Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр (полная версия книги TXT) 📗
Стефан неловко подошёл к девушке, обнял её. Постояв пару секунд, стыдясь при всех поцеловать Мишну, шепнул ей:
— Ты это… жди меня. Я приду. Обязательно. Если сильно задержусь — назови сына…
— Сына назову Иваном. А девочку — Марией. Или Елизаветой.
Стефан долго смотрел на девушку, махнул рукой.
— Где, говоришь, тут дверь в гридницу? — спросил Коттин старуху, не считая нужным подставлять молодых.
— Какая дверь? — Хава смотрела наивно, простодушно.
— Слушай, — страшно прошипел в лицо старухи древний оборотень, — ты понимаешь, сколько веков я топчу землю?
— Извини меня, мудрый, — побледнела Хава. — В предпоследнем чулане слева по коридору. За вешалкой. Надо поднять доски снизу.
— Ну, прощайте! — Коттин дёрнул Стефана, потянул за собой. — Мы пошли. Что с подземным ходом?
— Завален землёй… в двух местах. Летом расчищать будем, — шепнула старуха.
— Бесхозяйственность, — проворчал Коттин, исчезая во тьме коридора. Остановился, спросил самого себя, — Это как в двух? Как узнали?
Наступила тишина. Только трещал огонь свечи, чуявший присутствие странного существа.
— А ты умница! — наконец, сказала старуха Мишне. — Наши имена-то, старинные! Запомнила! Спасибо!
Раздался женский крик, переходящий в визг.
— Никак Людмила рожает! Пойдём в мыльню, через двор!
Стефан обогнал названного брата, нырнул в чулан. Пошарил по стене, скинул на пол какие-то армяки, шубы — вынул доски. За стеной оказался узкий ход, идущий к наружной стене, затем он упирался в дощатую перегородку. Подняв доски, проникли в комнату, заполненную посудой, кувшинами. Остро пахло кровью, кислятиной. Тела уже убрали, видимо стащили вниз.
— Вот здесь я и был. Вон щель, в неё видна часть залы. Это гридница.
— Тише, — прошептал Коттин. — Стой здесь! Я посмотрю, что там происходит.
В гриднице, освещённой многочисленными свечами в бронзовых подсвечниках, пребывала многочисленная толпа. Над всеми возвышался огромный Грубер, начальник поварни — в его руке блестел короткий меч. Вокруг него теснились гридни, повара, торговцы. У всех было оружие — у кого сабля, у кого короткий дротик. Люди часто входили и выходили — иногда даже и бегом. Короче, в этот полуночный час жизнь во дворце кипела. В центре круговорота, на княжеском столе, правда, стащенном с возвышения, сидел лысый человек с длинным носом — дворецкий Долгодуб. Именно к нему подбегали люди, что-то говорили, иногда шептали на ухо.
Коттин прижал ухо к стене, прислушался. До него долетали обрывки фраз:
— Князя нигде нет…
— Выяснить, нет ли измены…
— Не предупредил ли кто?
— Где воевода Чудес? Где Литвин? Послать людей с факелами…
— Аминта уехал на дальние волоки…
Вошедший гридень громко сказал Долгодубу:
— Привели раненых воинов, они врут, что дрались с оборотнем.
— Оборотень — не оборотень, потом разберёмся! Не особо я верю в древнего Кота. Но то, что в городе опасный противник — это точно. Где была драка?
— На кузнице. Говорят, что дружинник Коттин обернулся Котом Баюном, орал страшно. Уши у них кровоточат. Там ещё боярин Литвин с ними был.
— Обернулся Котом? — усмехнулся Грубер. — Эх, глухомань! Темнота!
— А что не так? — спросил кто-то из поваров.
— Литвин сегодня дружину поил на торжке! Вот и допились до созерцания оборотней!
— Послать на кузницу! — это голос Долгодуба. — Пусть всё обыщут!
Несколько гридней выскочило, прихватив факела.
— Господин управитель! Князя нигде нет! Княгини нет! Рогнеда ничего не знает! Людмила рожает, её увели в мыльню!
Коттин уставился в щёлочку — Грубер подошёл к Долгодубу, что-то прошептал. Долгодуб быстро кивнул — старший повар подал знак мясникам, те сплотились вокруг вождя, ножи в руках страшно блестели. Затем Грубер двинулся к тёмному проёму дверей.
— Резать пошёл, живодёр, — обернувшись, прошептал Коттин Стефану, сидевшему на полу, скрестив ноги.
