Ключ Лжеца (ЛП) - Лоуренс Марк (бесплатные версии книг txt) 📗

У всех растёт предвкушение в поездках на юг. После Вьены и, разумеется, Вермильона, ни в одной части Разрушенной Империи нет более великого города, чем Рим, и аромат Рима густо висел в воздухе. Вид папских гонцов напоминал всем, как близко от нас находится папесса. Ни часа не проходило, чтобы не проехал какой-нибудь напыщенный папский всадник в пурпурных шелках на стройном чёрном и исключительно выносливом жеребце. Колоннами по десять-тридцать человек по дороге брели монахи, бормоча молитвы или распевая хоралы, и священники на любой вкус и цвет топали на север и на юг. Я вспомнил, что мой собственный отец проезжал этим же путём со своей свитой меньше недели назад. Я решил, что старик уже, наверное, в Риме, предстал перед её святейшеством и, возможно, она разъясняет ему, каким должен быть кардинал и насколько именно он не соответствует этому званию.

Банковские бумаги и очевидная родословная провели меня через пропускной пункт на границе – это была довольно милая гостиница с казармами, битком набитая перегретыми флорентийскими солдатами в разукрашенных доспехах. Страна по ту сторону границы оказалась такой же сухой и жаркой, как южные полоски Красной Марки. Возле ручьёв растили оливки, табак, перец и апельсины. Там, где ручьёв не имелось, выращивали камни, с которых изредка за путниками наблюдали козы.

Со склонов засушливых предгорий Римскую дорогу обозревали сонные побелённые деревеньки. Дальше деревеньки вырастали в города, а предгорья становились горами. Римская дорога начала извиваться и поворачивать, подчиняясь воле окружающей местности. Воздух стал чуть свежее, и долины заполняли тени от пиков, делая каждый вечер благословенным облегчением после жары равнин.

Умбертиде показался, когда дорога свернула и спустилась с высокого участка в широкую плодородную долину Умберто. С высоты город выглядел белым и роскошным, окружённый аккуратными фермерскими районами и отдалёнными виллами завидных размеров. По мере приближения впечатление достатка и мира только росло.

Благодаря бумагам я быстро миновал городские ворота и вскоре уже шёл за беспризорником, из тех, что околачиваются у въезда в любой город и назойливо предлагают отвести вас в лучшее место, что бы вы не искали – будь то постель для сна, постель для блуда, или гостиница, где можно вымыть дорожную пыль из горла. Надо только напоминать им, что если приведут не в лучшее место, то получат не медяк в руку, а сапогом по жопе.

Я взял комнату в пансионе, куда привёл меня пацан, а Но́ра поставил в конюшню через дорогу. Помывшись при помощи таза и тряпки, я взял в общем зале поесть и переждал полуденную жару, слушая разговоры местных. В пользующийся известностью дом госпожи Джоэлли приезжали путешественники со всех уголков империи, и общего у них было немного, за исключением дел в Умбертиде. Похоже, среди них не было ни одного, кто не искал бы займа или финансирования для какого-нибудь рискованного предприятия. И вокруг каждого витал запах денег.

День застал меня в прохладе мраморного приёмного зала в Золотом Доме. Гулко разносились шаги посетителей, сновали клерки по своим делам, а за мраморной стойкой быстро писали секретари, поднимая головы, лишь когда видели новоприбывших.

– Принц Ялан Кендет на встречу с Даварио Романо Эвеналином. – Я махнул бумагами маленькому мужчине с осунувшимся лицом за стойкой, приняв тот скучающий вид, который мой брат Дарин столь успешно использует на чиновниках.

– Садитесь, пожалуйста. – Мужчина кивнул в сторону ряда скамеек у дальней стены и записал что-то в своей книге.

Я сдержался, хоть и хотел наклониться за стойку и ударить парня об неё головой.

Миновал долгий миг, и мужчина снова посмотрел на меня, спокойно удивившись, что я всё ещё здесь.

– Да?

– Принц Ялан Кендет на встречу с Даварио Романо Эвеналином, – повторил я.

– Садитесь, пожалуйста, ваше высочество.

