Наследие Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Марек обреченно закрыл глаза, готовый стерпеть все, что необходимо. Руки его безвольно упали по бокам, в знак полной покорности. Он мгновенно опустил защиты, почувствовав мягкое касание разума Целителя, расслабился всем телом и вошел в легкий транс, опускаясь на первый уровень пассивной готовности. Затем разум Ариона, точно ледяной кинжал, вонзился в его сознание, с хирургической точностью обнажая все воспоминания, имевшие отношение к Миклосу за последние две недели, все догадки и впечатления о Райсе-Майкле Элистере Халдейне, о Судри Истмаркской, урожденной Рорау, которая предала своих родных и стала причиной гибели Миклоса… все его самые темные воспоминания и глубинные страхи…
Арион погружался все глубже, коснувшись теперь истории с Димитрием и его таинственной гибели, и растущий дискомфорт Марека перешел в настоящую боль, но поскольку он отдал всю власть над собой Козиму, то теперь мог лишь довериться Целителю, который помог ему пересечь этот порог и перейти в бессознательное состояние, ибо Арион не прекращал своего натиска, желая убедиться, что Марек отдал ему все мысли и воспоминания, имевшие хоть какую-либо значимость.
Первое, что ощутил Марек, помимо тупого покалывания в висках, было то, что он лежит на коленях у Валентина, силясь отдышаться.
Рядом на корточках сидел Козим, одной рукой по-прежнему касаясь Марека и одновременно передавая королю воспоминания о посмертном считывании мыслей Миклоса, которое они вдвоем совершили после его гибели. Марек услышал голос Ариона, прежде чем увидел его, — приглушенное рыдание, донесшееся из ближайшей оконной ниши, где таилась темная тень, едва освещенная мерцающими отблесками факелов.
— Арион, — прошептал он, пытаясь сесть, несмотря на предупреждающий шепот Валентина.
Это усилие вызвало у него приступ острой головной боли, которая отнюдь не прошла в тот миг, когда король, обернувшись, уставился на него сверкающими от ярости глазами.
«Ничего не надо говорите, — предупредил его Козим, одновременно стараясь унять боль, терзавшую Марека. — Он сознает, что это не совсем ваша вина. Но это не смягчает боль утраты».
— Сейчас мы ни о чем не будем говорить, — промолвил Арион негромким, тусклым голосом, и этот тон его был куда более пугающим, чем любая вспышка гнева. — Возвращайся к моей сестре, постарайся утешить ее, насколько можешь. Привези сюда тело моего брата для похорон, но не смей являться через Портал. Двигайся обычной дорогой, с должным эскортом, и путь ваш пусть займет не меньше недели. Может быть, тогда я найду в себе силы быть вежливым с тобой.
С этими словами он развернулся и ушел, и черный шелк в последний раз взметнулся в дверях, оставив после себя ощущение безысходного мрака. Несколько мгновений Марек не осмеливался пошевелиться, и лишь затем неуверенно покосился на двоих людей, которых оставил с ним король.
— Козим, он когда-нибудь меня простит? — спросил он.
Целитель опустил седую голову.
— Вам еще долгое время лучше не рассчитывать на его поддержку, друг мой, — промолвил он негромко. — Никогда не видел его в таком гневе. Сейчас он сердится лишь на вас одного. Но когда гнев его обернется также против Миклоса и Халдейна, возможно, он сумеет смириться с происшедшим. Полагаю, теперь ясно, что мы значительно недооценивали Халдейна, даже если это не он лично убил Миклоса.
— Рано или поздно я с ним посчитаюсь, Козим, — воскликнул Марек. — Однако даже если магической силой я его превосхожу, мне все равно понадобятся войска, чтобы укрепить отвоеванный престол. А солдат я могу получить лишь от Ариона.
— Возможно, со временем вам удастся заслужить его поддержку, — ответил Целитель. — Но пока будьте благодарны судьбе и за то, что он сохранил вам жизнь и здравый рассудок. Вы сможете подняться на ноги?
— Полагаю, что да, — промолвил Марек, и Валентин помог ему встать.
— Тогда давайте исполним волю короля и вернемся к принцессе Кариссе.
