Танец Арлекина - Арден Том Дэвид Рэйн (книги TXT) 📗
— Привели, господин командор.
Молодой спутник командора одарил Полти ослепительной улыбкой, за которой, к полному изумлению Полти, последовало заговорщическое подмигивание. Затем этот человек изящно уселся на стул, обитый синим ситцем, положил ногу на ногу — левую поверх правой. Затем, похоже, передумал и поменял ноги. Руки он аккуратно сложил на груди. Только тут Полти, наконец, узнал этого человека: это был тот самый мужчина, что арестовал его в «Ленивом тигре». Когда же это случилось? Ему и тогда бросилось в глаза, что руки у этого мужчины были в перчатках.
А еще через несколько мгновений командор Вильдроп приподнял маску и подслеповато вгляделся в юношу, завернутого в белую простыню.
И Полти задрожал от страха.
Что же с ним сделают?
Во мраке подземелья он уже не раз задавался вопросом о том, какая ему уготована судьба. Он проклинал Лени, но, вспоминая ее, он даже доходил до того, что думал о ней с нежностью и всей душой желал, чтобы она не сделала того, на что все же решилась.
Он успел лишь раз прочесть ее предсмертную записку, а потом огарок свечи погас и камера погрузилась во мрак, но слова запечатлелись в мозгу у Полти. Они хранилась там до сих пор — эти патетические фразы несчастной девушки, написанные безграмотным, почти детским почерком.
Милый мой Вел.
Мой вазлюблиный…
Будь она проклята, сука! Не смогла жить, видите ли, после того, как изменила своему погибшему дружку!
Когда стражники вывели Полти из темницы, он был уверен, что его ведут на казнь.
Голову отрубят?
Повесят?
Расстреляют?
А теперь Полти растерялся.
— Встань, мальчик мой, — обратился к нему командор.
Полти непонимающе хлопал глазами. Он не был уверен, что правильно расслышал. Но старик, командор Вильдроп, протягивал ему свернутые в трубочку листья джарвела. Полти бросило в краску, он попробовал встать, но запутался в простыне. Капеллан дал ему знак сидеть и, улыбаясь, подал сигару. Вспыхнуло огниво. Похоже, Полти тут жаловали не иначе как почетного гостя.
— Полтисс — я могу тебя так называть — Полтисс? Похоже, у тебя были какие-то неприятности, а?
Полти кашлянул:
— Вы про… Лени?
Командор наклонился вперед и глубоко затянулся сигарой.
— Дельце щекотливое…
— Понимаю, господин. — Полти решил, что этого человека нужно называть «господин».
— Весьма, весьма щекотливое дельце. Посему должен предупредить тебя, Полтисс, я не собираюсь впредь терпеть ничего по…
— Ни за что, господин! — у Полти уже кружилась голова. Такого крепкого джарвела он еще никогда не курил. Он торжественно поклонился и произнес: — Уверяю вас, господин, впредь такое больше не повторится, и…
— Безусловно! Если есть на свете недопустимые вещи, так это подобные…
— О господин, я тоже так счи…
— Полтисс, выброси это из головы, слышишь? Ничего этого больше нет!
— Господин?
— Запрещаю об этом говорить! Верно я говорю, капеллан?
Капеллан одобрительно улыбнулся, и командор продолжал:
— Сказать, что я всегда осуждал людей такого сорта, — это ничего не сказать. Нам такие люди здесь совершенно не нужны. Девчонка заслуживает всяческого осуждения. Мои люди нашли ее — в полном здравии, уверяю тебя. Она заливалась слезами на скале у реки.
— Слезами заливалась? — Полти был готов расхохотаться.
— Как патетично, не правда ли? Вроде бы хотела в реку броситься, но, увы, не вышло. Ну а мать ее… та сыпала обвинениями, размахивала дочкиной «предсмертной запиской» и требовала какой-то там «справедливости»… Они обе были мне отвратительны. Надо, кстати, отметить, что местный кузнец и в мыслях не имел, что его сынок был… убит. «Я всегда говорил сынку — не ходил бы ты на эту скалу, — вот что он сказал моим людям. — Вот и вышло, что прав я был». — Командор прокашлялся. — Вот он, по-моему, славный человек. И работник надежный.
