Школа Добра - Ли Марина (книги без регистрации .txt) 📗
– Я хотел, – уточнил Вепрь. – А они запретили.
Посмотрел обвиняюще на моих приятелей и объяснил мне:
– Юлка, не обижайся. Все было честно, мы голосовали. И большинством голосов тебе было решено ничего не говорить.
Пустота внутри меня покрылась инеем и на присутствующих стало вдруг до слез больно смотреть.
– Почему? – это я спросила? Этот хриплый голос мне принадлежит?
– Просто... – Веник бросил испуганный взгляд на Тищенко, пошевелил бровями, зачем-то ткнул себя пальцем в глаз, кашлянул, словно намекая мне на что-то. Когда же я никак не отреагировала на его непонятные телодвижения, едва шевеля губами прошептал:
– Виног.
– Что? – мне даже на секунду подумалось, что я ослышалась. А потом я испугалась. И Алекс здесь? Если и он тоже здесь, если и он тоже принимал участие в этом заговоре против меня… Но нет, его не было. Я даже за спину оглянулась, проверяя, не прячется ли он там.
– При чем тут Алекс?
Фростик выдохнул с таким видом, словно собирался сделать три последних шага по плахе на встречу с топором палача.
– Ну, ты же понимаешь… – снова попытался мне взглядом послать какую-то мысль, и я психанула.
– Я понимаю! Я понимаю, что вы, блин, свиньи, сговорились все за моей спиной, а теперь на Алекса все спихнуть хотите.
Вепрь прикрыл глаза лапкой и глубокомысленно протянул:
– А я предупреждал…
Веник встал из-за стола, быстрым шагом подошел ко мне и, схватив меня за руку, вытащил в коридор.
– Совсем обалдел! – шипела я разгневанной фурией. – Это вообще-то моя комната!
– Не при всех же тебе объяснять… – староста поморщился. – Ты же из своих отношений с Виногом типа тайну делаешь.
Я покраснела слегка и понадеялась, что Веник спишет мой нездоровый румянец на злость, а не на смущение.
– Александр твой… ой, ладно! Не твой, но все равно Александр. Под страхом смертной казни запретил втягивать тебя в… цитирую: «ваши опасные развлечения и другую ерунду».
– А?
– Сказал, что голову оторвет каждому, кто посмеет косо на тебя посмотреть. Еще… Юлка,ты хорошо себя чувствуешь? Ты как-то вдруг побледнела…
Побледнела? Это хорошо. Это радует. Потому что по внутренним ощущениям я вскипела вся.
– Что еще? – почти равнодушным голосом уточнила я.
Веник почувствовал неладное и попытался уйти от ответа:
– Ну, в принципе, все.
– Вениамин!
– Черт! – он дернул себя за ухо и вздохнул жалобно-жалобно. – Юлка, не лезь в бутылку, а? Ничего же страшного не случилось.
– Думаешь, – я схватилась одной рукой за другую, чтобы не сотворить чего ненароком. – А я вот думаю, что это предательство.
Странно, но я не кричала и не плакала, а наоборот смотрела на друга сухими глазами и голосом таким же, пустыней высушенным, говорила:
– Не перебивай! Не случилось... Не случилось бы! Если бы вы удосужились мне обо все рассказать. Это я! Я должна была принимать решение, хочу я иметь что-то общее с вашим дурацким турниром или нет! Это мне вы должны были рассказать о том, что сказал Александр, и почему, вы думаете, он это сказал. Потому что не он, а я ваш друг.
Веник открыл рот, чтобы что-то сказать, но я остановила его жестом руки.
– Поэтому сейчас, Вень, пожалуйста, просто ответь на вопрос: что еще он сказал? И можешь возвращаться к своим картам.
– Какие уж теперь карты... – пристыжено промямлил Фростик. – Умеешь ты настроение испортить.
– Офигительно! – я от возмущения руками всплеснула. – Я же и виноватой оказалась!.. Я вообще не понимаю, чем вы думали!? Что такого мог сказать Алекс, что вы плюнули на нашу дружбу.
– Мы не плевали! – на правой щеке Веника расцвело малиновое пятно. – Но когда старший товарищ, которым ты восхищаешься, которого ты искренне уважаешь, просит не втягивать в неприятности свою будущую жену... Юлка, вот когда у тебя такой взгляд, я разрываюсь между двумя желаниями: сразу повеситься, чтобы не мучиться, или все-таки попробовать убежать...
