Сияющая Цитадель - Эддингс Дэвид (чтение книг TXT) 📗
– Или в мои, – угрюмо вставил Вэнион.
– Кипящее масло, мой лорд, – деловито предложил Келтэн. – Свари его в масле живьем.
– Хороши также крючья, – прибавил Улаф. – Длинные крючья со славными острыми зубьями.
– Это обязательно? – содрогнувшись, осведомился Сарабиан.
– Ваше величество, – сказал Келтэн, – Заласта причинил боль Сефрении. Двадцать пять тысяч пандионцев – не считая рыцарей из других орденов – сочтут, что это касается их лично. Заласта может водрузить над своим логовом целый горный хребет, но мы все равно до него доберемся. Рыцарей церкви нельзя назвать особо цивилизованными людьми, и, когда кто-то причиняет боль тем, кого мы любим, это будит в нас худшие инстинкты.
– Отменно сказано, – пробормотал Спархок.
– Мы отвлеклись, господа, – напомнила им Элана. – Казнь Заласты мы успеем обсудить, когда поймаем его. Ксанетия, когда и как он оказался замешанным в нынешних событиях? Он действительно заключил союз с Киргоном?
– Союз сей истинно был заключен, королева Элении, причем по воле Заласты. Поражение, что потерпел он в астелийских лесах, и тягость легшей на него вины ввергли его в чернейшее и глубочайшее отчаяние. Скитался он по свету, то погружаясь в дичайший разврат, то десятилетиями живя одиноким отшельником в пустынных землях. Выискивал он всех стирикских магов, кои славились своими умениями, – будь то даже гнуснейшие отступники – и выведывал у них тайны их мастерства. Воистину, из всех стириков, что жили на земле в минувшие сорок тысячелетий, Заласта – искуснейший маг. Однако лишь одних познаний было ему недостаточно. Афраэль по-прежнему существовала, и Сефрения все так же крепко была связана с нею.
Однако неограниченные познания Заласты и подсказали ему, где искать средство, коим мог бы он разорвать сию связь. На заре времен, в далекой Талесии тролль по имени Гвериг облек в форму Беллиом, и ведомо стало Заласте, что с помощью Беллиома сумеет он исполнить давнишнее свое желание.
Затем появился на свет Анакха, и было сие знаком, что скоро и сам Беллиом покинет свое тайное укрытие, и по различным знамениям и предсказаниям узнали стирики-отступники о рождении Анакхи, и дали совет Заласте отправляться в Эозию и не спускать глаз с Анакхи во все его детство и юность, дабы узнать его лучше, – ибо надеялся Заласта, что в день, когда Анакха вернет в мир Беллиом, сумеет он отнять у него Сапфирную Розу и тем победит наконец Богиню-Дитя. Однако в день, когда Анакха унаследовал известное вам кольцо, осознал Заласта свою ошибку. Весьма мудро поступили Тролли-Боги, велев Гверигу придать Беллиому облик Сапфирной Розы. Человек по природе своей изменчив и непостоянен, и алчность извечно таится в его душе, а тролли суть скопище худших человеческих черт. Потому и сделали Тролли-Боги кольца ключом к могуществу Беллиома, иначе же всякий, кто обладал бы силой, мог бы повелевать им. Оттого Афраэль похитила кольца у Гверига и тем лишила его власти над Беллиомом, и сделала так, что ни один смертный не мог им повелевать. Тролли-Боги же, полагая свою власть непревзойденной, мало интересовались Камнем-Цветком и, не доверяя друг другу, наложили на него чары, дабы ни один из них не мог, помимо прочих, наложить руку на Беллиом. Лишь совместно могли они повелевать им, и устроили они так, чтобы они, боги, действуя вместе, могли управлять силой Беллиома без колец. – Она замолчала, размышляя, быть может, над странностями Троллей-Богов.
– Воистину, – продолжала она, – Тролли-Боги суть стихии, а потому, взятые отдельно, ограничены так, что разум одного из них нельзя счесть целым и завершенным. Лишь объединившись, что случается весьма редко, способны они достичь той завершенности и целостности, что доступна и уму обычного человеческого дитяти. С другими богами, однако, дело обстоит иначе. Разум Азеша, как бы ни был он уродлив и мерзок, был однако целостен, и в целостности своей мог бы он повелевать Беллиомом без колец. Вот какова была опасность, грозившая тебе, Анакха, когда предпринял ты путешествие в Земох, дабы сойтись в поединке с Азешем. Случись Азешу отнять у тебя Беллиом, он силой принудил бы камень подчиниться ему и слить его силу со своею.