— Страшно мне! Почему вокруг кровь и измена?
— Не то страшно, что измена, страшно, что нас мало. Жаль и Мишну — не факт, что выживет! А измена — потому что застой. Скучно жить, видите ли, им. Как же всё не вовремя делается! — прошипел Коттин.
Стефан дёрнулся, было встать, но получил сильнейший удар — бывший Кот лягнул юношу. Стефан сжал зубы до крови, что струйкой потекла по подбородку, в его глазах поплыли круги — он сконцентрировался, чтобы ни застонать.
— Я тебе! Сиди тут! Мне оно надо, чтоб вас всех поубивали?
В комнату влетел гридень, в его руке темнела стрела. Подбежал к Долгодубу.
— Боярин Литвин лежит в кузне мёртвый. Убит этой стрелой.
Дворецкий выхватил обломок стрелы, вгляделся в наконечник.
— Ничего не понимаю. Бронза древняя… явно из лесу.
— Оборотень… Кот Баюн… древний странник, — зашелестела толпа.
— Тихо вы! Древние оборотни пусть сидят по лесам, пока мы их оттуда не выкурим! Вы хотите сидеть по лесам?
— Нет, нет, — зашумела толпа.
— Нам надо торговать со Словенском, — подал голос торговец с майдана, — и с Булгаром! Мы хотим перемен!
Внезапно створки дверей распахнулись от страшного удара — гридни, торговцы, сам Долгодуб — все вздрогнули, оглянулись одновременно, словно в зале дунул ветер. В дверях, покачиваясь, стоял воевода Чудес.
— Почему при крыльце нет стражи? Где дружинники? — прогремел он.
— Что с князем, воевода? Где он? — быстро спросил Долгодуб вопросом на вопрос.
— Князь при смерти лежит на озере — в полынью провалился! Семья погибла! Скачите немедленно!
Дворецкий переглянулся с торговцами, вокруг них тесно сплотились молодые высокие гридни — слуги и телохранители княжеской семьи, подчиняющиеся почему-то дворецкому. В этот момент раздался женский вопль, грохот мебели.
— Княгиня рожает, — спокойно сказал Долгодуб, — уронили что-то, лентяи. А дружина ушла в слободы — гулять. У Литвина праздник.
— Почему не здесь гуляют? Почему князя на пир не дождались? Как посмели?
— А почему ты оказался с князем на озере один? Почему не уберёг?
От такой наглости Чудес остолбенел, замер. Наконец, он медленно, раздельно произнёс:
— Потому что князь наивно поручил общую охрану тебе, а не мне. А на прогулку не велел никого брать!
Долгодуб слегка кивнул, гридни взялись за мечи, наполовину вынули их из ножен. Какой-то молодой белобрысый парень нагло поигрывал металлическим шаром на цепи, с острыми шипами, блестящим. Долгодуб что-то шепнул ему — парень оставил цепь, схватил саблю, побежал вслед Груберу — сообщить о возможной гибели князя.
— Ты, воевода, посиди тут, — дворецкий махнул в сторону чулана, — пока мы во всём разберёмся, пока всё выясним.
Гридни подскочили к Чудесу, оголив оружие. Тот, ошеломлённый встал, огляделся — драться смысла не было, вокруг были, вроде бы все свои, городские. Ничего — разберутся! Он, воевода Чудес, в таких чрезвычайных обстоятельствах поступил бы точно так же!
Вздохнув, старый воин побрёл по направлению к чулану, в котором прятались Коттин со Стефаном. Гридни шли плотно, однако, ни пихали воеводу кулаками, не кололи железом — опасались.
Стефан скорее почувствовал, чем увидел, как Коттин отпрянул от щели — юноша, открыв рот, уставился на древнего странника.
— Бежим отсюда, — прошептал бывший Кот так тихо, что Стефан с трудом услышал его слова.
— Ага, — ответил он, юркнув в отверстие у пола. Коттин просочился вслед за ним, осторожно поставив широкую доску на место. Хитрецы замерли, прислушиваясь к звукам, стараясь хоть что-то увидеть в темноте.
В мыльне по-чёрному топилась печь — грелась вода. В открытое окно валил дым — дрова попались сырые. Сухие лежали в поленнице под навесом возле кухни, но Рогнеда идти за ними побоялась, дворовые, же девки исчезли, попрятались. Вот позор! По всему дворцу ходили вооружённые гридни, никто не кланялся, не здоровался — все были грубы, многие пьяны. Князь уехал ещё днём, не возвращался. Не случилось бы чего!