Полти слушал все более внимательно. Он начинал смутно догадываться, что в его жизни наступали какие-то невиданные и нежданные перемены.
— Следовало бы их, конечно, наказать более сурово, — продолжал разглагольствовать командор Вильдроп. — Обвинения, скажем так, были вполне серьезны. Но… — Командор небрежно махнул рукой. — Справедливость и милосердие. Справедливость и милосердие, Полтисс. Вот краеугольный камень нашего правления. Запомни это, мальчик мой. Вероятно, когда-нибудь ты пойдешь по моим стопам.
Командор откинулся на спинку кресла и устремил взгляд к потолку. От сигары, зажатой в его пальцах, клубился белесый дымок. Сквозь стеклянную крышу было видно небо, по которому плыли белые облака. Некоторое время командор наблюдал за облаками. Ему казалось, что облачка дыма и облака, плывущие по небу, вот-вот смешаются, соединятся. Старик поерзал в кресле.
— Гм-м-м… Прекрасная сигара, не правда ли? Когда я курю такую сигару, знаешь, что я себе говорю, мальчик мой? Я говорю себе: «Что б мы делали, если бы у агонистов плохо работало снабжение?»
Командор снабдил свою шутку визгливым смешком. Полти нахмурился. Он крайне редко задумывался о том, что листья джарвела для сигар привозили из далекого Зензана. Самая мысль эта казалась ему странной.
— Капеллан, правда, меня не одобряет в этом. Верно, капеллан?
Капеллан положил правую ногу на левую.
— Я ничего не говорил, господин…
— А я говорю, Фиваль, что вы — получеловек. Да нет, полу… э, даже многовато.
Командор снова визгливо рассмеялся, и тут Полти даже позволил себе хихикнуть. «Получеловек». «Полу — это многовато».
— Господин?
— Капеллан, помогите ему.
Капеллан исполнил приказ командора, и через мгновение Полти уже стоял перед командором и капелланом совершенно голый, озаряемый белесоватым светом, лившимся сквозь застекленную крышу веранды. Сигара выпала из его пальцев.
Подагрические боли командора всегда немного утихали после того, как он выкуривал сигару. Ступая почти легко, он вышел из-за письменного стола, и на сей раз капеллан не помог ему. Старик опирался на трость с рукояткой, украшенной драгоценными камнями… Он подошел к обнаженному юноше и остановился рядом с ним.
— Полтисс, покажи мне, во что ты одеваешься.
Полти задрал голову. Голова у него ужасно кружилась.
— Я… голый, господин.
— Руку, Полтисс. Покажи мне свою руку.
Капеллан поднял вяло повисшую руку Полти и поднес ее к глазам командора. Старик вперся в аметистовый перстень, который, к слову сказать, все это время оставался на пальце у Полти.
— О да! — проговорил командор. — Капеллан, форму.
А потом Полти едва удержался на ногах, но капитан снял с манекена капитанский мундир и медленно, предмет за предметом, облачил Полти в военную форму.
Никто из троих не произносил ни слова.
Когда облачение было закончено, капеллан, сохраняя молчание, взял Полти за руку и повел куда-то по зеленому ковру. Дойдя до определенного места, капеллан раздвинул заросли.
Полти ахнул. За зарослями стояло зеркало. Полти терпеть не мог смотреть на себя в зеркало — зеркала напоминали ему, какой он урод.
Но теперь…
Он не мог представить, какие перемены произошли с ним за последние луны. В зеркале Полти увидел не чудовище, а красавца в капитанской форме. Совершенно изумленный, Полти прикоснулся к зеркалу кончиками пальцев.
Себя ли он видел?
Он всмотрелся в зеленые глаза над заострившимися скулами, увидел острый подбородок. Сглотнул и увидел, как поднялся и опустился кадык. Полти осторожно поднял руку, снял треуголку. Его морковные волосы отросли. Похудевшее лицо обрамляли пышные локоны.
Он был красив!
Он был прекрасен!
Он был строен!
Вне себя от восторга, он обернулся к старику, а тот стоял посреди ковра и покачивался, опираясь на трость и не сводя глаз с Полти. Командор протянул руку. Наверное, Полти следовало поцеловать ее.
