам, нисколько не походила на Лаиту. Гораздо выше ростом, статна, изящна, горделива… А этот надменный наклон головы, а этот изгиб пунцовых губ, рождавший улыбку, в которой было все – и презрение, и понимание, и насмешка, и неизбывная печаль тысячелетней мудрости; а этот взгляд – клянусь, такой взгляд свойственен лишь богам: казалось, все, на что он обращен, становилось прозрачным, как тончайшая пластинка слюды, и ничего не скрыть от него, ничего не утаить.
Нет, она нисколько не походила на Лаиту, на эту странную говорящую куклу, заживо похороненную в коконе из черного тряпья.
И вместе с тем… Вместе с тем каждому из нас было совершенно очевидно, что когда-то явившаяся нам действительно носила жалкую личину нашей служанки. Как такое могло быть? О, есть вещи, над которыми лучше не ломать голову, ибо они недоступны пониманию. Есть вещи, которые лучше принимать на веру.
– Вижу, все повернулось не совсем так, как вы предполагали, – произнесла она с усмешкой. В тишине пещеры ее голос звенел, будто ледяной колокольчик. – Ученейший Эписанф мертв, и убил его вовсе не ошибочный выбор, а его собственные желания. Вы удивлены?
Она чуть улыбнулась, будто действительно ждала ответ и подбадривала нас быть чуточку смелее. На несколько секунд повисло тягостное молчание. Женщина лишь улыбалась, не стремясь прервать его.
– Да, – выдавил наконец Гиеагр; даже ему слова давались с трудом, – можно сказать, удивлены.
– Гиеагр, ты бесподобен! – воскликнула она. – Прекрасный образчик чисто мужского поведения. У него трясутся поджилки и голова идет кругом, но чтобы не потерять лица, он слова цедит сквозь зубы, будто отсчитывает золотые монеты. Хотя прекрасно понимает, с кем имеет дело.
– А с кем он имеет дело? – это выпалил Глаз. Первая оторопь прошла, и вот уже все его нетерпеливое внимание вновь сосредоточилось на Зеркале. Удивительная невесть откуда взявшаяся женщина лишь докучала ему, и разбойник, думаю, многое бы отдал, только чтобы она исчезла как можно скорей.
Улыбка на губах незнакомки стала чуть шире.
– Ты знал меня под именем Лаиты, Глаз. Но ты слышал обо мне и прежде, задолго до того, как вы повстречали Эписанфа. Частенько ты взывал ко мне, когда судьба припирала к стенке.
– Я? Взывал? Да кто ты такая?
– Это Дева, Глаз, – мягко произнес Бурдюк.
– Я вижу, что не мужчина!.. – фыркнул Глаз.
– Дева! – возвысил голос Бурдюк. – Светоносная! Одна из двенадцати! И поумерь свой пыл, если не хочешь…
– Бурдюк, Бурдюк, – мягко прервала его тираду богиня, – поверь, я сама могу себя защитить. Да Глаз и не хотел сказать ничего плохого. Мало того, в душе он почитает меня больше других богов… после Скорпиона, конечно. Правда, Глаз?
– Дева… – прошептал Глаз, зачарованно глядя на богиню. – Но почему?.. Как?..
– Скажем так: мне понадобилась одна вещь, и вы помогли мне ее заполучить, – отвечала Дева. – Думаю, дорогой Глаз, ты сочтешь это объяснение достаточным.
– А… Э… Да… Благодарю тебя, о бессмертная.
– О, да ты сама обходительность, – улыбнулась богиня. – Что ж, объяснения даны, обмен любезностями закончен. Мы все явились сюда ради Зеркала, но, если хотите, я позволю вам взглянуть в него прежде меня. Такова будет моя благодарность за помощь. Однако повторяю: если хотите. Ибо никто не знает, что несут нам наши потаенные желания. – Она жестом указала на распростертое на камнях тело Эписанфа. – Он выбрал правильную сторону, и Зеркало честно выполнило свое предназначение. Просто, добравшись сюда, Эписанф осуществил свою самую заветную мечту. Других желаний у него не осталось. А когда нет желаний, человеку остается лишь одно – мечтать о смерти. И Зеркало исполнило эту его невысказанную мечту. Человеческая жизнь коротка. Стоит ли рисковать?..
В стылом воздухе пещеры слова богини отозвались свинцовой тишиной. Ужас вновь обуял нас, мы не могли оторвать взглядов от трупа философа. Зеркало нависало над нами подобно могильному обелиску; отблески факелов метались по его полированной поверхности, и, казалось, из глубин его наблюдают за нами чьи-то глаза – холодные, злые и бесконечно усталые.