— Хорошо, — прошептал Марек, дрожащей рукой проводя по глазам. — И да падет проклятье на голову человека, именующего себя королем Гвиннеда.
Наутро, как и в предыдущее свое посещение аббатства святого Кассиана, поутру короля разбудил перезвон колоколов, и он с трудом поднялся с постели, готовясь к путешествию. Ему отнюдь не улыбалось еще один день провести в седле, однако больше всего он хотел как можно скорее покинуть монастырь. Опухоль заметно спала, однако все тело его по-прежнему болело. Шея и плечи оставались напряженными, и он чувствовал, как вновь начинается лихорадка.
Утреннюю мессу он пропустил, настолько отвратительна была ему мысль о то, что служить ее станет священник Custodes, в особенности после благородной святости отца Дерфеля. Намеренно презрев советы Стевануса, ибо военный лекарь все же принадлежал к братьям-мирянам ордена Custodes Fidei, он выпил болеутоляющее на голодный желудок. От этого его начало слегка подташнивать, как и предупреждал Стеванус, однако у него совершенно не было аппетита, и король лишь с трудом заставил себя проглотить немного эля и хлеба, а затем вышел из-за стола и направился во двор, где Ран с Манфредом мрачно ожидали дальнейших распоряжений. Судя по злобному взгляду, каким одарил его Манфред, Ран уже успел поделиться с тем неприятными новостями, и Лиор также, похоже, был в курсе; к отряду Custodes, сопровождавших верховного инквизитора присоединился и брат Полидор.
Второй день пути прошел точно так же, как и первый, но Райс-Майкл с каждой минутой чувствовал себя все хуже. По пути через равнину Йомейра, он заставил себя немного поесть на привале, — по крайней мере выпить вина, чтобы подкрепить силы, — но жар делался все сильнее, а у него больше не было тациля, чтобы сбить лихорадку. Ран и Манфред ни на миг не оставляли его одного, а телохранители Custodes казались внимательными, как никогда. В особенности это относилось к Галларду де Бреффни. Когда они встали лагерем на ночь, Катан доложил, что сегодня вокруг королевского шатра было еще больше стражников, чем обычно, вероятно, чтобы помешать ему написать еще какие-то недозволенные бумаги.
Он поужинал в своем шатре вместе с Катаном и Фульком, поскольку не желал терпеть общество своих врагов еще и вечером. После ужина, несмотря на усталость, он попросил Катана под диктовку написать письмо Микаэле, поскольку накануне не имел такой возможности. Разумеется, в письме следовало быть чрезвычайно осторожным, поскольку множество чужих глаз станут читать его слова прежде, чем послание попадет к королеве, но он знал, что письма его доставят ей радость и утешение. Прежде чем они закончили, Стеванус явился осмотреть его руку, а вместе с ним брат Полидор, отец Лиор и даже Ран с Манфредом, но за все это время никто не произнес и двух слов. Стеванус лишь обмолвился, что жар, похоже, усилился, по сравнению с утренними часами. Райс-Майкл решил, что бесполезно напоминать им, что именно Полидор отнял у него то единственное лекарство, которое могло бы помочь против лихорадки. Когда они наконец удалились, он улегся на походную койку и предался размышлениям, пока Катан при свете масляной лампы заканчивал письмо, а Фульк расстилал свой тюфяк у входа в шатер, готовясь ко сну. Стеванус оставил ему обычную порцию болеутоляющего, но Райс-Майкл пока не притронулся к чашке.
Снаружи шум лагеря постепенно затих, и доносились лишь обычные звуки ночи, да чуть слышное похрапывание Фулька. Когда Катан поднес королю перо и чернила, чтобы подписать письмо Мике, Райс-Майкл уже знал, какие следующие шаги ему надлежит принять, дабы обеспечить будущее своей семьи, ибо начал тревожиться, что либо по слабости здоровья, либо из-за козней озлобленных Рана и Манфреда, он может так никогда и не добраться до столицы.
— Прежде чем ты отдашь это письмо Рану, пожалуйста, принеси мне фибулу Халдейнов из плаща, — шепотом велел он Катану, дрожащей рукой подписывая письмо. — А когда вернешься, не тревожь меня, пока я сам не подам тебе знак. Тогда я расскажу, в чем дело.
