Лабиринт Мёнина - Фрай Макс (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Не совсем так. Война за Кодекс имела место в обоих вариантах развития событий. Просто в том будущем, которое открылось древним магам, эта война лишь ускорила трагическую развязку. Неудивительно: никогда прежде в Сердце Мира не произносилось столько могущественных заклинаний, как в Смутные Времена. Обе стороны внесли свой вклад в приближение конца, хотя формально считалось, что Король и Орден Семилистника пытаются предотвратить катастрофу. Но ведь они тоже колдовали, и еще как! С другой стороны, а что еще оставалось?
– Да, я сам не раз думал, что Война за Кодекс вполне могла приблизить конец Мира, – кивнул я. – И именно поэтому постепенно перестал верить, будто этот самый конец действительно был так уж вероятен. Решил, обычная пропаганда… Но в чем состояло вмешательство древних? И, если уж на то пошло, какое им было дело до событий, которые должны случиться не на их веку?
– Тут все очень непросто. Во-первых, что значит – не на их веку? Неужели ты думаешь, что древние маги умерли в свой срок, как обычные люди? У них были свои, неведомые нам отношения с временем… да и с вечностью, если уж на то пошло. Умирать никто из них не собирался. Покидать Мир каким-то иным способом – да, пожалуй. Во всяком случае, так поступили многие из них. Некоторые, впрочем, остались. С двоими ты знаком лично.
– Маба и Махи? – ахнул я.
– Незачем переспрашивать, ты и сам это всегда знал. А если не знал, то нюхом чуял, что они – существа совсем иной породы. В общем, древним было не совсем безразлично, что случится с Миром. Даже тем, кто твердо решил не связывать с Миром свою судьбу. Видишь ли, когда человек взрослеет и покидает родительский дом, он, как правило, не перестает желать добра своим домашним, даже если не собирается поддерживать с ними тесную дружбу. И если уже после его ухода случится пожар и родительский дом сгорит, это его, скорее всего, опечалит, правда?
– Наверное, – неохотно буркнул я. – Меня бы это вряд ли опечалило, но… Конечно, по большому счету, вы правы.
– Ну вот. Мое сравнение, конечно, примитивно, но оно дает тебе возможность понять, что в беспокойстве древних Магистров о будущем конце Мира не было ничего странного. Возможно, это вообще единственный их поступок, который легко объяснить. Поскольку древние были людьми действия, а не мечтателями, они тут же взялись за дело. Знаешь, с чего они начали? Со строительства моста, который соединил их с далеким будущим. У них тогда была теория – дескать, спасти Мир можно только руками тех, кому предстоит жить незадолго до конца. Они сделали немало. В частности, вернули нам забытые к тому времени традиции Истинной магии, которая не разрушает Мир, а напротив, исцеляет его. Мне выпала редкая удача стать учеником одного из древних Магистров; замечу, что счастливчиков, подобных мне, было не так уж мало. Возможно, именно поэтому наш Мир так тебе полюбился. Лет двести назад он вряд ли привел бы тебя в восторг. Впрочем, тут я могу и ошибаться, у тебя странный вкус…
– Неважно, – нетерпеливо перебил я. – Рассказывайте дальше. Вы говорили о заговоре, так?
– Разумеется. Участниками этого заговора стали мы, ученики древних Магистров, наши учителя и, как ни дико это звучит, люди, чьи следы исчезли во тьме тысячелетия назад. Мост между Мирами, о котором я тебе говорил, – не метафора. Он действительно существовал, этот грешный мост. Яоднажды видел, как старый Махи уходил по этому мосту туда… нет, «в тогда», когда он был молод и неопытен: советоваться со старшими, по его собственным словам. Я видел, как он вернулся… Прости, Макс, но я не возьмусь описать это зрелище! Ни в одном известном мне языке нет нужных слов. Яи сам хотел последовать за ним по этому мосту, но, веришь ли, мне тогда не хватило мужества. Это был не единственный, но, пожалуй, последний трусливый поступок в моей жизни, и мне даже не стыдно в нем сознаваться. Там было чему ужаснуться, поверь мне на слово!
Мы немного помолчали: Джуффин, судя по всему, старался прогнать видение, которое услужливо подсунула ему память, я вежливо выжидал. Признаться, в тот момент я напрочь забыл печальные обстоятельства нашей беседы, даже тот факт, что мне, скорее всего, не удастся вернуться домой, в Ехо. Слишком уж невероятные вещи рассказывал шеф, и слишком странно было признаваться себе, что я уже знал все это когда-то. Знал и забыл. Вернее, слишком долго не хотел вспоминать.
