Дух трудолюбия (СИ) - Горн Андрей (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Внезапный новый металлический грохот упавшего предмета заставил вновь всех нас насторожиться. Вскинули парострелы вновь.
-Эй, в машинном! Кто там?! Хунхуз, выходи сам! А не то, найдем сами, тебе же хуже будет! – сказал, не особо надеясь на то, что нас поймут. В ответ только слышу, как кто-то в глубине шестеренок и маховиков негромко чертыхнулся. По-тартарски:
-Я-то вылезу! Только бить не будете?!
Честно, я не ожидал услышать такого ответа. Да и то, что вылезло вслед за сказанными словами, не иначе как сюрпризом, назвать нельзя. Потому что из недр паровой машины, чихнув, вылезла полностью грязная, измазанная сажей, смазкой, потом и грязью, полусонная закопченная голова:
-Наши?! Тут?! Боженька, ты услыхал мои молитвы! Как давно я не слышал эти слова. Все хань да хань. Дайте время только. Я вылезу. Сейчас-сейчас. Только не бейте. Господин хороший, вы это к кому? Да что это я. А вы значит кто будете? – увидев соотечественников, это неопределимое по возрасту, но явно мужского пола, существо словно разом пыталось нам выговориться, задавая разом множество вопросов. Одновременно он, в совершенно немыслимой позе, изгибаясь, вылезал из своего укрытия, естественным образом появившегося в тесном помещении, между видимыми маховиками и шестеренками. Мне предстал грязный и вонючий, совершенно запущенный, худой и изможденный от недоедания, человек непонятного возраста в совсем изодранной одежде, свисавшей с него клоками и лохмотьями. Бородка на его лице сильно старила, а вконец грязный вид вдобавок придавал ему вид одряхлевшего старика. Подошвы на обуви вылезшего из укрытия, когда-то бывшие ботинками, давно просили каши и были неуклюже перемотана старыми тряпками, отчего при первых шагах грозились оторваться совсем. И данный персонаж был слегка глуховат.
-А ты сам кто таков, человек?
Он, полусонно щурясь, как-будто вспоминая забытые слова, произнес:
-Ась?! Я?! А-а-а! Катайцы зовут меня Нули.
-Как-как?
-Да Нули я. Раб я нынче. У катайцев. От хозяина здесь прячусь, что за водой в баках не доглядел. Уж очень в сон клонило. А вы... А как сюда? По делу? А сами-то кто будете?! А может, господин хороший...купите меня у командира, а! – удивил он меня: – Ну да, дайте Гую денег. Ну купите, возьмите меня?! Заберите с собой отсюда, а? Я может на что и сгожусь. Я вам все что хочешь...-этот непонятный мне Нули от волнения и отчаянного желания свалить с бронехода даже запинался.
-Нули, послушай, а имя-то у тебя есть? Нормальное. Наше человеческое имя.
-Ась?! Имя-то?! Отчего же. Есть у меня имя. – и он тихо, словно пробуя его на вкус, медленно произнес: – Павел Петрович.
-Как-как? – Не расслышал я.
-Бардин Павел Петрович я. Пашка.
Я чуть не рассмеялся. Блин. Ну и ну. Похоже, еще один однофамилец по мою душу. Мне прям везет на Бардиных. Нет, все-таки спрошу:
-Послушай, Пашка, а поди знакомы тебе Петр Алексеевич и Варвара Петровна Бардины? -подивившись сходству фамилий, спрашиваю я его на всякий пожарный. Его ответ поразил меня до глубины души:
-Ой! Господин хороший! Вы батьку и сестренку моих видели? Давно?! Как они? Где они? В Старом Петерсборге еще? А брата, младшего, не видели поди? Как повезло. Счастье-то сегодня какое!
Чего? Ф-фух! Нет, это уже не смешно. Вроде не шутка. Лицо серьезней некуда. Неужели их родственник. Так они же его того. Атас. У меня слов нет. Вообще никаких. Раз Бардин мне опекун, то это что же получается. Этот трубочист – как-бы родственник?! Нет, ну дела-а!
Совершенно не представляю, как его занесло сюда. Где Старый Петерсборг и где мы. И что ему рассказывать. Да и не время задушевным разговорам, когда две палубы не осмотрены. После недолгого молчания, решил ответить этому замученному чучелу и перенести этот нужный и мне, и ему разговор на другое время. Ребята с не меньшим удивлением грели уши, взирая на наш разговор.
-Недавно, Павел Петрович, в Старом Петерсборге. С ними все тогда было хорошо. Младшего твоего не видел. Но знаешь, что. Полагаю, стоит наш душещипательный разговор перенести на более позднее время. Уверен, тебе есть что рассказать. Да и помыться тебе нужно, одежонку другую. Так что спускайся вниз. Наши проводят. Пока мы, знаешь ли, с катайцами воюем. И Павел, привыкай теперь к свободе. Ты не раб. Сво-бо-ден! Хозяин твой, командир твой бывший, лежит внизу связанный. Иди! Можешь поглядеть. А нам ещё предстоит осмотр этого бронехода. Еще запустить его нужно, чтобы догнать ушедших. Не знаешь, где твой командир книжки с инструкциями держит, чтоб этой махиной управляться?