Похоже, лучше было на него наплевать, так что я пошёл посмотреть на улицу через одно из высоких окон. На полпути через фойе я заметил знакомое лицо и свернул в сторону. Некоторые лица нелегко забыть – а это лицо, густо покрытое татуировками с языческими письменами, забыть было невозможно. В последний раз я видел его в Анкрате, в особенно отчётливом сне, когда он убеждал меня убить Снорри.

Я оказался перед рядом стульев вдоль стены у стойки и занял место рядом с тёмным малым в светлом одеянии. Я опустил голову, глядя Сейджесу в ноги и надеясь, что он меня не заметил, а маг шёл дальше по мраморному полу. Пока повелитель сновидений не вышел на улицу, я даже не вздохнул.

– Он вас видел.

Я повернулся, чтобы взглянуть на этого человека. Парень был скромного вида в свободном ниспадающем халате, который обеспечивает телу прохладу в местах, где жара даже менее терпимая, чем в Умбертиде. Я кивнул ему. Враг моего врага мой друг, как я всегда говорил, а мы оба пострадали от нахального клерка за стойкой. А может, у нас есть ещё один общий враг, Сейджес.

– Он размещал золото, – сказал мужчина. – Возможно, плату от Келема. Он проводил время в холмах Крптипа. Заставляет задуматься, над чем могут совместно работать два таких человека.

– Вы знаете Сейджеса? – Я напрягся, раздумывая, не в опасности ли я.

– Я знаю о нём. Мы не встречались, но сомневаюсь, что по миру странствуют два таких человека.

– А-а. – Я откинулся на стуле. Не стоило удивляться. В Умбертиде все только и занимались тем, что разнюхивали, чем все занимаются.

– Я вас знаю. – Мужчина посмотрел на меня тёмными глазами. Его кожа была тёмно-коричневого оттенка, характерного для Северного Африка, волосы чёрные, мелковьющиеся и заколотые гребнями из слоновой кости.

– Маловероятно. – Я поднял бровь. – Но возможно. Принц Ялан Кендет из Красной Марки. – Не зная его положения, я воздержался от обещания быть к его услугам.

– Юсуф Малендра. – Он улыбнулся, показав чёрные зубы.

– А-а. Из Матемы! – Все матемаги Либы зачерняли свои зубы каким-то воском. Мне всегда казалось, что для секты, в остальном столь связанной с логикой, это весьма суеверный обычай.

– Вы ведь бывали в нашей башне в Хамаде, принц Ялан?

– Уф. Да. Провёл там свой восемнадцатый год в обучении. Не могу сказать, что многому научился. С числами я в ладах лишь до определённого предела.

– Значит, оттуда я вас и знаю. – Он кивнул. – Многие вещи от меня ускользают, но лица обычно задерживаются.

– Вы там учитель? – Он выглядел недостаточно старым для учителя, лет тридцати, наверное.

– У меня много ролей, мой принц. Сегодня я бухгалтер, приехал для проверки некоторых финансовых дел калифа в Умбертиде. А на следующей неделе, возможно, буду носить другую шляпу.

От разговора нас отвлекло металлическое жужжание, на которое мы повернули головы. Звук был чем-то средним между тем, как рука шарит в ящике для столовых приборов и жужжанием дюжины сердитых мух. На нас упала тень, и, взглянув вверх, я увидел высоченное сооружение, которое могло быть только знаменитым механическим солдатом банкирских кланов.

– Поразительно, – сказал я. По большей части потому, что так оно и было. Человек, построенный из шестерёнок и колёс, движения которого получались из сцепленных механизмов и пересекающихся стальных зубцов – одна шестерёнка крутит следующую, та следующую, и так до тех пор, пока рука не начнёт двигаться, а пальцы сгибаться.

– Они производят впечатление. – Кивнул Юсуф. – Но это не работа Зодчих. Вы знали? Их сделал Механик примерно век спустя после Дня Тысячи Солнц. Союз часовых механизмов, доходящих до размеров, которые не разглядеть вашему глазу. Разумеется, они не заработали бы, если бы Зодчие не повернули своё Колесо, но знаете, как говорят: одно колесо крутит другое, и многое становится возможным.

– Ялан Кендет. – Голос у штуковины оказался выше и музыкальнее, чем я ожидал. На самом деле я вообще не ожидал, что оно заговорит, но если бы ожидал, то представлял бы себе нечто глубокое и завершающее, словно свинцовые плиты, падающие с высоты. – Пошли.