Погоня за сокровищем - Григорьева Юлия Геннадьевна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
— Дьявол, — охнул Альен, падая на одно колено и хватаясь за живот.
Удар палкой пришелся в солнечное сплетение, выбив воздух из легких молодого человека. Учитель не пожалел силы, вложенной в это выпад. Лоет опустил палку и усмехнулся:
— Убит.
— Еще трепыхаюсь, — сипло усмехнулся Альен и напал сам.
Контратака вышла стремительной, отчаянной и… закончилась новым ударом, теперь в бедро и снова в плечо. Литин упал на колени, шипя сквозь стиснутые зубы, и наградил учителя испепеляющим взглядом. Вэй присел рядом, опираясь на палку. На его губах играла кривая усмешка, но злорадства не было.
— Правило третье, Альен, — произнес Лоет. — Противника не жалеют, даже если он старше, твой учитель и отец девицы, на которую ты засматриваешься. Или ты работаешь в полную силу и показываешь все, чему тебя учили, или будешь ходить в синяках, потому что я не люблю жалость. Если мужик — борись до конца. Прочь вежливость, этикет, воспитание и манеры. Понял?
— Да, — кивнул Литин.
— Выругайся, — велел Вэйлр. — Давай, парень. Так, чтобы я покраснел.
— Зачем? — удивился Альен, поднимаясь на ноги. — Я поня… Дьявол вас дери, капитан! — вскрикнул он, вновь падая от нового предательского удара.
— Правило четвертое: я говорю, ты исполняешь, — ледяным тоном отчеканил Лоет, нависая над молодым человеком. — Выругайся.
Альен Литин никогда не злоупотреблял бранью. В общем-то, он совсем не бранился. Мог, конечно, в сердцах использовать нечто вроде «черт знает что», но не больше. Со времени его знакомства с Тиной Лоет словарный запас бранных слов молодого человека несколько пополнился, но ими он также не спешил пользоваться. Такт Альен всегда считал одной из отличительных черт воспитанных людей. Однако… если надо:
— Дьявол вас дери, — повторил господин Литин и едва успел увернуться от приближающейся палки. — К дьяволу, капитан, я выругался! — И вновь Лоет напал, не жалея ни сил, ни коварства. — Капитан, вашу мать, что вы от меня хотите?! Чтобы я обложил вас? — Выпад, выпад, выпад, удар. — К дьяволу, Вэй!
Очередной выпад закончился ударом по спине, и Альен взорвался, вкладывая всю душу в брань. С его языка потоком полились слова, которые он не употреблял даже мысленно. Молодой человек забыл про такт, этикет, воспитание. Забыл, что перед ним стоит человек, превосходивший его по возрасту в три раза, забыл, что этот человек является отцом Тины. И когда поток брани иссяк и Альен перевел дух, Вэйлр довольно ухмыльнулся:
— Запомнил это чувство? И чтоб только так и дрался. А вот теперь приступим всерьез.
— Всерьез? А до этого были шутки? — воскликнул молодой человек.
— До этого мы учили правила. Выдохнул? Вперед!
Никогда еще Альен не попадал под лавину. Его обучал один из лучших учителей фехтования в столице, дорогой и искусный. Он поделился со своим учеником всем, что знал сам, он был настоящим мастером, но… мастер никогда не участвовал в настоящих драках, и разница между мастерством дуэлянта и мастерством пирата оказалась неимоверно велика. Альен ушел в оборону и, сколько бы он ни старался, контратаковать не выходило. Лоет, казалось, был разом в нескольких местах, и его короткое:
— Ранен. Ранен. Тяжело ранен. Убит. Убит. Убит. К дьяволу, Литин, мертвецы шевелятся быстрей тебя. А ты же уже трижды мертвец, тогда ползай дальше. Убит. Ранен. Ранен. Убит.
— Ч-щерт, — шипел молодой человек, получая удар за ударом. Вэй сделал обманное движение, снося с ног своего ученика, и Альен выкрикнул в сердцах: — Гарпун мне в печень!
— Всего лишь палку, мой мальчик, — расхохотался бывший пират и подал руку, помогая ему подняться на ноги. — На сегодня достаточно. Я увидел все, что хотел. Кто тебя обучал?
— Мастер Эберли, — хрипло ответил Альен, роняя палку и упираясь ладонями в колени. — Лучший учитель фехтования в столице.