– Ваша работа в качестве наемного убийцы тоже была частью этого заговора? – наконец спросил я.
– Разумеется. Все было неплохо задумано: существовал список колдунов, наиболее опасных для равновесия Мира. Никто из них не использовал Истинную магию и не имел к ней решительно никаких способностей. Зато в Очевидной магии, разрушительной для Мира, им не было равных. Мои учителя считали, что если вовремя вывести этих Магистров из игры, у Мира появятся шансы уцелеть. Но в расчеты закралась досадная ошибка: никто почему-то не учел, что, защищая свою жизнь, наши жертвы превзойдут себя. Почти каждый из них перед смертью успел внести свою лепту в разрушение Мира. Откровенно говоря, сражаясь со мной, они умудрялись натворить куда больше бед, чем за те несколько лет, на которые я укорачивал их жизнь. Арифметика понятна?
– Понятнее не бывает, – вздохнул я. – Странно, что очень мудрых и могущественных людей подвел такой пустяк, как арифметика, правда?
– Любой пустяк может быть орудием судьбы, – пожал плечами Джуффин. – А против судьбы, по большому счету, не может играть никто. Кроме Вершителей, конечно.
Я насторожился.
– Когда мой старинный друг Гленке Тавал впервые рассказал тебе, кем ты являешься на самом деле, он ведь объяснил тебе, что желания Вершителя непременно сбываются, верно?
– Рано или поздно, так или иначе, – печально улыбнулся я.
Эту фразу я слышал неоднократно: и от Гленке Тавала, и от Махи Аинти, и от Лойсо. Да и от самого Джуффина.
– Вот именно. Желание Вершителя сбывается даже в том случае, если оно противоречит самой судьбе, – строго сказал шеф. – И когда нам стало ясно, что план древних Магистров безнадежно провалился, наш с тобой общий приятель Махи вспомнил, что в Мире, кроме людей и магов, есть еще и Вершители. Не так уж много, но есть. Откровенно говоря, «не так уж много» в нашем случае означало «всего один».
– Мёнин?
– Он самый. Вершители в нашем Мире вообще рождаются редко; к тому же природа Вершителя такова, что собственное могущество губит его прежде, чем он начинает его осознавать. Простейший пример: юный Вершитель получает скверную отметку на экзамене, ссорится с родителями, его не любит соседская девушка (она бы, конечно, его полюбила, поскольку он так хочет, но на исполнение любого желания требуется некоторое время). В голову паренька лезут печальные мысли; он решает, что лучше бы ему умереть. Поскольку других, более мощных желаний у него в этот момент нет, приговор, можно сказать подписан: парень умрет молодым, и никто ему не поможет.
– Ужас! – поежился я. – Странно, кстати, что со мной ничего подобного не случилось: в юности меня не раз посещали подобные скверные мысли.
– О тебе разговор особый. К нему мы еще вернемся. Но я бы предпочел рассказывать все по порядку, если не возражаешь.
– Как скажете, – согласился я. – Тогда объясните: почему уцелел именно Мёнин? Потому что он был королем?
– Скорее потому, что в свое время он был наследным принцем, – пояснил Джуффин. – Видишь ли, наследники престола Соединенного Королевства, в какую бы эпоху они ни жили, всегда получали отличное воспитание. Можешь себе представить, что это значит: управлять государством, власть в котором то и дело пытаются захватить могущественные магические Ордена? Король должен был стать не просто магом, но лучшим из лучших. В отличие от орденских послушников, принцам приходилось изучать не одну, а великое множество магических традиций, поскольку каждая из них имела свои сильные и слабые стороны. Однако быть сильнее всех в чародействе – это еще полдела. Будущего Короля следовало воспитывать так, чтобы он оказался умнее, мужественнее и терпеливее, чем его могущественные подданные. Король в те времена не мог позволить себе практически ни одной человеческой слабости, в противном случае власть немедленно перешла бы в другие руки. Со слабыми монархами нигде особо не церемонятся, но у нас – это вообще было нечто невообразимое! С учетом всего вышесказанного и воспитывали наследных принцев. Нет ничего удивительного в том, что король Мёнин оказался единственным Вершителем, способным держать в узде свой нрав, капризы и желания. К тому времени, когда он осознал свой странный дар – кстати, в отличие от тебя, Мёнину пришлось делать это открытие самостоятельно, – он был, можно сказать, совершенством. Не без причуд, конечно, но Мёнин позволял себе лишь те причуды, которые шли на пользу делу.