-Ась?!вновь не расслышал Павел: Отчего же. Знаю! А зачем вам книжки? Тут я все знаю. А как же. Я ж тут завсегда главный! -он хвастливо гладил свои сальные и грязные, все в комках, вихры: -Механик энтого бронехода. “Ухаем” его ханьцы прозвали. Я тут все знаю. Исправность всей здешней механики-моих рук дело. Все, что хочешь, сделаю. Об одном только прошу – чумазое существо по имени Павел прямо взмолился: -Заберите меня только с собой отсюда. Прошу! Помогите! Купите меня у Гуя! Моя семья оплатит все ваши затраты. Клянусь вам!
Дождавшись моего согласия, он весело хлопнул руками, затем, наклонившись, быстро сделал ловкие хлопки по коленям, икрам и бокам ног:
-Так что, парни, говорите, вам нужно?
Нет – это занавес. Так везти не может. Придется расспрашивать, как же тот докатился до жизни такой. Только вот разгребемся со всеми пленными катайцами, деревенскими и бронеходом.
Паша, заверив, что в пародвижительном более никого нет, вызвался с нами экскурсантом. Успевшие к тому времени подняться деревенские парни, невольно ставшие моей командой и партизанским войском, вставшим на защиту своей деревни от врага, с удивлением и придыханием осматривали все вокруг. Средняя палуба была весьма тесной, двухметровой высоты и служила своеобразной крюйт-камерой бронехода, местом хранения орудийных припасов и местонахождения ленточных систем подачи припасов в орудия. Какже тут катайцы ядра ворочают, в такой-то тесноте?! Понятно теперь, почему вся обслуга малого роста. Оглядев тесную палубу и оценив полноту припасов, глядя на полные полузакрытые стеллажи и укладки ядер выстрелов, пошли наверх. На верхнюю палубу.
Верхняя палуба была мостиком командира бронехода, которым он управлял посредством органов управления. Сразу начал отмечать недостатки. Ограниченная видимость через полузакрытые смотровые окна не позволяла рулевому бронехода видеть то, что творится под ступоходами. Открыл шторки-ставни, чтобы посмотреть, охладить и немного проветрить нагревшийся мостик. М-да. Используемые вне боя, ставни все же улучшали видимость вдаль и под нами, но ненамного. Рулевой похоже вообще никуда не смотрел, просто стоя или сидя за рычагами управления. Рули управления для знакомых с органами управления машинами и паровиками, были просты и имели рычаг для движения вперед, рычаг для движения назад, рычаги их блокировки/ разблокировки и рычаг поворота нижней части туловища, которыми можно было повернуть бронеход в ту или иную сторону. За него это делал командир, видимо подавая тому нужные команды. Посредством нескольких слуховых трубок, выпущенных из глубины металлического стола, похожих на виденные мной на дирижаблях, отдавались указания команде на нижних палубах. На верхней палубе нашлась табличка “Джон Бидермайер-паровые машины из Нового Бостона, Соединенные Штаты Мерикании, #002″
Не понял?! Номер два?! А тот, что вперед ушел, первый значит?! Как интересно. Думаю, с Павлом и ребятами у нас все получится. Запустим машину и догоним тех чертей. Стоп! Получится. А я их об этом спросил?!
-Будь по-твоему, Сергий, буду чаять. Но только не забудь! Ты зарок дал! А не то я с вами!
Ф-фух! Нет, все же упорные в своих желаниях девушки -это кошмар! Насилу оставил Лизку в деревне. Почему? Потому что моя девушка порывалась двинуть вместе с нами, бить катайца вместе на захваченном бронеходе, бурно выражая свое несогласие в ответ на наши справедливые возражения. Она в упор не принимала никаких логических возражений, словно боялась, что её покинут. Нет, она иногда сомневалась, принимая в расчет слова местных парней, подруг и разной родни, коей оказалось хорошо, если не с четверть села. Только в тот момент стал понятным намек Акинфия о том, что Лизка – их девушка. Она хотела быть только рядом со мной. В ее словах нет-нет, да проскальзывал весьма толстый намек, мол, поматросил и бросил. Нет, я от того что было, не отказываюсь, но опасно же там. Страшно с собой тащить, вдруг все пойдет не так. Даже бабка Матрена пыталась своими, почти материнскими, словами отговорить мятущуюся, всю в сомнениях, девичью душу от навязчивого желания идти вместе на эту опасную войну. В ход шли уговоры, обещания обязательно вернуться и мои клятвенные заверения в том, что никоим образом я не желаю ее покинуть. Только речь ведется о её же целости и сохранности. Да и парни, собравшиеся со мной, не дадут в этом соврать.