– Это было бы не слишком приятно, – пробормотал Келтэн.
– Что-то я не понимаю, – сказал Телэн. – В последнее время Спархок несколько раз заставлял Беллиом исполнять его приказы без помощи колец. Это значит, что Спархок – бог?
– Нет, юный господин, – улыбнулась Ксанетия. – Анакха – создание Беллиома, а посему в некоей мере является частью его – равно как и кольца. Потому Анакха не нуждается в кольцах. Заласта понял сие. Когда Анакха убил Гверига и взял в руки свои Беллиом, Заласта усилил надзор за ним, следуя за кольцами. Так надзирал он за продвижением Анакхи, таким же образом следил и за его подругой.
– Отлично, Спархок, – зловещим тоном проговорила Элана. – Как ты добыл мое кольцо? И что такое вот это? – Она вытянула руку, на пальце которой красовалось кольцо с рубином. – Дешевая стекляшка?
Спархок вздохнул.
– Твое кольцо похитила для меня Афраэль, – сознался он. – Она же и принесла замену. Сомневаюсь, чтобы она стала использовать стекло.
Элана сорвала с пальца подмененное кольцо и швырнула его через всю комнату.
– Верни мне мое кольцо! Немедленно верни мне мое кольцо, вор!
– Я его не крал, Элана, – возразил он. – Это сделала Афраэль.
– Но ты взял у нее кольцо, верно? Значит, ты – соучастник кражи. Верни мне мое кольцо!
– Хорошо, любовь моя, – покорно ответил он. – Я и сам собирался это сделать, да как-то вылетело из головы. – Он вынул шкатулку и велел:
– Откройся!
Он не стал при этом прикасаться к крышке кольцом, решив проверить, подчинится ли шкатулка его приказу.
Она подчинилась. Спархок вынул кольцо своей жены и протянул его ей.
– Надень его туда, где ему надлежит быть, – потребовала она.
– Хорошо. Подержи вот это. – Спархок передал Элане шкатулку и сам надел кольцо на ее палец. Затем он протянул руку за шкатулкой.
– Нет, подожди. – Элана отдернула шкатулку и взглянула на Сапфирную Розу. – Он знает, кто я такая?
– Думаю да. Почему бы тебе самой не спросить у него об этом? Назови его «Голубая Роза». Так звал его Гвериг, и он привык к этому имени.
– Голубая Роза, – сказала Элана, – ты знаешь меня?
Лазурное сияние Беллиома на миг померкло и вновь усилилось.
– Анакха, – прозвучал неестественно-ровный голос Телэна, – желаешь ли ты, чтобы я отвечал на вопросы твоей подруги?
– Я был бы доволен, если бы ты ответил ей, – сказал Спархок. – Наши с нею жизни сплетены так тесно, что мы разделяем с нею одни на двоих мысли. Желаем мы того или нет, но нас трое, и вам с ней следует узнать друг друга ближе.
– Сего не было в моих замыслах, Анакха, – в голосе Телэна прозвучала легкая нотка упрека.
– Мир изменчив, Голубая Роза, – сказала Элана, – и нет замысла столь совершенного, чтобы его нельзя было исправить. – Ее речь, как и речь Спархока, стала торжественно-архаичной. – Говорили мне, будто бы подвергну я свою жизнь опасности, буде пожелаю коснуться тебя. Истинно ли это?
На оцепеневшем лице Телэна появилось выражение мрачной решимости.
– Воистину так, подруга Анакхи. – Голос Телэна был тверд и холоден как сталь. – Однажды и лишь однажды, истомившись несчетными веками заточения в теле земли, дозволил я Гверигу взять меня в руки; тогда-то и обрел я облик, что так приятен тебе. Жестокими алмазными резцами и проклятым жгучим железом истерзал мою живую плоть Гвериг, придав ей сию нелепую форму. Должен я подчиниться касанию бога; охотно подчиняюсь я касанию Анакхи в надежде, что некогда он освободит меня от облика, ставшего моею темницей. Для всех прочих прикосновение ко мне суть гибель.
– И ты не можешь… – она не закончила фразу.
– Нет. – Ответ был холоден и непреклонен. – Не вижу я причины доверять существам сего мира. Гибель, что несет касание ко мне, останется неизменной, и так же неизменен останется соблазн коснуться меня у тех, кто меня узрит. Едва узрев меня, возжаждет любой меня коснуться – и найдет свою смерть. Мертвый не возжелает поработить меня; живым я не доверяю.