Я опустила веки и досчитала до десяти, а потом от десяти до единицы. Не помогло. Подышала через нос, потом через рот, потом чередуя. Тот же эффект. Запрокинула голову, пытаясь проморгать злые слезы, и в этот момент Веник, несчастным голосом произнес:
– Прости, а?
Удивительно, но успокоится мне помогли именно слова друга, а не внутренние уговоры и мамина методика.
– О, да... – пообещала я. – Я прощу. А потом догоню и прощу еще раз.
– Юл...
– Иди уже на свой турнир, предатель, – улыбнулась неожиданно даже для себя. – И скажи Гениальным Ручкам, что пока вы меня тут от неприятностей спасали, меня неприятности в лаборатории сами нашли. И да, пельменнику теперь нужен ремонт.
Развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы уйти, но напоследок все-таки оглянулась и спросила:
– Скажи только, Аврорка тоже участвовала в заговоре?
– А разве она была не с тобой? – удивился Фростик. – Мы думали, вы вместе...
– Не вместе, – хмыкнула ехидно. – То есть я не вместе с ней, но я, кажется, догадываюсь, вместе с кем.
Вениамина перекосило:
– Этот Ботинки... этот...
Даже слушать не стала. Пусть позлится. Позлится и подумает насчет того, прощу я его или нет. Кто бы мог подумать, что единственным порядочным человеком среди моих друзей-мужчин окажется мыш.
Впрочем, был у меня еще один друг, которому всегда можно было поплакаться в жилетку и получить бесплатный ценный совет и новый симпатичный платочек в придачу. К нему я и направилась.
***
Евпсихий Гадович стоял перед аккуратным маленьким домиком и задумчиво хмурился, рассматривая новую вывеску, которая появилась над входом. Я проследила за его взглядом и весело расхохоталась, забыв на секунду о своих проблемы.
– «Салон красоты «У Рода»? Серьезно?..
– Тебе тоже кажется, что несколько претенциозно?
Претенциозно?
– Я рассматривал несколько вариантов. «У Евпсихия» – как-то панибратски звучит. Не находишь? А местные обитатели и так относятся ко мне без должного уважения.
Н-да, тут домовой был прав. И должность ночного коменданта реально вредила его маленькому делу, которое они вместе с Венерой Ниловной открыли с разрешения ректора на территории Школы Добра.
– Идеальнее всего, было бы назвать салон 'Венера'...
Тут я не могла не согласиться. Салон красоты 'Венера' или Салон красоты 'У Рода'. По-моему, выбор очевиден. Но...
– Но последние события заставили меня изменить свое решение, – бывший завхоз Института имени Шамаханской царицы посмотрел на меня виноватыми глазами, словно это он на меня огненных пустынников натравил.
Впрочем, об огненных пустынниках сама Венера Ниловна ничего не помнила. Не знаю, какое заклинание использовал Вельзевул Аззариэлевич тогда, в лазарете, но подозреваю, что Ластик света и тьмы, стирающий в человеке все злое или все доброе, в зависимости от желания плетущего магическую нить.
Это заклинание было запрещено в Разделенных мирах по понятным причинам. Абсолютной тьмы, как и абсолютного света не бывает. И человек – темный ли, светлый ли – это всегда переплетение нитей черных и белых. Убери все белые нити – и он превратится в жестокое животное. Избавься от черных – и ты имеешь, по сути, наивного ребенка, который к тому же немного не от мира сего.
Венера Ниловна стала ребенком. В ментальном плане. Талантливым, добрым, улыбчивым и совершенно счастливым, но... пугающе странным. У меня от нее мурашки по всему телу бегали. И не только у меня.
Евпсихий Гадович в очередной раз удивил меня, правильно определив причину моего задумчивого молчания:
– Обижаешься на нее? Не стоит. Никто не знает, как бы поступила ты на ее месте.
Я согласно кивнула. Домовой относился к числу тех немногих, кто был в курсе всех подробностей истории с пожаром. Мне пришлось ему об этом рассказать, когда он спросил однажды, еще до того, как Венера выписалась из лазарета:
– Цыплёночек, а почему я вижу за тобой шлейф, привязанный одним моим старинным другом?