— Для столицы, может, и лучший, — усмехнулся Вэй. — Но его школа годится только для дуэльных танцев. Больно?
— Жить буду, — скривившись, ответил Литин, выпрямляясь.
— Ты все еще хочешь у меня учиться? — полюбопытствовал капитан.
— Больше, чем раньше, — на губах молодого человека появилась кривая ухмылка. — Я почти разваливаюсь, но готов признать: я восхищен. Никогда не видел, чтобы так дрались.
— Дальше будет хуже, — пообещал Лоет. — Бонг облегчит твои страдания, когда вернется. Пока отдыхай, парень. Будем учиться сначала. Да, на оплеухи я скор, на слова невоздержан, так что не обольщайся. Добрым я был только сегодня.
Альен ничего не ответил, только усмехнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба влажную от пота прядь. Тело тут же возмутилось столь резкому движению, и молодой человек скривился, тихо зашипев.
— Можешь сходить в город, — невинно заметил Вэйлр, поглядывая на своего ученика.
— Благодарю, — кивнул Альен. — Пожалуй, сначала переведу дух.
— И то верно, — покладисто согласился капитан. — Если хочешь всплакнуть…
— Идите к черту, — беззлобно огрызнулся Литин, поднимаясь по сходням.
Лоет осклабился и последовал за ним под взглядами вахтенных матросов и рыбаков.
Глава 25
Алгардт ничем не поразил воображения мадемуазель Лоет. Сейчас, когда не нужно было никого искать, тащить и приводить в чувство, Тина вертела головой, пытаясь ухватить все и сразу. Но ухватывать было почти нечего. Город оказался пустым и скучным. Ни тебе ярмарок, ни уличных представлений, ни гомонящей толпы. Все было тихо, спокойно и сонно. Девушка даже зевнула. Однако на бриг возвращаться так быстро не хотелось, и Тина решила наслаждаться тем, что есть, не отыскивая приключений. Да и где их тут было искать? Тоска-а-а…
Радовало одно: не было не только развлечений, но и поучений. Папенька остался на «Счастливчике», не сопроводив дочь нравоучительными напутствиями, Альена он также оставил на борту, Бонг и не думал читать нотаций, а Дин и вовсе готов был больше слушать, чем говорить. Это Тину вполне устроило. За последнее время она стала такой стыдливой и правильной, что это порой вызывало у нее самой если и не тошноту, то желание взбунтоваться. Ну, может, бунтовать хотелось несколько от иного. Мадемуазель Лоет часто вспоминала время, проведенное на «Алиани», когда рядом был только Альен Литин и когда он отдавал почти все свое время «Сверчку», особенно после Порт-Дайона. И пусть не вина Альена, что он не может, как и раньше, быть рядом подолгу, но желание бунта и обида в душе Тины росли все быстрей, и девушка преисполнилась решимости показать, что не больно ей и нужен какой-то там столичный хлыщ.
— А не перекусить ли нам? — произнес Бонг, глядя на выгоревшую вывеску чайной и кондитерской в одном лице.
Тина подняла взгляд, оценила изображение длинноносой дамы с чашкой в одной руке и пирожным в другой и кивнула. Почему бы и нет? Времени после завтрака прошло уже немало, до вечера она возвращаться не собиралась, а желудок уже подсказывал, что в него давно не отправляли ничего съедобного. Дин возражений также не имел, и лекарь первым поднялся по ступеням, открыл дверь под звяканье колокольчика и исчез в нутре кондитерской, откуда донесся запах ванили и шоколада. Дин улыбнулся мадемуазель Лоет, подал руку, как это было принято в цивилизованных странах, и Тина не стала отказываться от предложенной помощи. Правда, тут же руку она отдернула, представляя, как со стороны смотрится молодой человек, ведущий под руку мальчишку — мадемуазель ведь так и оставалась в мужском наряде. Она замотала головой и шепнула:
— Я вроде как мальчик.
— А походить на девочку. Мои глаза ошибаться, — рассмеялся его высочество.
Девушка хмыкнула, легко взбежала по ступеням и вошла в чайную, отыскивая взглядом Бонга. Лекарь уже сидел за одним из свободных столиков и пытался разговаривать с официантом, не понимавшим ни слова из того, что говорил ему горастанец. Господин Тин перебрал уже несколько известных ему языков, но официант только грустно вздыхал и во все глаза рассматривал мужчину необычной наружности.
